Отчуждение (СИ) - Обава Дана - Страница 27

Но я не могу отказаться, это будет не вежливо. София провожает нас до двери. Пока мы вдвоем спускаемся на лифте на парковку, я украдкой поглядываю на Ирен и представляю, как выпихиваю ее безжизненное тело на дорогу. Кто-нибудь заметит? Мне кажется, люди вообще ничего не замечают вокруг. Особенно, если это касается других людей.

Когда мы садимся в машину, я уже почти смирился с тем, что должно произойти. Когда мы останавливаемся у ее дома, я уже почти готов повернуться и увидеть ее лежащий на сидении в странной неудобной позе, с повисшей головой и остановившемся взглядом, похожую на одну из ростовых кукл Лоли. Ей бы так повезло. У куклы нет двоих детей, нет мужа, который напившись звонит с угрозами, что переломает ей пальцы по одному. У нее и суставов нет, о которых нужно беспокоиться.

Я удивлен увидев Ирен живой. Это даже как-то несуразно. Странно видеть, как она отстегивает ремень безопасности и открывает дверь. Должно быть, при этом я слишком вытаращился на нее. Она смотрит на меня с ужасом. Боюсь, все мои мысли, все образы, гревшие меня всю дорогу, каким-то образом проступили на моем лице, и она все поняла. У нее в сумке пистолет, я знаю. Поднимаю руку, чтобы завладеть этой сумкой раньше, чем она опомнится, но не успеваю.

Она смотрит мимо меня. Мощный удар неожиданно обрушивается на лобовое стекло с моей стороны машины. Я и без того возбужден, но этот грохот вызывает такой мощный всплеск адреналина, что мне кажется, я умираю. Моя душа вот-вот отделится от тела. Застыв, я беспомощно смотрю, как какой-то мужик курочит мою машину огромной битой. Я слышу крики. Ирен выскакивает на тротуар и орет на мужа, он орет на нее. Замахивается на нее, но в итоге снова бьет по машине. Хочет добраться до меня, думает, что я любовник Ирен. Я только и могу, что вжиматься в сидение. Против такого разъяренного лося, я бессилен, а безмозглая женщина почему-то не спешит объяснить, что я тут совсем ни при чем.

Единственный, кто бросается к нам на помощь — это робот-полицейский, но без кучи пушек и мощной брони, как их показывают в фильмах, он абсолютно бесполезен. Робот что-то гундит о нарушении закона, и этот огромных размеров мужик расправляется с ним несколькими ударами. Потом он снова замахивается на Ирен, которая вместо пистолета достала из сумки баллончик с газом. Но свихнувшемуся ревнивцу этот газ, как освежающий спрей. Следующий удар наверняка проломил бы ей череп, но сзади на мужчину набрасываются двое прохожих и падают с ним на асфальт.

Пока на улице творится суета, я продолжаю сидеть на месте и борюсь с порывом умчаться отсюда, бросив их всех разбираться без меня. Я раздосадован и зол. Раньше я был полностью поглощен страхами того, что я мог бы сделать. Но сейчас я не сделал ничего. Мое мужское начало понесло очередные потери. Оно негодует и жаждет мести. Муж Ирен — огромный тупой кусок мяса и костей — напугал меня, растоптал мое человеческое достоинство, снова заставил меня почувствовать себя жалким и ничтожным. Но теперь, когда он лежит на дороге перед бампером моей машины, поверженный другими людьми, а не мной, я уже не могу ничего исправить, не могу восстановить. Придется использовать для этого кого-то другого. Того, кого напомнил мне этот могучий лось. Персонажа их моего детства. А чудовище, пригревшееся в моей груди, пусть наконец обрушит свою ярость в нужную сторону.

Просыпаюсь от ощущения чьего-то присутствия в комнате. Его взгляд острым ножом разрывает мягкие путы сна и бесцеремонно врывается в сознание. Мгновенно взмокнув от страха, порывисто озираюсь в темноте, ожидая вновь услышать Его тяжелое дыхание. Но не слышу ни единого звука. Воспоминания о том, что Его больше нет со мной и вообще нет больше нигде, проталкиваются наверх с большим трудом. Но и они не приносят облегчения. Ощущение посторонних взглядов, пронзающих меня насквозь, лишь усиливается. Безмолвные черные фигуры окружают меня, приближаются, давя меня склизким жгучим презрением. Они повсюду, они не говорят и не дышат, не издают ни единого звука, но отчетливо подбираются ближе, забирая во все сильнее давящее кольцо.

