Между Сциллой и Харибдой (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 28

— Теодоро меня только чудом не казнил, — напомнила я.

Почему-то голос показался непривычно тихим и даже каким-то безжизненным.

— Катарина, вы меня удивляете, — усмехнулся Рауль. — Не пошёл бы он на такой шаг никогда. Казнить несовершеннолетнюю Сиятельную за явно подставное действие? Устроили бы фарс на тему, кто готов срочно жениться и спасти с эшафота красавицу. Жених-то наверняка был подобран?

— Да, граф Нагейт, — припомнила я сразу, даже не задумываясь.

А ведь был ещё Диего, который шёл за мной по пятам и наверняка знал о таком чудном обычае. И если бы встал вопрос о выборе между этими двумя или смертью, я бы выбрала того, кто разбрасывает цветы. Ох, непрост дон Дарок, ох непрост…

— Нет, вы-то должны были быть убеждены, что вас казнят. Наверняка в условиях ритуала было ещё предупреждение о том, что вас ждёт в действительности и как этого можно избежать. При таких ритуалах это обязательное условие.

— Нечто страшнее, чем сама смерть, чего я могу избежать, только если мне отрубят голову.

От разговора становилось всё хуже. Зрение начало расфокусироваться, звуки доносились, как через толстый слой ваты, а я сама уже с трудом понимала, что говорит собеседник, и только чудом удерживалась в сознании.

— Очень завуалированное предупреждение. Вообще, Катарина, опасно соглашаться на подобные предложения.

— У меня не было особого выбора. Я всё равно умирала.

В голове забухало, а перед глазами окончательно потемнело. Рауль подхватил меня, когда я уже полетела на пол.

— Катарина, дышите, глубоко дышите. Вдох. Выдох, — взволнованно сказал он. — Простите за воздействие, но мне надо было убедиться.

Меня ещё пошатывало, но буханье пропало, и я почувствовала себя намного лучше, хотя и единственное, чего мне хотелось сейчас: сесть куда-нибудь и выпить чего-нибудь. Желательно, алкогольного.

— Воздействие?

— Я чуть ослабил влияние вашей клятвы. Пытался снять, но…

— Я едва не умерла.

— Не преувеличивайте, я контролировал. Хотя такой реакции я не ожидал, думал, пройдёт намного легче. Скорее всего, клятва была из внутрисемейных, со своими особенностями.

Внезапно я поняла, что прошлась буквально по грани. От неправильной, по мнению Эстефании, смерти меня отделяли всего несколько мгновений. И если бы Рауль не умерил своё любопытство, пришлось бы ему допрашивать мой труп. Если, конечно, он это умеет.

— Не надо так больше делать. Снять вы её не снимете, а меня угробите.

— Если я не буду знать, что вам грозит, я не смогу вас спасти, — неожиданно ответил Рауль.

— А сейчас знаете?

— Сейчас у меня есть пища для размышлений. Правда, их придётся отложить на пару дней. — Он развеял защитный контур и сказал встревоженной горгулье. — Альба, донье нужно что-то для поддержания сил.

— Есть в библиотеке нельзя, — сразу всполошилась она. — И пить тоже.

— А зелий в стазисе не сохранилось? Теоретически я могу сходить за своими, но это займёт какое-то время, а донью нежелательно оставлять одну в таком состоянии.

— Сохранились, — подтвердила Альба. — Но их не так много. А какие именно вам нужны?

Что ответил Рауль, я уже не узнала, потому что отключилась, сложив голову на руки, а руки — на стол. Пришла я в себя, ощущая мерзкий привкус незнакомого зелья во рту, но, на удивление, мышление было ясным, а самочувствие — неплохим. Сколько я провалялась без сознания, определить оказалось сложно, но, похоже, почитать перед занятием уже не успеваю.

— Столовая открывается уже скоро?

— Всё, Катарина, если вас беспокоит еда, то в себя вы однозначно пришли, — облегчённо выдохнул Рауль. — Ещё раз прошу прощения за случившееся. Обещаю больше без вашего согласия, — никогда. Но здесь должен был быть эффект неожиданности, иначе не сработало бы. Оно и без того сработало не совсем хорошо…

Он выглядел расстроенным, но я не торопилась прощать. Не было у меня никакой уверенности, что он руководствовался только желанием меня спасти, а не действовал исключительно на пользу Теофрении, выясняя, какие проблемы могут со мной проявиться.

