Новая жизнь 5 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 36

— Доброе утро! — раздается голос, и папа роняет палочки из рук, Хината замирает с раскрытым ртом, а к нам в гостиную, минуя ошарашенную маму легко вспархивает Бьянка — тоже свеженькая и с улыбкой до ушей!

— Я так рада познакомиться с семьей своего будущего мужа! Ой, я, наверное, выдала наши планы, да, дорогой? Ну извини, извини! Меня зовут Бьянка, прошу, позаботьтесь обо мне ото-сан, ка-сан! — и поклон в пояс.

— Господи да за что мне все это… — бормочу я себе под нос. Допрыгался, Кента? Думал самый умный? Думал контролировать ее можешь? Психолог, м-мать. Поведенческий эксперт. Стратег. На, получай, фашист гранату прямо в рисовую кашу за семейным завтраком.

— Д-да вы проходите, Бьянка-сан… садитесь… чаю будете? — слабым голосом говорит мама.

Глава 18

POV Таро Оя-сан,

— Это карма — говорит Сэки-тян и выдувает изо рта розовый пузырь. Пузырь лопается и запах фруктовой жвачки распространяется по салону автомобиля.

— Что карма? — вяло интересуется Оя, разглядывая группку подростков, которые кучкуются на автостоянке у супермаркета. Особенно ее раздражает высокий паренек с выкрашенными в белый и красный цвета волосами, который заливисто хохочет и приплясывает на месте, выбрасывая голенастые ноги в стороны. Так и хочется выйти из автомобиля и подойти к нему, да одернуть — ты как себя ведешь в публичном месте, смейся тише, почему не в школе или университете? И эти, с ним которые — тоже, почему вечером у магазина сидят? Заняться нечем?

— Вообще — не сдается Сэки, пережевывая свою жвачку и громко щелкая ей: — это у тебя не просто голова болит. Что именно болит? Затылок. А затылок — это место, ответственное за прошлое, за бывшие перерождения. Карма то есть. В прошлой жизни ты чего-то натворила, вот в этой жизни и приходится… — она оглядывается кругом и вздыхает: — расплачиваться. Скажи спасибо, что у тебя только голова болит. Хочешь, я тебя вылечу?

— Не надо — морщится Оя, отодвигаясь в сторону от Сэки-тян, настолько, насколько это вообще возможно в тесном салоне полицейского автомобиля. Патрульные машины муниципального полицейского управления Кэйсацусё Сейтеки были задуманы как «эко френдли и не вызывающие отрицательных эмоций у граждан», кто-то сказал начальству наверху, что граждане опасаются, когда мимо них проезжают агрессивно выглядящие бронированные туши спецавто, вот департамент и закупил такие смешные, маленькие и лупоглазые автомобильчики, глядя на который детишки только в ладошки хлопали. А то, как же, городское средство передвижения на короткие дистанции, может припарковаться практически на коленках у Сэки-тян, при этом — на электрической тяге, никаких выхлопов, а в материалах корпуса использованы только материалы со стопроцентной перерабатываемостью, все экологично, экономично и совершенно не страшно. Полиция вообще не должна страх и трепет внушать, полиция — это помощь гражданам, мы живем на деньги налогоплательщиков и не можем позволить себе пугать их — так говорил начальник Кэйсацусё, Канбуро-сама, поднимая вверх толстый, похожий на сардельку палец. Сам он при этом ездил в здоровенном черном джипе, окна которого были затонированы так, что разглядеть кто там за рулем и не возит ли Канбуро-сама в своей машине полный состав молодежной поп-айдол группы — было решительно невозможно. Вот на кого никакая карма не действует…

— Давай! — уговаривает ее Сэки: — в прошлый раз помогло же! Ты же сама говорила что «как рукой сняло».

— Эээ… — говорит Оя. В прошлый раз и вправду она так сказала, лишь бы Сэки отстала от нее со своим «энергетическим лечением» и перестала прикладывать руки к ее лбу, по меньшей мере странно, когда на работе одна полицейская другую лапает с серьезным таким лицом. А у них в машине стекла не тонированы, потому что «граждане должны видеть чем занимается полиция», а полиция в этот момент друг друга руками… нет, никакого «лечения наложением рук».

