Синдзи-кун: никто не уйдет обиженным (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 20

— Не зверь и не птица… — заканчивает Шива: — меня на эту идею подтолкнули твои успехи, Махиша! Проект А.С.У.Р. — это было гениально! Антропоморфный Самообучающий Универсальный Работник! Хотя на мой взгляд использовать машины фон Неймана в войнах это неэтично, но идея и исполнение — весьма изящны.

— Подумать только, что поглощённый выживанием сам подготовил почву для своей смерти. — говорит Лакшми: — твои асуры и были ответом. Они — искусственно выведенные машины фон Неймана, они — не боги, не люди, ни мужчины ни женщины, ни звери ни птицы. Идеальный инструмент для того, чтобы лишить жизни Махишу самодовольного, Махишу самонадеянного, Махишу, который думал, что может развернуть время вспять. Махишу, сына коровы!

— Нет, ну все. — говорит мужчина и снимает с плеча топор, перехватывая его поудобнее. Девушка встает рядом с ним и прокручивает в воздухе копье, со звуком вентилятора, превращая его в размытый круг.

— Лингам с ним, с пророчеством — говорит она: — пока я все еще стою на своих ногах, а скоро вы будете лежать у них. А тебя, богиня удачи — я запомню.

— Может мы все-таки поговорим? — предлагаю я, понимая, что упустил момент, когда такая инициатива могла быть воспринята адекватно.

— Поговорим — неожиданно легко соглашается мужчина-Махиша: — вот только я тебе руки и ноги отрублю сперва, а потом — поговорим.

Я вздыхаю. Ну значит так.

Глава 10

Курукшетра, Поле Битвы, как же я недооценивал все, что было сказано о нем. После какого-то момента непрерывного роста и сдерживания собственного прогресса из страха повредить окружающим — ты перестаешь быть объективным в отношении собственной силы. Как писал дядюшка Джо в шестидесятом номере газеты «Правда» о колхозном движении — «Головокружение от успехов». И после очередной победы ты идешь к следующей и крышу начинает сносить конкретно. Мы, вся команда, все кто рядом со мной — росли вслед за мной, и мы не замечали никаких преград ни в своем собственном мире, ни за его пределами. Умом я понимал, что где-то есть и те самые Твари, младшенькая из которых одним глотком прикончила все, что царь Соломон приготовил для угощения всех живых тварей на свете. И сказала, что она — лишь младшенькая. Умом я понимал, что шкала силы никогда не заканчивается на отметке «Бог» и уже тем более — «полубог» или «манифестация божественной силы». Умом я понимал, что даже если в этом мире для Томаса Ди Кармоди не было его естественного врага, то закон равновесия, закон подлости или закон Вселенной — создаст Кармодиеда — хищника, который питается только Томасом Кармоди… и если ты слишком крут для своей среды обитания, это означает что ты вымрешь вне ее — от других хищников, от природных катаклизмов или недостатка ресурсов.

Умом я все это понимал и даже пытался держаться так сказать ниже радаров, не использовал свою силу на полную и держал себя в рамках, не позволяю самоуверенности и самодовольству выплеснуться наружу и начать вести себя как последняя сволочь. И было почему — рядом всегда были монстры, конфликт с которыми мог повлечь неблагоприятные последствия даже нашей команде — сперва это была Линда, потом — Хикэру-доно, Вечно Молодая Луна, затем — временной парадокс и заместитель командира особого отряда номер семьсот тридцать один, полковник Масадзи Китано… и в конфликт с которыми мы неминуемо втягивались. Но даже тогда я помнил о том, что нельзя отпускать вожжи, нельзя позволять своему гневу, своей ярости, своему желанию убивать и разрушать — вырваться наружу.

Но здесь, на Курукшетре, в ином мире, созданном для Битвы Богов, для бушующих сражений — можно были наконец прекратить сдерживаться. Потому я даже обрадовался выбору Махиши. Сперва.

