Дядя самых честных правил 3 (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 40

— Константин Платонович, может, тоже поедем? Что мы, хуже этого майора?

— В ночь? По незнакомой дороге?

— Я направление нутром чую, — уговаривал меня поручик, — да и дорога здесь одна, на Ригу. Не сомневайтесь, проведу лучше любого местного.

Ночевать на этом постоялом дворе не было никакого желания — кормят плохо, кровать скрипит и грозит развалиться. Так что я дал себя уговорить, и Киж велел Ваське привести лошадей из конюшни.

— Простите, Константин Платонович, — Киж состроил виноватое лицо, — кажется, мы заблудились. Ни черта не знаю, куда ехать.

— Замечательно! Ты, Дмитрий Иванович, прямо Сусанин. Признайся честно, врал, что направление чувствуешь?

Он замотал головой.

— Что вы, Константин Платонович, был бы жив, так перекрестился бы. Метель эта дурацкая, видите? Будто вместе со снегом эфир гонит.

Я покосился на него с насмешкой. Эфир ему гонит, выдумщик! Хвастал, как всегда, вот и вся правда.

— Ладно, поехали дальше, будем искать нормальную дорогу. Вон там, впереди, огонёк горит, может деревня какая.

Это и правда оказалось село, а свет горел в церкви, несмотря на поздний час. Двери её были отворены, за оградой стояло несколько саней, а у входа толпились люди.

Едва мы остановились, из церкви выскочил знакомый нам Бурмин. Он бросился к своим саням, запрыгнул в них и закричал:

— Пошёл! Гони, шельма!

Лошади, вполне себе живые, а не механические, громко заржали. Сани рванули с места и унеслись в снежную даль.

Из церкви выбежало несколько человек. Они принялись кричать, требовали вернуть беглеца, остановить, призвать к суду. Но в погоню никто из них не бросился, а некоторые тихой сапой садились в сани и разъезжались.

— Ничего не понимаю, — Киж посмотрел на меня, — но очень хочу узнать. Разрешите, Константин Платонович, я схожу всё выясню.

— Вместе расспросим.

Я спрыгнул с лошади и направился к церкви, не дожидаясь поручика.

Увы, входить в храм мне не дозволяется высшими силами. Особенность некромантского Таланта, проклятый дар, как сказал отец Андрей. Но есть небольшой нюанс — зайти в среднюю часть церкви я действительно не могу, будто стена передо мной вырастает, а вот заглянуть в притвор храма вполне себе получается.

Там, в притворе, на лавке сидела бледная девушка и рыдала в три ручья. То скатываясь в истерику, то чуть не падая в обморок, она то и дело выкрикивала:

— Не он! Не он!

От служанки, хлопочущей над девицей, добиться ничего не удалось. Тогда я попытался растормошить растерянного юношу, топтавшегося рядом и хлопавшего глазами. Тот попытался сбежать, но Киж взял его за локоть с другой стороны, и мы вытрясли подробности ночного происшествия.

История оказалась одновременно курьёзной и трагической. Плачущая девушка — Марья Гавриловна, дочь одного из местных помещиков. По уши влюбилась в какого-то бедного прапорщика, но родители противились браку. Тогда парочка решилась тайно пожениться, сговорилась со знакомыми и стареньким батюшкой этой церкви. Невеста тайно сбежала из дома, свидетели прибыли, а жених всё не ехал и не ехал. От переживаний девушка пребывала в предобморочном состоянии, когда у церкви остановились сани с офицером. В темноте военного приняли за того самого прапорщика и, не спрашивая, потащили в церковь. Едва батюшка их повенчал, как девушка разглядела в тусклом свете лицо мужа. Не тот! — закричала она и упала в обморок. Все кинулись к ней, а офицер выскочил из церкви и был таков.

Увы, здесь мы с Кижом ничем не могли помочь. Я собрал вместе ещё не разбежавшихся свидетелей и настоятельно им рекомендовал отвезти беглянку домой. Нечего ей ночью сидеть в церкви. В таком состоянии она может выкинуть какие-нибудь глупости, а дома за ней присмотрят родители. Впрочем, грузить несчастную в сани пришлось мне — остальные были как сонные мухи, ничего не соображали и только разводили руками. Напоследок я припугнул служанку, чтобы следила за барышней и постаралась не напоминать о произошедшем лишний раз.

