Анатомия убийства - Дорн Л. Р. - Страница 46

Я положила руку ей на плечо и сказала: «Понимаю. У меня были не очень хорошие отношения с родителями, и иногда мне приходится изо всех сил бороться, чтобы не быть поглощенной теми обидами. Но если вы отбросите любые ожидания относительно того, как это повлияет на вас, и будете сосредоточены на том, как это поможет им, чтобы они, возможно, могли немного исцелиться, вы сможете уйти, зная, что сделали доброе дело. И они уйдут с чувством связи с дочерью, которое облегчит их бремя. Это мои пять копеек. Решать вам».

Эльва Гриффит: Мы знали, что наша дочь стеснялась нас. Но мы не могли остаться в стороне от судебного процесса. Мы ее родители, хорошо это или плохо, но Мэри Клэр должна знать, что мы будем рядом, дабы поддержать ее в трудные времена, что бы она о нас ни думала.

Клео Рэй: С раннего возраста я знала, что это не для меня. Я ничего не имела ни против Иисуса, ни против Библии, ни против церкви. Я верю в Бога. Но фанатизм, неустанные проповеди, одномерное мировоззрение… Они же пренебрегали своими собственными дочерями! Неужели Иисус нуждался в них больше?

«Дочери» во множественном числе, все правильно. Вы знаете, что у меня была сестра?

Эльва Гриффит: Любовь Христа восторжествует. Наша вера – это то, что заставляет нас двигаться вперед. Мы молились и молились и были так благодарны, когда Мэри Клэр попросила разрешения о свидании с нами!

Клео Рэй: Элизабет была на восемь лет старше меня. Так что я порой думала, что мое появление на свет было случайностью. Я боготворила ее. Она была больше похожа на маму, чем на старшую сестру. Мои самые яркие детские воспоминания связаны с Элизабет, а не с Эйсой или Эльвой.

Сестра была рядом, когда моих родителей не было. Я помню, что с ней чувствовала себя в полной безопасности. Когда мы выходили на улицы с проповедями и пением гимнов, она была единственной, кто присматривал за мной, следя за тем, чтобы я не попала в толпу или меня не похитил незнакомец.

Когда родители были на занятиях по изучению Библии или работали волонтерами в миссионерском доме, Элизабет готовила горячий шоколад и вытаскивала припрятанный мини-зефир. Она говорила: «Давай это будет нашим секретом». Мне нравилось иметь секреты со своей сестрой, это заставляло меня чувствовать себя ближе к ней.

Эльва Гриффит: Элизабет была хорошей девочкой. У нас с ней никогда не было никаких проблем. До тех пор… до некоторых пор.

Клео Рэй: Когда она должна была читать мне Священные Писания, Элизабет доставала совсем другие книги. Одна называлась «Истории на ночь для девочек-бунтарей». И комиксы с женщинами-супергероинями. И «Гарри Поттер», которого наши родители запретили.

Она читала и говорила со мной об Иисусе как о человеке. Ее любимые стихи были из восьмой главы Евангелия от Иоанна. «И Иисус сказал ей: «И я не осуждаю тебя, иди и больше не греши»». Элизабет говорила: «Это о прощении. И это самая трудная вещь в мире – простить».

Эльва Гриффит: Мы полностью доверяли Элизабет, она не давала повода не доверять ей.

Клео Рэй: Я чувствовала, что Элизабет была несчастна, но она никогда не жаловалась мне и не критиковала наших родителей. У меня были собственные странные чувства по поводу того, что с нашей семьей что-то не так. Потому что мы выживали за счет подачек, носили обноски от Армии спасения, никогда не посещали врача, если это не был какой-то неотложный случай.

В какой-то момент я заметила, что Элизабет стала частенько уходить из дома. Однажды я выглянула в окно и увидела ее в припаркованной машине с мальчиком. Я знала, что мальчики в церкви пялились на нее, потому что она была красива, красива как супермодель. Я чувствовала, что она все больше отдаляется, но не знала, как поговорить с ней об этом. Мне было всего девять.

