Ребенок для Зверя (СИ) - Зайцева Мария - Страница 39

А затем это мгновение нарушается телефонным звонком.

Азат вздрагивает, хмурится, достает телефон, коротко рявкает в трубку:

— Да. Я помню. Да. Я же сказал, что буду. Все.

Потом нажимает отбой.

Смотрит на меня виновато.

— Тебе надо ехать, — говорю я.

— Да… Я ненадолго, сладкая. Скоро вернусь. Хорошо?

— Хорошо.

— Ты не убежишь?

— Нет.

— Дождись меня, ладно? Нам надо поговорить все же.

— Да, — эхом вторю ему, — надо…

Азат собирается, потом наклоняется поцеловать меня, гладит пальцами лоб Адама, сытого и довольного, чмокающего уже с гораздо меньшим энтузиазмом.

— Дождись, ладно?

— Да…

Азат уходит, я перекладываю Адама на кровать, переодеваю его, затем определяю в манежик.

После случившегося срыва состояние вялое и странное.

Понимаю, что надо в конце концов рассказать Азату про мое фиктивное замужество, и даже сегодня это лучше сделать, но каким образом все сказать, какие слова подобрать, не знаю.

Точно так же, как и не знаю, что нас ждет дальше.

После душа вяло делаю себе чай с молоком. И вижу, как вибрирует телефон.

Лаура.

— Нэй… Как у тебя дела?

Голос Лауры, тихий и какой-то безжизненный, заставляет забеспокоиться.

— Все хорошо… — осторожно отвечаю я, гадая, стоит ли рассказывать подруге о последствиях корпоративного мероприятия? И моем явно изменившемся семейном статусе? И стоит ли спрашивать ее о том, чем закончилась та сцена в туалете. Стоит ли вообще про это говорить?

Меня мгновенно начинают терзать муки совести за то, что за все это время не нашла минуты поговорить с Лэй.

Утром воскресенья, придя в себя после случившегося накануне, я ей набирала, но подруга не отвечала.

Я планировала позвонить попозже, но тут в моей жизни опять появился Азат, и все предсказуемо полетело в пропасть.

В итоге, я только сейчас вспоминаю, в каком положении оставила Лэй тем субботним вечером.

И теперь с тревогой вслушиваюсь в ее голос, мучаясь от сомнений и страха за нее.

— Отлично… Я тебя бросила, прости… — неожиданно огорошивает Лэй, и я тут же торопливо отвечаю:

— Нет, все нормально, Лэй… —  делаю паузу и, выдохнув, все же решаю продолжить, — я видела… Вас… с Адилем… В туалете… Прости…

Лаура молчит, и это очень тяжелый момент для меня, я уже открываю рот, чтоб продолжить, но она неожиданно отвечает:

— Да… Так глупо все…

— Лэй… — я пытаюсь быть деликатной, понимая, что у нее что-то серьезное происходит, — приезжай…

В голове проносится, что Азат обещал приехать, но ничего, как-нибудь решу этот вопрос.

— Нет, ну что ты… Встретимся завтра, на работе, хорошо?

Тут на заднем фоне слышится хорошо знакомый голос с грубоватыми рычащими нотами и бархатными перекатами звуков, и Лаура торопливо прощается, отключаясь.

Я с некоторой оторопью сижу пару минут, пытаясь осмыслить происходящее, но оно упорно не осмысливается.

Конечно, я могу легко поверить, что моя ветреная и веселая подруга встречается с Адилем. Он красивый, брутальный, похож на своего брата, то есть, ходячая гора мышц и властности. И плюс ко всему, еще и, похоже, умелец  в плане женщин… Слишком давно живет в Европе, слишком привык себе ни в чем не отказывать. Но Лаура никогда до этого, на моей памяти, не встречалась с женатым мужчиной… А Адиль женат. И дети у него есть. И я даже знакома с его женой, молчаливой и строгой Залией…

Она не поехала за мужем в Европу, да он, кстати, и не особенно звал, насколько я понимаю. По рассказам Азата, Адиль приезжает на родину несколько  раз в год, на пару дней, а затем опять уезжает. Жена его, правильно и традиционно воспитанная женщина, всю жизнь прожившая в имении родителей в горах, после замужества просто сменила одно имение на другое, и продолжала жить тем укладом, который ей привычен.