Пальцы вцепляются в одеяло, и оно неожиданно становится моим якорем в бушующих водах безумия. Оно напоминает мне, что я все еще дома, в своей постели, а не внезапно провалилась в ад, из которого мне никогда и выхода-то не найти.

— Микки! — пытаюсь позвать я, но сквозь губы прорывается лишь жалкий стон. Тем не менее, не проходит и секунды, как я слышу глухой удар в дверь, и тяжелое теплое тельце стремглав пересекает комнату и бросается мне в руки.

Мой герой прогоняет призраков, они бегут от него без оглядки. Он ложится рядом, приткнувшись боком ко мне, но голову не кладет и еще долго продолжает сверлить взглядом темноту.

Под такой охраной через какое-то время мне снова удается заснуть, но Микки пробирается и в мой сон тоже. Только здесь он очень большой, величиной с тигра должно быть, но такой же родной и теплый. Вместе мы бредем по холодному ночному лесу. Деревья плотно обступают нас со всех сторон. В лунном свете видна каждая веточка, но ни на одной из них нет листьев. На земле их тоже нет, как нет и травы. Под ногами лишь холодная голая земля. Микки настороженно всматривается вперед, принюхивается и время от времени замирает на месте, поводя чуткими ушами. Наконец, вдалеке замечаем мерцающий огонек, при нашем приближении он разделяется на множество огней, и вскоре мы выходим на обширную, украшенную фонариками площадку.

По площадке бесцельно бродят люди, звучит какая-то музыка, сияют вездесущие автоматы с едой, напитками и сувениркой. И поначалу все спокойно, хожу между этих занятых собою людей, и никто не обращает внимания на моего тигра.

Первым Его замечает Микки. На Нем светлое бежевое пальто и шапка. Он стоит ко мне спиной, но как только я делаю движение в его сторону, Он начинает удаляться.

Мне необходимо увидеть Его лицо! Необходимо, чтобы Он обрел хоть какое-нибудь лицо! Я уверена, что только это сможет разрушить Его власть надо мной. Бегу за ним, то и дело натыкаясь на кого-нибудь в толпе, которая становится все плотнее. Я словно плыву против потока, а его насмешливая бежевая спина маячит где-то впереди, медленно, очень медленно, становясь все ближе.

Я уже всего в паре шагов от Него, почти могу коснуться Его плеча, но в это мгновение толпа смыкается вокруг меня, и я теряю Его.

Приходится бросить все силы на то, чтобы удержаться на ногах. Поток людей несет меня куда-то в сторону. И ни у кого из этих людей нет лица, только сгустки тьмы с ничего не выражающими сияющими желтыми глазами. Сгустки тьмы в одежде людей плывут вперед, и от них пахнет сырой землей.

Поток разбивается о большую прозрачную трубу, которая, оказывается, проходит через все площадку. Стенки трубы сотканы из очень тонких блестящих ниточек, руки так и тянутся к ним, легко прорывая тончайшую липкую ткань.

При мысли, что эта ткань поразительно напоминает паутину, толпа теней взрывается торжественным стоном. Под приветственный гул, вперед по трубе, проворно перебирая огромными лапами, несет свое массивное тело невероятных размеров паучиха. Ткань рвется и обрывки паутины, слипаясь вместе, тянутся следом за ней. Зрелище и отвратительно, и завораживает одновременно, но толпа отталкивает меня прочь, и мне не удается протиснуться обратно. Впрочем, паучихе до меня нет никакого дела. Она вылезает из трубы и вваливается в ликующую толпу. Огромные лапы перехватывают людей поперек туловища и подтягивают к огромному рту, огромные жвалы впиваются в плоть, но радостные крики не смолкают, никто не бежит и не пытается спастись.

Не в силах и дальше выносить это зрелище, иду прочь вдоль блестящей трубы. Стенки порваны во многих местах, и куски слипшейся ткани развиваются на ветру.

Труба уходит далеко в лес, площадка с фонарями остается позади и снова становится довольно темно. Только нити слегка поблескивают. Сквозь них я вижу передвигающихся внутри трубы пауков. Они намного меньше отвратительной паучихи, но и их размеры впечатляют. Они с легкостью могли сожрать бы любого, но мне везет…