Однажды субботним вечером после регулярной службы – Элизабет уже месяц как перестала ходить с нами в церковь – мы вернулись домой и не застали ее. Ни одежды в шкафу, ни чемодана. Я заметила на ее подушке записку, но мама схватила ее прежде, чем я смогла разглядеть, что в ней. Мама отвернулась и стала читать про себя, и я видела, как дрожит ее рука. Она передала листок отцу, он прочитал и покачал головой. Я спросила: «Что там написано? Куда она ушла?» Мама велела мне идти в свою комнату и учить Библию. Затем разорвала записку на кусочки.

В этот момент я поняла, что когда-нибудь тоже убегу.

Эльва Гриффит: Все эти годы я служила Господу, и, несмотря на это, моя старшая дочь сбежала с наркоторговцем. Я обратилась к Богу и спросила – почему? Как он мог позволить этому случиться? Где было его милосердие? Такое, вероятно, должно происходить с безбожными семьями, а не с такими благочестивыми, как наша.

Возможно, то было испытание. Нас проверяли. А затем… мне все еще трудно об этом говорить.

Алана Белкнап, адвокат защиты: В зале три женщины-присяжные, и я открыто признаю, что мы хотели завоевать их сердца. По моему опыту, в целом верно, что женщины-присяжные более чутки, чем их коллеги мужчины. Конечно, это условно, у некоторых женщин сочувствия меньше, чем у среднестатистического мужчины. Но я полагала, что с этими тремя у нас был шанс. Для этого требовалось только одно.

Джейк Кроу, репортер Inyo Register: О. Джей Симпсон[25], Скотт Питерсон[26], Кейси Энтони[27], три драматических, сенсационных процесса по делу об убийстве, и ни один из этих людей не выступал в суде. В тот день, когда защита вызвала Клео Рэй, мне показалось, что мы вступаем в новое измерение. Все настроились на это? Каждый, кому посчастливилось занять место в этом зале суда, понимал: происходит нечто особенное. У меня никогда не было большей аудитории для моих репортажей, чем во время этой истории, я знал это.

Судебный пристав: Пожалуйста, поднимите правую руку. Обязуетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, и да поможет вам Бог?

Мисс ГРИФФИТ: Да.

Самсон Гриффит: Клео работала усерднее, чем кто-либо из моих знакомых, чтобы стать инфлюэнсером. У нее не было врожденных талантов, но она максимально использовала свои способности и научилась привлекать людей, завоевывая их доверие. Я не был сторонником смены стратегии в последнюю минуту, но это не означало, что мне не хватало веры в Клео. Если кто-то и мог завоевать расположение присяжных, то это была она.

Брайан Берли, помощник окружного прокурора: Вы никогда не знаете, как кто-то поведет себя на свидетельской трибуне, пока он не начнет давать показания. Независимо от того, каким крутым инфлюэнсером она считалась, учитывая, насколько высоки были ставки, все могло пойти не так.

Эрин Ньюкомб, первый помощник шерифа: На ней были черные брюки, которые сидели как влитые, простая блузка в бело-голубую клетку, немного румян и блеска для губ, светлые волосы собраны сзади в хвост.

Она была милой и скромной. Этот образ отличался от ее видео в социальных сетях, тем не менее она казалась естественной. И такой прессинг… Я бы не сказала, что болела за нее, но я и не болела против.

Титус Олден: Мы не спускали с нее глаз ни на секунду, чтобы дать ей понять: мы представляем здесь нашу дочь и требуем от нее ответственности за каждое слово.

Мисс БЕЛКНАП: Доброе утро, Клео! Могу я называть вас Клео?

Мисс ГРИФФИТ: Да, я предпочитаю это имя, спасибо. Доброе утро.

Мисс БЕЛКНАП: Я собираюсь рассказать о некоторых моментах вашей жизни, чтобы присяжные могли узнать вас получше. Что скажете?

Мисс ГРИФФИТ: Отлично. Я тоже этого хочу.

Клео Рэй: День за днем я находилась в суде, а зрители располагались позади меня. Теперь меня поставили лицом к лицу с сотней людей, которые неотрывно глядели на меня. Алана посоветовала мне смотреть только на нее, пока судья не заговорит со мной, что я и сделала.