— Подлец! — зло бросил Киж, когда мы отъехали от церкви. — Бесчестно так поступать.

Я согласно кивнул — “шуточка” Бурмина оказалась слишком жестокой, на мой вкус.

— Если в Риге к тебе вернётся “чутьё”, Дмитрий Иванович, найди этого картёжника.

Глаза Кижа вспыхнули злой радостью.

— Сразу убить или пусть помучается?

— Отставить! Найдёшь и доложишь мне, сам с ним разберусь.

Киж ощерился, показав зубы.

— Посмотреть хоть дадите, а? Очень интересно, что вы с ним…

— Дмитрий Иванович, ищи уже дорогу наконец. Или мы здесь и замёрзнем по твоей милости.

Мертвец поджал губы и стал осматриваться по сторонам. Лично я в ночи не видел ничего, кроме падающего снега. Эх, надо было остаться в том селе и попроситься к священнику на ночлег.

— Туда! — Киж указал рукой и первым ударил пятками коня. — Нам туда!

В Риге мы застряли на две недели. Метели и снегопады сменились внезапной оттепелью, дороги развезло, и ехать дальше не представлялось возможным. Нет, при большом желании всё выполнимо, но как раз охоты месить грязь у меня не возникало. Я сидел в уютной маленькой гостинице, разбирался с главой дневника Бернулли по теоретической магии и был вполне доволен задержкой.

А вот Киж днями пропадал в городе. Мертвец твёрдо вознамерился найти Бурмина и свершить над ним справедливую месть. Но, увы, майора видно не было, и чутьё никак поручику не помогало.

— Заморозки будут, — хмуро заявил он мне вечером пятнадцатого дня, — точно говорю.

— Чутьё подсказывает?

— Константин Платонович, ну, право слово, вы меня этим “чутьём” уже неделю третируете! Да, ошибся, признаю. Больше такого не повторится, обещаю.

Я примирительно хлопнул его по плечу.

— Всё, больше не буду. Дмитрий Иванович, раз похолодает и земля замёрзнет, надо ехать. Будь добр, проверь лошадей.

Киж кивнул, взял с собой Ваську и пошёл на конюшню. За последние дни и я, и поручик оценили полезность моего денщика — парнишка мог пролезть в любую щёлочку без мыла. Мне нужны чернила для письма? Он бесплатно выпросил у хозяина гостиницы, да ещё и бумаги принёс. Новые рубашки? Отыскал портного и сторговался за полцены. Ушлый малый! Если и дальше покажет себя так же, заберу с собой в Злобино, когда выйду в отставку.

— Он здесь! — бегом вернулся в комнату Киж. — Он здесь, Константин Платонович!

— Кто?

— Гусаришка этот, майор. Только что в нашу гостиницу приехал, у хозяйки комнату взял!

— Узнал, какую?

Киж кивнул.

— Тогда проверим, удобно ли наш друг устроился.

Нам пришлось подняться на этаж выше, где находились самые дешёвые комнаты. После карточного проигрыша Кижу майор явно был стеснён в деньгах и экономил.

— Этот, — указал мертвец на третью дверь и громко постучал.

Несколько секунд стояла тишина, а затем раздражённый голос воскликнул:

— Ну что ещё?!

Дверь распахнулась. На пороге стоял наш знакомый майор, не в самом презентабельном виде. Рубашка несвежая, трёхдневная щетина, лицо осунувшееся.

— Добрый день, майор.

Он зыркнул на меня исподлобья и попытался закрыть дверь.

— Не имею желания играть с вами в карты.

Киж упёрся в дверь с нашей стороны, не давая её закрыть.

— А мы не за этим.

Бурмин рассердился не на шутку:

— И разговаривать с вами тоже не желаю. Подите прочь, судари!

— А придётся, — я широко улыбнулся. — Дмитрий Иванович, обеспечь нам условия для беседы.

— С радостью, Константин Платонович.

Мертвец осклабился и без замаха ударил в дверь кулаком. Майор не успел среагировать, встретился с ней лицом и отлетел в глубину комнаты.

— А вот теперь можно и поговорить.

Мы вошли в комнату, и Киж запер дверь изнутри, чтобы нам никто не мешал.