А Адиль, как я понимаю, ни в чем себя не ограничивал…

Я не помню, говорила ли подруге о том, что он женат… Если нет, то надо ли говорить? Влезать?

Ох, вот тоже проблема…

И голос Лауры по телефону такой необычный был, странный…

Из манежика раздается кряхтение Адама, а это значит, что скоро пора менять ему памперс.

Остаток дня я провожу в заботах, играя с сыном, готовя нехитрую еду, между делом отвечаю на звонок Ани, заверяю, что все в порядке и помощи не надо. Всевышний, сколько добрых , участливых людей вокруг меня!

Азат не звонит, наверно, очень сильно занят.

И я не хочу думать о том, что жду его звонка. Очень жду. И не хочу думать, что буду делать, если он вдруг… Не позвонит. Такое же может быть?

Может.

Я для него замужем. А если решит не связываться со мной, просто участвовать в жизни сына и все? Мне будет легче? Тяжелее? Не могу понять, не могу толком осмыслить всю ту бурю, что бушует внутри, заставляя периодически застывать на месте и смотреть в одну точку.

В какой-то момент эмоций становится так много, что начинаю задыхаться.

Смотрю на Адама, он улыбается, показывая два только-только начавших прорезаться зубика. Он меня сегодня ими чувствительно куснул за грудь, маленький хищник. Весь в своего отца…

Звонок в дверь заставляет подпрыгнуть на месте. Не думая, не останавливаясь, бегу открывать.

Распахиваю дверь, не интересуясь, кто там, и оказываюсь с порога сметенной темным, властным вихрем.

Азат обхватывает меня руками, жадно сжимает, целует в шею, больно и сладко, шепчет:

— Сладкая… Открыла сразу… Ждала, да? Ждала меня?

Чувствуется,  что ему очень важно услышать ответ на свой вопрос.

И я отвечаю, сквозь невольную дрожь удовольствия от тяжести его рук и огня его губ:

— Да. Да. Ждала…

Признание это дается легко, но служит откровением для меня.

Я его ждала. Ждала… Ох… Пропала я. Опять пропала, не убереглась совсем…

— Будь со мной нежен, Азат… — неожиданно вырываются слова-признания, — будь честен…

Он отстраняется,  смотрит серьезно , отвечает:

— Обещаю, сладкая… Обещаю.

Слова звучат клятвой.

И я хочу ей верить. Глупо и бездумно.

Азат целует меня, мягко подхватывая на руки и усаживая на себя.

Прислоняет к стене прямо в коридоре, ласкает пальцами уже под домашним платьем, заставляя непроизвольно выгибаться.

— Моя сладкая… — шепчет он, — моя… Я боялся… Что не откроешь. Что передумаешь…

И его признания мне бальзамом на сердце. Мой бешеный Зверь тоже боится. Он тоже неуверен сейчас.

Мы с ним стоим на пороге чего-то крайне важного, определяющего нашу дальнейшую жизнь, и оба опасаемся повторения прошлых ошибок.

Но ведь без ошибок не было бы того, что есть сейчас.

Не было бы откровенных разговоров, не было бы новых нас…

Все ошибки — это ступени.

И только нам решать, вверх мы по ним пойдем, или вниз.

Я провожу пальцами по щеке Азата и двигаюсь вместе с ним.

Вверх.Историю отношений Адиля и Лауры вы можете прочитать в бесплатной повестиЯ ПРОСТО ИГРАЮ...Велкам, мои хорошие! Люблю вас!

— Азат… Я хочу тебе сказать…

Он молча тянет меня на себя, сажает сверху, смотрит внимательно. В полумраке его глаза кажутся еще темнее, и меня опять пробирает дрожью страха пополам с возбуждением. Это странная реакция, раньше у меня такой не было на него.

В самом начале отношений, год назад, я его боялась. Ненавидела за то, что он делал с моим телом, презирала себя, стремилась вырваться во что бы то ни стало. Потом, после всего, что случилось с нами, уже не боялась, но была в каком-то, как сейчас понимаю, шоковом состоянии, словно под толщей воды, когда мозгу уже не хватает кислорода, чтоб мыслить здраво. Мне не хватало кислорода рядом с ним тогда.

А вот сейчас…

Сейчас мы на равных. Это странно, со стороны может показаться не так, но мы на равных.