Единственный вдох - Кларк Люси - Страница 30

– Я доверяла тебе, – тихо говорит Ева.

Сол подходит практически вплотную. Близость его тела заставляет сердце биться чаще, как в тот день на лодке, когда Сол прижимался к ней губами и держал в крепких объятиях. Успокойся, нельзя поддаваться этим чувствам.

– Когда ты приехала на Уотлбун, я подумал: «Ну, пробудет тут пару часов, и все». Отец умолял ничего тебе не говорить, вот я и молчал, но потом… – Он замолкает. – Потом ты осталась.

После паузы Сол продолжает, и его голос полон эмоций – так он хочет добиться понимания Евы.

– Я не хотел врать тебе, я не такой, но мысль о том, чтобы все рассказать тебе… Боже, как? Ты только что узнала, что беременна. Как я мог объяснить, что у Джексона другая жена? А затем… после выкидыша… Мне показалось жестоким так поступать. Я просто не мог. Прости.

Сол вынимает руки из карманов – неужели собирается обнять? – и складывает перед собой ладони, будто молится.

– Сейчас я хочу быть с тобой честным. И не только сейчас, всегда. Мне нужно кое-что сказать тебе…

– Я хочу с ней встретиться, – перебивает Ева.

Сол отступает назад, опускает руки.

– Мне надо поговорить с Жанетт, за этим я сюда и приехала.

Сол закрывает глаза и нервно сглатывает.

– Что такое? – с тревогой спрашивает Ева. – В чем дело?

Открыв глаза, он внимательно смотрит на Еву, его губы сжимаются.

– У них ребенок, Ева. У Джексона и Жанетт есть ребенок.

Ева садится напротив Сола. На столе гладким белым камешком прижата стопка писем, рядом открытая книга. Задумавшись, Ева водит пальцами по краю стола.

У Джексона есть ребенок, сын по имени Кайл. По словам Сола, ему три года, значит, когда Джексон уехал в Англию, Кайлу было девять-десять месяцев.

Ева кладет ладони на стол. От укуса осы осталась лишь тупая боль.

– Как он мог бросить своего ребенка?

Сол молчит.

В родильной палате Ева постоянно наблюдала, как молодые отцы с первого взгляда влюбляются в своих детей: со слезами на глазах они берут их на руки, нашептывают малышам приятные слова, с нежностью встречая их в этом мире. Выходит, она совсем не знала своего мужа. Может, Джексон поддерживал связь с сыном через Жанетт? Нет, Ева бы заметила. Не было никаких тайных звонков или электронных писем, никаких спрятанных фотографий. Хотя мысль о том, что Джексон совсем не общался с Жанетт, а значит, и с Кайлом, пугает еще больше.

Он всегда говорил, что хочет детей. Двух девочек.

– Жанетт по-прежнему живет в Тасмании? – спрашивает Ева у Сола.

– Да, в Уоррингтоне, это на северо-востоке острова.

– И Джексон там жил?

Сол кивает.

– Я ни разу их не навещал, но знаю те места. Тихий городок на побережье, фермерский. Отец сказал, Джексон работал там в пабе.

Трудно представить Джексона в отдаленной сельской местности – учитывая его любовь к городской жизни, – но Ева уже ничему не удивляется.

– Ты с ней знаком? С Жанетт?

Сол кладет руки на стол, смотрит на Еву.

– Это она и есть, – мрачно произносит он. – Та девушка, из-за которой мы с Джексоном разругались.

Теперь понятно, почему братья не помирились. Джексон не просто украл у Сола Жанетт, он женился на ней. У них родился ребенок. Разве мог Сол спокойно смотреть на все это?

При мысли о незнакомке, родившей Джексону сына, Ева чувствует острый укол ревности. У Жанетт и Джексона есть ребенок.

А ребенок Евы умер.

Пристально глядя на Сола, она просит:

– Расскажи мне о ней.

Сол откидывается на поскрипывающем стуле – с чего же начать?

– Мы знали друг друга с детства. Эта хижина… – Сол вздыхает, – эта хижина принадлежала семье Жанетт, пока домик не купил Джо.

Ева замирает.

– Она раньше здесь жила?

– Да, летом. Извини. – Какая-то горькая ирония заключается в том, что обе жены Джексона побывали в хижине. – Мне правда некуда было тебя пристроить.

– В спальне на полу вырезано имя Джексона.