Альба тоже посматривала на него косо, поэтому я не удивилась, когда она проворчала:

— Предупреждала я вас донья, нельзя им доверять. Так нет же, не послушались меня и чуть с жизнью не расстались.

— Власть имущим вообще никому доверять нельзя, — полусогласилась я с ней, — вне зависимости от того, Сиятельные они или нет, все они…

Заканчивать я не стала, потому что на кончике языка вертелись только грубые оскорбления, а я не была уверена как в том, что Рауль их не заслуживает, так и в том, что он заслуживает куда более крепкое словцо для определения своего поведения.

— Договаривайте, Катарина, чего уж, — усмехнулся Рауль. — Все они сволочи. В некотором роде это так, потому что мы должны мыслить другими категориями, но относительно вас у меня всегда происходит сбой, и единственное, чем я руководствовался в этом случае, — желанием помочь вам. Хотите дам клятву?

— Не хочу, — решила я. — Единственное, чего я хочу сейчас: лечь и уснуть, но придётся идти на занятия.

— Я вас заберу с первого же, — решил Рауль. — Тем более что у нас проблем сейчас хватает. Я думал устроить представление со взрывом вечером, но похоже, время не ждёт. Бернар, хватит ли маны в кристалле для создания сложной иллюзии взрыва и поддержания её некоторое время?

— Дозаправить бы, — после короткого обдумывания ответил горгул. — Хорошая иллюзия с шумом, сотрясением земли и планомерным обвалом берёт много энергии.

— Наверное, я смогу немного дозаправить… — решила я.

— Катарина, идите на завтрак, — тоном, подразумевающим отсутствие пререканий, бросил Рауль. — Если вы сейчас ещё и магией будете делиться, умрёте. У вас, кстати, первое занятие какое?

— Лекция по алхимии.

— Неважно, с середины я вас заберу. Главное — не практическое занятие, на которое вам сейчас нельзя. Идите же, Катарина.

Он остался беседовать с Бернаром, а к выходу меня провожала Альба, которая умудрилась раз десять за эту короткую дорогу повторить, что я даю слишком много воли этому.

— Таким хоть малейшую уступку дай — загрызут сразу. Правильно вы его прощать не стали, уж не знаю за что. — Она замолчала и всё-таки спросила: — Донья, а что он сделал?

— Не могу сказать, это опасно для меня.

— Ох, донья, донья, — вздохнула Альба. — Хотелось бы мне быть уверенной, что вы поступаете правильно.

— Мне тоже. Но сейчас довериться Раулю — единственная возможность вас спасти. У меня ни знаний, ни умений.

— Это так, — она опять вздохнула. — Никогда б не подумала, что Сиятельные нас смогут просто так вычеркнуть. И никогда бы не подумала, что я буду уповать только на несиятельных.

Я её обняла. Она была твёрдая и холодная, но тем не менее совершенно замечательная и надёжная. Вот ей, как ни странно, я доверяла полностью.

— Всё будет хорошо Альба. Всё будет хорошо. И мы непременно победим, — оптимистично сказала я перед тем, как выбраться наружу.

Столовая на самом деле уже работала, и первой, кого я там заметила, была Ракель. Или первой заметила меня она? Во всяком случае, когда я к ней повернулась, она уже вовсю махала рукой, предлагая к ней присоединиться, что я и сделала.

Но сначала я набрала полный поднос еды, потому что организму срочно нужна была энергия. Зелье взбодрило, но этого было мало для полноценного восстановления. Мне бы поспать пару часов хотя бы, но тут без вариантов: пока я сплю, враги не дремлют, а строят планы и иногда даже пробираются в мои сны. Почему-то в слова Рауля об Эрилейских я поверила безоговорочно и теперь пыталась понять, как меня можно использовать. Разве что с артефактом Истины? Чтобы Эстефания, вернувшая своё тело, с полным основанием могла утверждать, что она ничего не делала. Но для этого донья Хаго должна заставить меня совершить нечто неприглядное, на что я никогда не пойду. Или они тоже имеют связь друг с другом между мирами и настоящая Эстефания будет меня шантажировать жизнями близких?