Блеск чужих созвездий (СИ) - Доброхотова Мария - Страница 48

— Я и не просила меня на праздник…

— Дракон выбрал себе женщину в самый раз! — усмехнулась девушка, сидящая слева. У нее были крупные веснушки и видом своим она напоминала олененка.

— Это почему? — взвилась Таня.

— Да ты посмотри на себя! — подхватила другая, которая ловко вплетала яркие кленовые листья в венок. — Холодная и всем недовольная.

— Да-да, тебе говорят: ешь, пей, веселись! А ты только морды корчишь и знай повторяешь: “Нет-нет-нет”.

Возмущение захлестнуло Таню. Она не подходящая женщина для дракона! Он — зверюга, возомнившая о себе слишком много, холодный, как льдина, и слова доброго от него не дождешься. А Таня, она… Неужели такая же?

Цветы и веточки мелькали в ловких пальчиках. Девушки затянули песню о том, как солнце грело землю и дождь ласкал листья, как росла трава, деревья и овощи и каким славным вышел урожай. Какие полные после весенних праздников стали женщины и каких хорошеньких детишек они ждут. О том, что каждый житель благодарен земле, а теперь ей пора уснуть и отдохнуть. Таня слушала песню на незнакомом ей языке оборотней и мастерила свой кривой-косой венок, и ей было спокойно и уютно. Ее творение вышло облезным, будто его подрали собаки, но Таня гордилась уже тем, что доделала столь изнурительную и бессмысленную работу.

— Отлично, Татана, — заявила Мана, нацепив Танин венок ей на голову.

— У других хорошо выходит, — ответила та и кивнула на высокую красивую девушку в пышном венке.

— Так это Маришка, — улыбнулась девушка. — Самая красивая из моих сестер. Ты не смотри так, у нее всегда лучше всех все получается. У нее и коса толще всех, и щеки румяней, и женихи богаче.

Мариша, высокая, статная, покрутилась, выгнулась в тонкой талии, покрасовалась перед подружками, и те дружно выразили ей свой восторг.

— А теперь пойдем к ручью, на свадьбу гадать будем.

— Что такое гадать?

— Сейчас увидишь, — заговорщицки шепнула Мана. Девушки взяли фонари, зажгли в них дрожащие огоньки, и, вытянувшись цепочкой, покинули благословенный круг, очерченный светом от костра. Словно призрачная процессия, они шли вдоль кромки поляны, а потом углубились в лес по одним им известной тропе, и разлапистые папоротники гладили их по ногам. Деревья сомкнулись над головами, разговоры сами собой утихли, и шествие их было торжественным и немного пугающим. Холод пробрался под расстегнутый тулупчик и тонкую блузку, и Таня дрожала то ли от него, то ли от тревожного предчувствия. Она не видела никого дальше Маны, только огоньки мелькали среди деревьев, но вот послышался шорох воды, и тропа пошла вниз. Стало влажно и промозгло.

— Мы пришли, — шепотом сказала Мана, останавливая Таню своей большой теплой ладонью. И как она не мерзнет в простом платье?

Девушки поставили фонари на камни и траву, и вода тут же поймала блики и принялась перебрасывать их с волны на волну. Огоньки отражались в бурлящем ручье, дробились, плясали. Деревья расступились, и в просвет между ними заглянула большая круглая луна, вся в темных пятнах незнакомых кратеров. Стало светлее, праздничнее и куда более торжественно.

— О великая Мудра! — произнесла Мариша. — Мы пришли, чтобы отпраздновать с тобой Мабон, мы принесли дары, прими их вместе с нашей благодарностью, — она поклонилась, и две девушки спустили на воду корзиночки с чем-то, скорее всего, овощами или зерном. — Не откажи в своей милости, великая Мудра. Подскажи, кто первой замуж выйдет? Стебель за стебельком веночек плетется, день за днем жизнь стелется, подскажи, водица, долго ль суженого мне дожидаться?

— Долго ль суженого дожидаться? — повторяли девушки, снимая с голов венки и опуская их в воду. Озорной ручей подхватывал их и нес вперед, крутя и подбрасывая. И девушки со смехом бежали вслед за своими венками, споря, какой первым доберется до водопадика, что летел вниз, на мшистые камни. И Таня бежала вместе с ними, пусть ее неказистое творение и утонуло сразу у берега, но она поймала общее настроение и азарт и веселилась вместе со всеми. Ей было прохладно, и свободно, и хорошо. Вопреки законам физики резвее всех плыл венок Мариши, пусть тяжелый и пышный, он первым нырнул вниз под радостный вопль хозяйки, а за ним последовали все остальные. Девушки поздравили тех, кого отметила Мудра, наобнимались, нацеловались вдоволь и собрались обратно, кушать и греться у костра.

