Сердца войны (СИ) - Фишер Н. М. - Страница 30

Сердце бешено колотилось, на щеках остались влажные следы, а обе руки до локтя были плотно обвиты синим туманом. Эльна тяжело дышала и в упор смотрела на человека, без которого не мыслила своей жизни. Собственные слова о возвращении в Оазис доставляли ей практически физическую боль. Все что угодно, только бы не покидать Марка…

— А ты хочешь вернуться? — спокойно ответил Марк, как будто не слышал ее бурных слов вперемешку со слезами.

Колдунья покачала головой и опустила глаза в пол.

— А раз не хочешь, то иди сюда. — Марк поманил ее ближе и усадил к себе на колени. — Пока тебе хорошо здесь со мной, оставайся.

Больше он не проронил ни слова.

Почти два месяца Эльна провела с людьми. Природа, благосклонная к людям в середине осени, под конец решила повредничать. За ночь температура упала почти на двадцать градусов, а еще за пару дней мир вокруг замело острой снежной крошкой. Отопление в домах не справлялось, и Эльна с щемящей сердце нежностью вспоминала теплую печь в Оазисе, куда можно было подкинуть побольше дров.

На мир опустилась зима, и во взглядах окружающих все чаще сквозила тревога. Зима означала возобновление боевых действий — не мелких редких нападений и случайных стычек, а настоящих сражений. Так было всегда. Из года в год, сколько колдунья себя помнила.

Эльна уже чаще выходила на улицу. Сначала в компании Катерины, потом одна. Она выучила расположение магазинов, которые до сих пор удивляли колдунью возможностью купить еду за деньги, тогда как в Оазисе ими не пользовались. Запомнила все переплетения улиц и главные места отдыха, куда заглядывала вместе с Марком и компанией. Он по-прежнему уходил утром, а возвращался за полночь, иногда не возвращался вовсе. И каждый раз внутри у Эльны все клокотало, пытаясь выплеснуться наружу волной злости, обиды и разрушительной любви, но она больше не хотела ничего говорить. Все попытки пообщаться с Марком по душам оканчивались шутками, молчанием и постелью. Ни одного ответа на важные для девушки вопросы она так и не услышала. Нет, Эльна не смирилась, но устала сражаться с самым близким сейчас человеком.

Ее досуг скрашивала Катерина. Она сопровождала подругу на прогулках, с каждым разом передвигаясь все медленнее из-за растущего не по дням, а по часам живота. «Тройня, не иначе», — ухмылялась она, поглаживая себя по тому месту, где она считала, находится голова одного из детей. А Эльна куталась в теплый свитер, который сама же связала. От скуки она подалась в рукоделие, и носить теплые вязаные вещи теперь приходилось не только Марку, но и Нику с Катериной, и даже паре ребят из патруля. Впрочем, никто не возражал. Эльну вообще давно приняли за свою. Сначала ее чурались, обходили стороной и шептались за спиной, теперь же все знали, что это девушка с окраины, которая живет с Марком.

Не знал об этом или не хотел знать только генерал. Марк укрывал от сплетен то ли отца, то ли Эльну. А может, просто не считал ее достаточно важной частью своей жизни, чтобы делиться ее существованием с отцом. Обижало ли это колдунью? Конечно. Но в очередной раз попытаться расставить точки над i и вновь получить ответ, что она может идти домой, если ей плохо здесь, девушка не была готова. А потому просто жила, отложив мысли и тревоги. В конце концов, ей и правда хорошо с Марком, когда он рядом. Когда его мягкие губы и теплые руки скользят по телу, когда он шепчет ей на ухо то, отчего при свете дня она бы залилась краской. Пусть это счастье будет таким… странным. Неполным. Но все же будет. Без него гораздо хуже. Настолько хуже, что от одной мысли сердце замирает.

Эльна сидела у костра в компании людей, которых вполне уже могла назвать друзьями. Все кутались в свитера и куртки и хихикали, глядя на девушку. Устроить воскресный пикник во дворе Штаба, прямо под облетевшим дубом, было ее идеей. Сначала никто не поддержал странной инициативы, но потом за нее вступился Ник, а за ним подтянулся Арсений. К мнению старшего прислушались и другие. В итоге собралось человек десять, и только Марк опаздывал. Эльна заточила деревянные палочки и принялась жарить хлеб, который покрывался угольно-черной хрустящей корочкой и забавно скрипел на зубах. В горячий чай, заботливо прихваченный с собой Ником для любимой жены, Арсений добавлял что-то покрепче. Всем, кроме Катерины. Ей он выдал свой тулуп, и теперь девушка, обладавшая сейчас и без того внушительными габаритами, превратилась в гигантский темнеющий остров посреди белого хрустящего покрова.