— Это и не лечение — продолжает свое Сэки: — это … ну вроде как я тебе баланс в чакрах восстанавливаю. Семь уровней чакры и все разные, но самая запущенная у тебя — фиолетовая вот тут… — и она показывает — где именно у Ои на ее взгляд самая запущенная чакра. Оя про себя тут же решает, что никогда в жизни не разрешит Сэки «туда» руки возлагать. Потому что Сэки-тян не понимает, она же наполовину ирландка, воспитывалась в смешанной семье и до сих пор не может в толк взять, как японцы к прикосновениям относятся. Тут даже муж с женой в отдельных спальнях спят… если позволить себе могут. А она — руками, да еще и к фиолетовой чакре.

— Вот у тебя когда последний раз секс был? — спрашивает Сэки и Оя вздыхает. Она прямо-таки физически страдает в такие моменты. Невежливо такие вещи спрашивать!

— Вчера… — бурчит Оя. Зачем я ей вру — думает она, это же неважно, был у меня секс вчера или не был. И вообще, вот что изменится, если я правду скажу? Не было у меня секса вот уже два года. Какой там секс, когда ты единственная девушка в участке и на тебя все смотрят, я ж как солдат Джейн была, это вот Сэки пришла и ей в напарницы — «а у нас как раз уже есть девушка, наш участок следует всем модным трендам, мы даже вас вместе поставим на дежурство, вот тебе и напарница — Таро Оя-сан, познакомься, это Морико Сэки-сан, она у нас будет теперь служить!». А самой Ое пришлось туго в свое время, одни мужики вокруг и в такой ситуации не дай бог с кем переспать… и не только на работе, но и вне ее. Все же сыщики тут, всем же любопытно, сразу пробьют кто такой и чем занимается… не участок а сборище сплетников, ей-богу. Секс… тут шаг в сторону сделаешь и все. Конец репутации. Это Сэки все равно, у нее карма, у нее мистика, она вообще не собирается в полиции задерживаться, у нее планы, у нее карьера. Она языки учит, она в этом автомобильчике на перекрестке годами стоять не собирается.

— Странно — говорит Сэки и хмурится: — а почему тогда фиолетовая чакра такая запущенная у тебя? Хм… но ты не переживай, я вылечу… — и она тянет свои руки к животу Ои и Оя бьет ее по рукам.

— Ой! — говорит Сэки: — ты чего дерешься? Я ж вылечить!

— Ты как была гайдзинкой в душе так и осталась! — сердится Оя: — нельзя людей лапать без их согласия!

— А как иначе-то? — удивляется Сэки: — ты же не разрешаешь себя полечить, ходишь такая вот … грустная. И с папой у тебя нелады…

— Во-первых — это тоже невежливо — про проблемы в личной жизни на работе говорить! А во-вторых — откуда знаешь? — интересуется Оя. Все у нее с папой нормально… ну как нормально. Папа пьет, но он взрослый, это его выбор и не ее собачье дело туда лезть. С каждым годом у папы прибавляются морщины и все меньше света в глазах, но она — всего лишь дочь и не ей указывать ему что делать со своей жизнью. Этого гайдзинка Сэки не поймет никогда. И вообще, никакая она не Сэки и тем более не Морико. Звать ее Шейла, а фамилия от отца — О’Нил. Это ей мама имя и фамилию сменила сразу после развода, чтобы в школе и университете не травили. Нелегко было бы ей с таким вот именем-фамилией. Удивительно, что назад не сменила по совершеннолетию…

— Как откуда? — удивляется Сэки: — так у тебя оранжевая чакра, чакра связи с предками совсем бледная. Папу давно видела?

— Вчера видела. — опять соврала Оя. Честно говоря, ей было неохота заезжать к папе, потому что видеть его в таком виде… да и запах у него дома…

Это как наблюдать за постепенным разложением. В детстве, когда они жили в деревне — у дороги, в кустах — сдохла собака. А она — ходила в школу той дорогой. Почему тогда не убрали тело сразу же — она не знала. Может быть, кусты были уже частной территорией, а хозяин сам умер и пока искали его наследников — ничего не могли поделать, может быть, обоняние у работников муниципальной дорожной службы отбило, а с самой дороги ее не было видно, надо было зайти в кусты. В любом случае — мертвая собака лежала в кустах. И в течении почти года она видела, как меняется вид, когда-то красивого и сильного животного, как облезает мех и оскаливаются грязноватые, желтые клыки, как западают глазницы и как сквозь плоть начинают проступать ребра… и над всем этим раздавался сладковатый запах падали — первое время.