Ребенок для Зверя (СИ) - Зайцева Мария - Страница 24

— Как? Как, твою…? — он дышит мне в губы, и грудь горячая такая, каменная, ходуном ходит. Я знаю, что будет дальше. Если не остановлю.

— Без любви.

Он замирает. Пальцы на моих предплечьях тяжелеют, оковами чугунными становятся. И в глазах… Ужас, я никогда, никогда не забуду выражения его глаз. Все, что я говорила до этого, все, что выкрикивала ему в лицо в запале гнева, в отчаянии, все это вообще ни в какое сравнение не идет с тем, что творится с ним, похоже, в это мгновение.

Я его убила сейчас. Убила.

И нет, никакого мстительного удовлетворения не испытываю. Потому  что я и себя убила. Обманув.

Азат еще пару секунд смотрит мне в глаза, и я вижу, как постепенно меняется его взгляд, становясь… Мертвым.

Ничего удивительного. У меня, наверно, такой же сейчас. Мы с ним — два мертвых человека, давно мертвых… Не оживить.

Мои руки неожиданно становятся свободными, а тяжелое давление мощного тела пропадает.

Азат откидывается на спинку сиденья, отрывисто командует водителю:

— Назад.

И водитель, ни слова не говоря, просто разворвачивается в обратном направлении.

Я никак не комментирую внезапно изменившиеся планы. И очень надеюсь, что он везет меня обратно к офису.

Но Азат, спустя пятнадцать минут тяжелого, как могильная плита, молчания, называет водителю адрес. Мой.

Я молчу. Хочет домой отвезти, пусть везет. Сэкономлю на автобусе.

Возле дома вижу Аню с коляской, и сердце падает у ноги от ужаса, что Азат сейчас захочет выйти и посмотреть на ребенка. Каким бы он ни был профаном, но трехмесячный ребенок все же отличается от пятимесячного… Уже, практически, шестимесячного.

Я вылетаю из машины, напряженная и готовая рвать уже зубами его, если вздумает, если захочет… В голове сплошное безумие, сумбур и первобытная, звериная ярость, потребность самки защитить своего детеныша.

Но Азат даже не выходит из машины, не прощается, ни слова не говорит…

Я смотрю, как черная машина выезжает со двора, и не знаю, плакать мне, падать или начать уже, наконец, дышать…

Аня подходит, что-то спрашивает, но я не в состоянии отвечать. На плечи опускается, кажется, вся тяжесть этого мира, еле передвигаю ногами.

Не знаю, откуда находятся силы, чтоб завести коляску в лифт, зайти в дом.

Аня, бросив на мое опустошенное лицо внимательный взгляд, молча делает мне свой странный русский напиток с молоком, сама кормит и купает Адама.

Я все это время сижу безмолвно уставясь в окно и машинально отпивая из кружки.

А через час в доме раздается звонок.

Курьер приносит новый телефон, самой последней, самой дорогой модели. В нем стоит моя симкарта, сохранены все номера телефонов.

И добавлен еще один.

Тот, который я мгновенно заношу в черный список.

— Нэй, ты шикарна, — голос Тодда, айти специалиста, которого я с великим трудом схантила из Лос-Анжелеса пару месяцев назад, полон восхищения. А во взгляде новые, незнакомые мне прежде огоньки интереса.

Улыбаюсь, краснея от необычности ситуации, неловко поправляю платье, одолженное мне Лаурой на вечер.

Он вполне приличное, длина до колен, строгий футляр со скромным разрезом сзади и короткими рукавами. Вот только цвет… Цвет неприличный.

Нет, я не спорю, на Лауре платье смотрится волшебно, ярко-алое, из благородного шелка. На ее модельной фигуре оно чуть-чуть висит, не облегая,  зато едва прикрывает зад.

А на мне… Пожалуй, длина — его единственное достоинство. Потому что обтягивает платье совершенно неприлично, а этот цвет, который дома выглядел ярким, но вполне пристойным, под лучами ламп ресторана переливается, делая выпуклости… Еще выпуклее. Я уже успела оценить себя в большом зеркале у входа и результаты этой оценки до сих пор жгут щеки.