Мороз немного отступил, и парни принялись строить снежную крепость, совсем как дети. Лишь Арсений остался в стороне. Он смотрел на своих ребят так, будто это последняя возможность порезвиться. Возможно, так оно и было. Наверное, и Марк смотрел бы так же, будь он здесь. Но он никак не появлялся, и напряжение у Эльны в груди все разрасталось, рискуя вырваться наружу самым неподобающим магическим образом.

В девчонок, сбившихся стайкой, иногда летели снежки, и тогда поднимался такой визг, что он отражался от глухих стен и взвивался вверх, улетая в серое блеклое небо. Вскоре к снежкам и жареному хлебу с сосисками прибавились танцы. Кто-то сбегал наверх, распахнул окно и выставил проигрыватель на подоконник. Заводные ритмы одной из давно почивших рок-групп подняли даже тех, кто предпочитал отсиживаться в стороне. И пусть мелодия не совсем подходила для парных пируэтов среди сугробов, общая атмосфера и высокоградусная настойка, разбавленная чаем, разгорячили людей, и устоять было не возможно. Даже Никита с Катей немного потоптались в обнимку. Лишь Эльне было не до чего. Пусть идея и принадлежала ей, но воплощать ее без Марка совершенно не хотелось. А он все не шел.

Утром его на минутку вызвал генерал, и Марк обещал вернуться к началу пикника. Его не было уже три часа, и вряд ли это означало что-то хорошее.

Только бы он вернулся и все рассказал! Не утаил или отшутился, как обычно, а сказал, наконец, правду! Ту правду, которую колдунья заслуживала знать!

— Да не озирайся ты так по сторонам, наслаждайся моментом! — Ник оказался рядом неожиданно, и Эльна вздрогнула.

— Я не понимаю, где он. Вдруг, что-то случилось.

— Это же Марк, — пожал плечами парень, будто это должно было что-то объяснить. Поймав вопросительный взгляд Эльны, Никита продолжил: — Он как тот кот. Ходит где вздумается и гуляет сам по себе. А еще он крайне живуч и скрытен. Никуда не денется, придет, когда посчитает нужным.

— Просто замечательно, — всплеснула руками девушка. — А со мной, значит, считаться не надо!

— Он считается. Настолько, насколько считает это необходимым. Слушай, Эль, ты выбрала не самого простого человека для отношений.

— Я заметила, спасибо, — колко ответила Эльна и отвернулась.

— Предыдущие девушки сбегали от него с криками и скандалами. Раньше из его комнаты вообще постоянно доносились вопли недовольства. И нынешняя тишина меня удивляет. Катя шутит, что это магия.

— Если бы, — усмехнулась колдунья, чуть оттаяв.

— Дело вовсе не в том, что он тебя не любит, не ценит или что ты там себе вообразила.

Эльна подняла бровь, а Никита горделиво прибавил, заставив Катю прыснуть от смеха:

— Да, я разбираюсь в женщинах. У него было непростое детство, непростая юность. Да черт возьми, у него вообще не было ничего простого. — Никита взглянул на насторожившуюся колдунью. — И он, конечно, тебе ничего не рассказал. Я, наверное, не имею права раскрывать все карты, но основные детали тебе знать стоит. Может, ты посмотришь на него иначе.

Не знаю, как у вас обстоят дела с детьми военных, но у нас это вечная муштра. Марк с рождения вставал по будильнику в пять утра, одевался, пока горит спичка, вместо игр изучал тактику, теорию ведения войны, историю. Учился стрелять и быстро бегать. Вообще все его игры становились одной сплошной физподготовкой. Генерал с детства превращал сына в идеального бойца. Он юркий, скрытный, умеет выкручиваться из гибельных ситуаций и принимать трудные решения. Во всем, что касается войны. В жизни он, мягко говоря, болван. До сих пор не понял, как вести себя с девушками. Считает, что все вопросы можно решить физиологией, а разговоры — это пустое. Разве без слов не ясно?