– Правда? – без удивления спрашивает Сол. – Может, он сам выцарапал, когда был мальчишкой, а может, Жанетт – она в детстве сохла по нему. – Сол берет стакан, отпивает воды. – Подростками мы много времени проводили вместе. Мы ведь ровесники. – Сол поглядывает на бухту. – А потом, когда мне стукнуло тринадцать, случился лесной пожар.

– Тогда погибла ваша мама?

Сол некоторое время молчит.

– Мы перестали сюда приходить, отцу и так было нелегко… В общем, несколько лет я с ней не виделся. Встретились мы случайно, почти через десять лет, на свадьбе общего друга. Проболтали всю ночь, рассказывали, как у каждого из нас сложилась жизнь. Наверное, тогда все и началось. Через несколько месяцев я уже думал, что все серьезно…

– Пока она не увиделась с Джексоном, – заканчивает за него Ева.

Сол кивает, вспоминая вечеринку в честь его дня рождения. На Жанетт было легкое белое платье, и в сумерках казалось, будто оно соткано из воздуха. Жанетт встретила Джексона пристальным взглядом и широко улыбнулась ему, водя пальцем по ключице.

– Между ними сразу что-то вспыхнуло, – продолжает Сол. – По одним взглядам было понятно.

– И что потом?

– Джексон уговорил нас с Жанетт поехать с ним в город после барбекю. Привел в клуб, где он работал, угощал напитками за счет заведения. Я встретил пару знакомых ребят, выпил с ними пива. – Сол ерзает на стуле. – Потом пошел искать Жанетт. Она сидела с Джексоном в углу зала, и я понял, то ли по языку тела, то ли по их эмоциональной беседе: что-то происходит. И тогда Джексон поцеловал ее, прямо у меня на глазах. – В тот момент Сола переполнял гнев. – Я так злился, что прекрасно понимал – если сейчас подойду, все закончится дракой. И я ушел.

Он побежал домой через пляж, там разделся и бросился в море, доплыл до буйков, чтобы немного успокоиться.

– Жанетт позвонила мне на следующий день: не спрашивала, почему я ушел из клуба, видел ли я что-нибудь. Просто сказала, что уходит от меня, и попросила прощения. Ни слова про Джексона. Я тоже промолчал. А Джексон даже не извинился. То ли не чувствовал себя виноватым, то ли ему было все равно. Никаких скандалов или драк.

Братья просто перестали общаться, их жизненные пути разошлись, будто разнесенные волнами.

– Значит, Джексон продолжил с ней встречаться, – говорит Ева, – а ты поехал в Южную Америку.

Сол кивает.

– Только отец виделся с Джексоном и Жанетт, я не хотел ничего про них знать. Даже имени брата слышать не хотел. Конечно, новости до меня доходили: свадьба, ребенок… а потом вдруг узнаю, что они с Жанетт расстались, и Джексон уехал за границу.

– В Англию, – добавляет Ева с такой грустной улыбкой, что Солу хочется протянуть к ней руки через стол и обнять. – Твой друг, Флаер, сказал, что Жанетт ужасно подавлена из-за смерти Джексона. Думаешь, она все еще любит его? Даже после разрыва?

– Трудно сказать. Судя по словам отца, вполне возможно.

Поразмыслив над услышанным, Ева наконец говорит:

– Я хочу с ней познакомиться, Сол. Отвезешь меня?

Они несутся по шоссе. Хлещет ливень, из-под колес пикапа летят брызги и грязь. В кузове подпрыгивают удочки, стучат катушки с леской. Сквозь залитое дождем окно Ева смотрит на просторы озера Грейт-Лейк; вода неспокойна из-за ветра и ливня.

До дома Жанетт в Уоррингтоне почти четыреста километров. Если представить карту Тасмании в форме сердца, то Ева с Солом едут по пронзающей его стрелой дороге.

Не считая берегов Уотлбуна, Ева почти не видела Тасманию, но сейчас она даже не обращает внимания на крошечные поселки, разбросанные вдоль озера, и тени от горных вершин. Хочется просто поскорее туда попасть и со всем покончить.

Выехали накануне вечером, на ночь останавливались в мотеле, чтобы передохнуть, однако Ева почти не спала: в сны врывался все тот же кошмар. Оставалось следить, как на электронных часах меняются цифры, приближая время к рассвету.

– Все нормально? – спрашивает Сол.