И вот теперь еще один неприятный момент: коллеги, которые до этого не замечали, сейчас очень даже замечают. Смотрят, делают комплименты, пытаются угостить,  отчего я с непривычки еще больше краснею и теряю нить разговора.

Ужасно неловко!

И, самое главное, никуда не денешься, надо довести этот вечер до логического финала!

Смотрю на часы, прикидывая, сколько еще мне нужно будет здесь пробыть, и уныло вздыхаю. Только начало вечера. Еще даже  руководство не приехало. Все впереди. Весь кошмар.

А как хорошо все начиналось!

Этот клуб мне нашла Лаура.

Буквально на следующий день после моей эпической поездки с Азатом она залетела в кабинет и сходу выпалила:

— Нэй, я нашла тебе клуб!

Я с самого утра была закопана в бумаги, о подготовке к корпоративному вечеру планировала думать уже после обеда, а потому не сразу поняла, что подруга имеет в виду.

Подняла на нее взгляд удивленно.

— Господь всемогущий, Нэй, ты выглядишь, как черепаха, которой сунули  под нос камешек вместо  куска морковки! — с досадой сказала Лаура, проходя и садясь на стул, — вот смотри, какое место! Новое! Все пищат! И, самое главное, твоему Зверю точно понравится!

Она протянула мне телефон с открытыми фотографиями заведения. Я, нахмурившись на словосочетание “твой Зверь”, послушно взяла, пролистала. Красиво. Богато, но не вычурно. С налетом восточного колорита и европейским лоском.

— “Комм”, — задумчиво прочитала я название, — странное…

— Не странное! Интересное! Ничего ты не понимаешь! Это мишленовский ресторан! Он в историческом здании, не где-то на задворках, как сейчас модно, а прямо в центре. И там есть большое помещение, но уютное, как раз наших всех вместит, есть сцена, для живой музыки, и куча всяких небольших помещений для уединения по интересам. Можно сделать что-то вроде квеста, понимаешь? Или лотереи. Кому что выпадет. Например, кому-то дегустация вин, а кому-то бридж с боссом! Или еще что… Ну, ты в курсе, придумаешь… Можно так интересно сделать! Я один раз на Ибице попала в тематический клуб…

Лаура углубилась в воспоминания веселой студенческой жизни, а я принялась листать еще раз картинки, в этот раз уже медленно и вдумчиво, мысленно сверяясь с чек-листом.

Локация —  определенно плюс.

Кухня тоже. Есть разные варианты, европейская, азиатская, индийская даже.  Это ценно. Ну и Мишлен, опять же.

Сцена. Большой зал. Комнаты по интересам. Да, это хороший вариант… Но почему Лаура так уверена, что Азату понравится?

— Постой, — прервала я полдругу, — почему ты уверена, что это подойдет нашим… боссам?

— Потому что его брату там очень понравилось!

Тут Лаура поняла, что проговорилась, выдала слишком много информации, и испуганно замолчала.

А я тяжело посмотрела на нее:

— Лаура… Только не говори мне, что ты…

— Все, я побежала, — Лаура бодро вскочила, выхватила у меня телефон и унеслась, не дав даже договорить свои опасения.

Я хотела ее набрать, вытрясти все до конца, но тут позвонили  из колл-центра с прекрасной информацией об уволении троих сотрудников, потом пришло письмо из департамента труда… Короче говоря, я закрутилась и упустила момент.

Ну а во второй половине дня уже уехала в “Комм”, выяснять локацию на месте.

Неделя пронеслась просто бешеным галопом, вечер корпоратива неуклонно приближался, и я по этому поводу была буквально в мыле. Тот, кто хотя бы раз занимался подготовкой какого-либо события, где должно присутствовать большое количество совершенно разного по уровню народа, прекрасно меня поймет.

Я настолько увлеклась, что все проблемы, связанные с Азатом, тоже отошли на задний план.

Телефоном, который он подарил, я пользовалась, справедливо решив, что, если уж сломал нужную мне вещь, то вполне можно принять от него такое извинение.

Самого Азата я больше не видела, никаких сведений о нем не имела, по корпоративу общалась только с Вагизом. И ужасно этому радовалась, на самом деле.

Тот жуткий вечер, когда Азат меня вез куда-то и не довез, слава Всевышнему, до сих пор в сердце отзывался бешеным стуком и легкой болью.