— Этого и следовало ожидать, — радостно заявила запыхавшаяся Мана. — Мариша впереди всех. Вот выйдет наконец замуж, хоть других девчонок парни тоже заметят. А что, каким был твой венок?

— Ой, да он сразу оставался под водой, — махнула рукой Таня.

— Как это, утонул что ли? — Мана даже споткнулась, а потом замерла, как вкопанная.

— Ну да. Он был плохой.

— Ох, великая Мудра, — тихо пропищала девушка, что было на нее совсем не похоже.

— Тонул и тонул, — пожала плечами Таня и продолжила путь, потому что идущие позади девушки начали их обходить. — Какое дело?

— Татана, ты только не расстраивайся раньше времени, — Мана догнала ее, но продолжала увещевать все тем же несчастным голосом. — Может быть, ты просто умрешь старой девой. Очень старой и счастливой.

— Да что с тобой? — Таня почувствовала, что начала злиться. — Это просто веник.

— Венок, — поправила девушка. — И не просто… Ох, что творится-то?

Дорога обратно была не такой торжественной и волшебной. Девушки болтали и пели, и огоньки в их фонариках шатались туда-сюда, как заблудившиеся пьяницы. Мана всю дорогу то и дело причитала, потом поделилась историей про венок с ”олененком”, и они принялись тревожно переговариваться. Так что на поляну Таня выбралась в весьма раздраженном настроении.

— Татана, — робко позвала ее Мана. — Пойдешь через костер прыгать? Или лучше не надо тебе рисковать?

— Я хочу есть, — резко ответила Таня. Она хмурилась так сильно, что брови начало ломить от напряжения. — Мне можно тут есть?

— Конечно. Иди вон к тому столу.

Под сочувствующими взглядами девушек Таня отправилась в сторону, куда ей показали. За столом обнаружилось пустое место, и она, не церемонясь, шлепнулась на него. Праздник был в самом разгаре. Оркестр поредел, в нем остался всего один скрипач и пара трубачей, зайчиха тоже пропала, и на ее месте отплясывали все, кому не лень. В воздухе пахло едой, и шерстью, и костром.

— Поухаживать за дамой?

Таня подняла голову. Опять Мартин с этой его улыбкой и псевдо услужливым видом. Цилиндр был где-то забыт, и большие пушистые уши изредка подрагивали. Что ж, на этот раз он попался не в самое лучшее время, и у Тани не было никакого желания изображать из себя сдержанную невинность.

— Да. Положить мне больше еды.

— Прекрасно. Женщины с хорошим аппетитом великолепны, снимаю шляпу, — ответил Лис, хоть снимать ему было нечего, и тут же умчался исполнять каприз “дамы”. Вернулся он с тарелкой, доверху наполненной мясом и тушеными овощами, которую тут же поставил перед Таней, дополнив кубком янтарного меда.

— На этот раз ты не откажешься выпить со мной? — спросил Лис таким тоном, будто знал: теперь не откажется. Его самоуверенность раздражала и странным образом притягивала.

— Нет, не откажу, — ответила Таня. Она подняла тяжелый кубок, стукнула им о кубок улыбающегося Мартина и сделала пару больших глотков. Мед оказался полусладким, с яркой кислинкой, прохладный и пьянящий, как праздник, что шумел вокруг. Еще после двух глотков Таня почувствовала, как быстро в голове стало легко, словно мысли заменили ватой.

— Мне кажется, или кто-то обидел тебя? — спросил Мартин, усаживаясь на лавку так близко, как мог позволить себе только хороший друг.

— Глупая девочкость, — ответила Таня, жадно уничтожая сочное мясо и овощи.

— И чем же тебе не угодила “девочкость”? — снисходительно улыбнулся он.

Таня отложила деревянную ложку и долго посмотрела в прищуренные хитрые глаза Лиса. Золотые ледяные омуты одиночества. Притягательные, как сама смерть.

— Вот скажи. Я делала венок — они так говорили. Я имела веселье вместе со всеми. Но мой венок тонул. Это не проблема, он был плохой, я не грустная. Зачем ломать веселье и жалеть меня? Идти и… Говорить так гадко. Не знаю этого слова, — мысли путались, и говорить было сложно, но вместе с тем так просто в компании Лиса.