У меня все было готово, мудрый подготавливает поле боя заранее и мои кровавые шипы выросли из земли на том месте, где только что стояли оба Махиша. Однако в один момент они исчезли и появились в другом месте и тут же атаковали меня — огнем и льдом, энергией и энтропией одновременно. Атаки разбились о выставленный щит, и я тут же рванул им навстречу, сквозь бушующие потоки пламени и льда. Сражение, поединок, конфликт — как вы это не называйте, но на определенном уровне владения магией самые эпические бои между самыми могущественными существами — не будут длится долго. Только в сказках «и бились они три года и три месяца». При владении огнем до степени управления плазменными жгутами — все вокруг превратится в такую плазму через достаточно короткий промежуток времени, что понимают все, кто когда-либо сталкивался в бою с Акирой и сумел уцелеть, а таких не так уж и много. Точно так же, если вы рассердили Юки и умудрились продержаться в противостоянии с ней полчаса (и не убить ее при этом) — то поле боя превратиться в картину энтропии, все застынет там, успокоенное энтропией Белого Хлада. И только моя сила позволяет держаться сколь угодно долго, только я могу сражаться столько, сколько понадобится. Рука бойца колоть устает, запасы снарядов кончаются, магия истощается, самые упорные и сильные — падут без сил, а я — продолжу идти вперед. Потому я спокоен в исходе поединка… и пусть копье Махишы-девушки погружается мне в грудь и леденящий холод пронизывает сердце — я отрываю ей голову жгутом и разрываю тело на тысячу кусочков.

— Арргх! — огромный топор Махиши обрушивается на мое предплечье, усиленное бордовой броней. Сила удара такова, что я вздрагиваю и опускаю взгляд вниз. Так и есть, этот удар вбил меня в землю по щиколотки. Хорошо, что я усилил весь экзоскелет, а то сейчас превратился бы в лепешку. Не то, чтобы это мне сильно помешало бы… ответным движением я разрубаю его пополам. Все. Битва закончилась.

Я стою под палящим солнцем посреди степи и замечаю, что я стою здесь один. Больше никого нет. Останки Махиши, голова девушки и разрубленное пополам тело мужчины. И все. Нет тел войска асур, нет «богов-академиков». Есть только я и солнце в зените.

— Неплохо — говорит Махиша и встает. Его тело снова целое. Регенерация? Или надо прижигать разрезы, как Геракл прижигал обрубки шей у гидры?

— Но это только начало! — раздается голос сзади и в мою спину входит холодное лезвие копья, выходя из груди. Девушка тоже встала? Но как?

Я окутываюсь сотней, тысячей бордовых жгутов, перерубая копье и выстреливая острыми шипами во все стороны, Махиша легко блокирует эти кровавые пули одним движением своего топора и бросается в атаку. Я усиливаю свою кожу Алой Броней и бросаюсь навстречу. Мы схватываемся в ним в рукопашной битве, он отшвыривает меня в сторону ударом топора, но я хватаюсь за древко и ударом ноги выбиваю оружие из его руки и тут же, без остановки — единым слитным движением — бросаю топор в его женскую ипостась, которая не успевает уклонится, поднимает древко копья, пытаясь защититься… и падает на спину с топором, разрубившем ее голову почти пополам.

Тут же мощный удар в скулу отправляет меня в полет и на мгновение я теряю ориентиры, кубарем катясь по земле и захватывая полные пригоршни сухой травы в попытке остановится. Как только я останавливаюсь, лежа на спине и раскинув руки — сверху на меня падает Махиша-мужчина, он приземляется мне на грудь, с силой пробивая мне грудь пяткой. Кровь наполняет мне рот и я чувствую, как хрустят мои ребра. Ребра? У меня здесь нет ребер, мелькает мысль, я даже воздухом здесь не дышу, верно, Морфеус?

Я хватаю ногу Махиши и мы катимся по земле, обмениваясь ударами, кусая и разрывая друг друга на части. Мои кровавые клинки выходят из самых разных частей моего тела, и я сейчас похож не то на дикобраза, не то на бешеный блендер, но Махиша тоже рвет меня на части и тоже не спешит умирать. В спину мне снова прилетает копье и на этот раз его наконечник — зазубренный как у рыболовного крючка. Гарпун!

Меня отрывает от Махиши-мужчины и на какое-то мгновение я снова оказываюсь в воздухе, беспорядочно размахивая руками. Надо расшириться, думаю я, надо больше крови, надо затопить всю степь собой, тогда …