Между Сциллой и Харибдой (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 27

— Ну ты и дура, — довольно грубо ответила она. — Для начала узнала бы, за кого меня собирались отдавать, а потом рот раскрывала бы.

— И за кого?

— За младшего принца. Фактически, тётя покупала их лояльность.

— Бывает, что и младшие принцы наследуют, — заметила я, несколько удивлённая такой горячностью.

— Не в этом случае, — отрезала она. — Этот — просто разменная монета, как и ты.

— Тогда как и ты.

— Я? — она рассмеялась. — Я истинная Сиятельная. Такими не разбрасываются. И вообще, ты мне надоела. Сегодня мой день, я не хочу на нём видеть кого попало.

Я хотела спросить, не отнесла ли она моих подруг в категорию «кто попало», но не успела: та же сила, что приволокла в старый мир, подхватила и утащила меня назад.

Это было не странно, странно, что нам вообще удавалось встречаться. Помнится, при нашем знакомстве тогда ещё Эстефания утверждала, что мы больше никогда не пересечёмся, и тем не менее пересекаемся мы с завидным постоянством. Можно сказать, я с ней встречаюсь даже чаще, чем с Теодоро, и не сказать, что с большей пользой. То ли что-то пошло наперекосяк с нашим обменом, то ли Эстефания меня обманывала с самого начала. Последнее меня не удивило бы: все Сиятельные признавали только личные интересы. Даже странно, что Катя нацелилась на обычного врача, а не на какого-нибудь олигарха, которого вполне могла бы к себе привязать. Человеку без магии против флёра не устоять. А с магией у нас никого нет. Или я просто таких не знаю?

Проснулась я сразу и некоторое время лежала, просто закрыв глаза и обдумывая всё, что сегодня услышала. По всей видимости, взрыв назначен на обед, о чём надо сказать Раулю. И почему мы с ним не озаботились срочной связью на такие вот непредвиденные случаи? Но до обеда ещё есть время.

Я приоткрыла глаза. В комнате была предрассветная серость, а значит, ложиться досыпать уже нет смысла. Да и не хотелось мне спать: два свидания, одно за одним, дали слишком много пищи для размышлений. Почему брак с Теодоро давал отсрочку, а брак с принцем из Варенции, имя которого я даже не удосужилась узнать, — нет? Как мне показалось, причина была вовсе не в том, что Теодоро — главный в стране, к которой относится герцогство. По всему выходило, что Теодоро должен был знать об опасности, подстерегающей герцогиню Эрилейскую, ещё на стадии договора с доньей Хаго. Попросить, что ли, у Рауля досье на Эрилейских? Любая приличная разведка собирает досье на все значимые семьи сопредельных государств. Эрилейские точно были значимыми.

Валяться просто так смысла не было, и я решила дойти до Сиятельного корпуса и немного там почитать. Раз уж горгульи дали доступ, нужно пользоваться.

Я оставила Ракель записку, чтобы она не волновалась, набросила на себя заклинание отвода глаз и тихо-тихо направилась к Сиятельному корпусу, будучи в полной уверенности, что никого не встречу. В такое время все приличные студенты ещё спят, а неприличные — уже спят, таким образом, я должна была попасть между активностями этих двух групп.

Так и получилось. До корпуса я дошла без помех, а вот в нём самом, кроме Альбы и Бернара, обнаружила ещё и Рауля, который тоже решил, что утро — прекрасное время для чтения. Сидел он за одним из столов, на котором были разложены тома по магии, но при моём появлении поднялся.

— Доброе утро, Катарина. Не спится?

— Доброе утро, Рауль. Сны замучили, — охотно пояснила я причину ранней побудки. — Сначала Теодоро вломился и сказал, чтобы я бежала из Теофрении до обеда.

— Значит взрыв намечался на обед. А донья Хаго говорила о двух днях.

— О двух днях она говорила Диего, а у Теодоро могут быть более точные сведения.

— Но вы говорили о снах. Значит ли это, что после Теодоро вы встречались с кем-то ещё?

— Значит, — подтвердила я. — Потом…

Рот словно запечатало. Язык стал деревянным, а губы склеило. Увы, так напомнила о себе клятва.

— А кто был потом? — не дождавшись продолжения, спросил Рауль. Я только руками в ответ развела, и он сразу догадался: — О, так вы умудрились под клятву попасть?

— Да, — подтвердила я и тут же вспомнила, о чём хотела попросить принца: — Рауль, а могу я просмотреть ваше досье на Эрилейских?

— Зачем вам? — удивился он. — Что там может быть такого, чего вы не знаете?

— Да я почти ничего не знаю, у меня провалы в памяти. Вот и пытаюсь закрыть эти провалы хоть какими-то заплатками.

— Хорошо, сделаю выписку.

— Почему выписку? — удивилась я.

— Потому что отнюдь не всё, что пишут в наших досье, можно показывать посторонним. Извините, Катарина, но есть такое понятие, как государственная тайна.

Его довод я приняла, но всё равно обиделась, потому что после всего, что я сделала для Теофрении, они не хотят приоткрывать завесу государственной тайны над моим досье. Я ещё поняла бы, если бы над чужим, но ведь то, что написано в моём, при других условиях я и так знала бы.

— Спасибо, Рауль, я буду рада любой информации, — тем не менее сказала я и, посчитав, что разговор окончен, прошла к столу, на котором лежали подобранные Альбой книги.

Рауль своими заняться не поспешил, а прошёл за мной и даже за руку взял.

— Не дуйтесь, Катарина, есть большая разница между «не могу» и «не хочу», — примирительно сказал он. — Я сделаю всё, что от меня зависит. Вы мне верите?

— Я не знаю, кому мне верить. И могу ли верить вообще кому-то, — вздохнула я.

— Эрилейским верить точно не стоило, — неожиданно ответил он.

— Что вы имеете в виду?

— Вашу клятву, Катарина, вашу клятву. С вашей стороны было глупо соглашаться, потому что, когда надобность в вас пропадёт, вас просто уберут.

— Я — герцогиня Эрилейская по крови, — напомнила я. — Именно поэтому Теодоро удаётся проходить ко мне во сне.

— У вас тело от одного человека, а душа от другого, — усмехнулся он. — Среди имён нынешней герцогини Эрилейской нет имени Катарина, и тем не менее оно — ваше. Я, знаете ли, чувствую, когда мне врут, а когда говорят правду.

Подтверждать или отвергать предположение Рауля я не стала: подтвердить не дала бы клятва, а враньё он всё равно обнаружит, да и не хотелось бы опять врать. Враньё отрицательно откладывается на карме, как говорила моя подруга Карина, увлекавшаяся эзотерикой. По её словам, чем больше врёшь — тем больше гадишь в собственную карму. А эта эфемерная штука у меня и без того уже не совсем чистая.

— Почему вы так думаете?

— У нашего рода есть свои секреты, — уклончиво ответил Рауль. — И они касаются не только выявления зелий в других людях, мы также подмечаем некие несоответствия, которые в вашем случае я первоначально отнёс как раз на влияние зелья. Но когда оно на вас выгорело, оказалось, что дело не в нём. Но и без того в вас есть за что зацепиться. Вы используете слова, которые никто не знает. Поведение ваше тоже явно отличается от поведения тех, кто ничего не помнит. То есть вы что-то помните, но ваша память не соответствует памяти аристократов. Скажете, я не прав?

— Скажу, что другой герцогини всё равно не будет.

Эту фразу клятва, как ни странно, пропустила. А я только сейчас заметила, что Рауль выставил вокруг нас защиту от прослушивания, так что горгульи никак не могут оказаться в курсе того, о чём мы беседуем.

— А я в ответ вам скажу, что вы заблуждаетесь. Как только произойдёт то, что нужно Эрилейским, обмен опять случится и вас устранят, чтобы не проболтались.

— Это будет довольно затруднительно. И устранить, и проболтаться. Да, и обмен невозможен.

На удивление клятва это тоже пропустила. Возможно, потому, что у Рауля была твёрдая уверенность в собственной правоте, а я ничего такого ему не говорила? С определённостью на этот и на любой другой вопрос я бы не ответила — в голове нарастал странный шум.

— Это вам Эрилейские сказали про невозможность? Такие обмены всегда обратимы.

Возразить, что Эстефания утверждала, что после ритуала душа с телом срастаются так тесно, что больше их не разделить, я не смогла: в этот раз клятва опять запечатала рот. Да и теперь я была не уверена в том, что мне сказали правду, поскольку сама неоднократно размышляла о странности необратимого переноса души. Какой смысл был в этом действии, если Сиятельная душа теряла все привилегии, кроме, разве что, Сиятельности, как я убедилась, когда мою проекцию уносило в другой мир? И всё же у меня был аргумент против.