Сердца войны (СИ) - Фишер Н. М. - Страница 31

— Да, он не слишком болтлив, — подтвердила Эльна, которая сейчас впитывала каждое слово Никиты, пропуская через себя, сквозь собственную душу.

— Короче, не было у Марка никакого детства. Одна сплошная игра в войнушку. Но генерал забывал, что Марк — не он. И когда тот пытался заниматься тем, что приносит удовольствие, отец его жестоко порол. Даже когда я был маленьким, а Марк уже подростком, я слышал стоны, которые он не мог сдержать и видел следы от слез. Хотя заставить Марка плакать, мне кажется, невозможно. Он все держит в себе и там же переваривает.

— А что насчет его мамы?

— Он, как бы это сказать, дитя случайности. Мама не то чтобы не хотела заботиться о сыне, ей просто не дали такой возможности. Как только Марк начал самостоятельно есть и ходить, генерал забрал его к себе и принялся за муштру — других детей у него не было. А мама… Она пыталась пробиться к ребенку, ее останавливали силой. Позже она уехала в другой город. Не вынесла, наверное, такого отношения к сыну. Возможно, тут и правда проще было сдаться и начать жизнь с чистого листа.

— Другой город… — проговорила Эльна мечтательно. — А чем Марк хотел заниматься? Ты сказал, что-то приносило ему удовольствие.

— О! Он играет на гитаре! Шикарно, кстати, играет! И поет недурно. Он и сегодня хотел захватить инструмент с собой, но, как видишь, дела зовут.

— Гитара… Я вообще хоть что-то о нем знаю?!

— Думаю, побольше многих из нас. Он тебе доверяет, это видно. Открывает уязвимые стороны. Просто еще не все успел. Он ведь не стал таким, как отец. Не сделал войну смыслом жизни, не возненавидел все и всех, не растерял чувство юмора и не научился тупо следовать приказам. Он спорит с генералом, иногда доходит чуть ли не до драк. В общем, это действительно сложно. Он в патрули пошел, чтобы подальше от отца быть. На периферии, так сказать.

— Как раз о патруле я и хотела спросить. Если он такой неуловимый, как попал в плен?

— Ты знаешь, — Ник задумчиво посмотрел в серое небо, провожая взглядом угрюмые облака, — мне кажется, он сделал это специально.

— Специально? Хотел что-то выведать изнутри?

— Не думаю. Просто он устал. Настолько устал бессмысленно бороться, что сдался и решил уповать на судьбу. Но, как видишь, судьба его любит, раз подкинула ему тебя. — Ник по-дружески приобнял девушку.

— Может быть, я просто дура, влюбившаяся с первого взгляда, — хмуро произнесла Эльна, глядя в одну точку.

— Ага. Дура, которая спасла его жизнь и изменила свою.

Марк появился, когда еда закончилась, танцы надоели, а костер потух. Чернее тучи, он влетел во внутренний двор и приземлился на бревно рядом с Эльной. Не обняв, не пошутив, как обычно это делал. Словно это был не привычный Марк, который порой страшно раздражал, а совершенно чужой человек. Незнакомый и пугающий.

Колдунья сидела рядом, но ощущала, что мыслями мужчина очень далеко. Они физически чувствовала холод, идущий от вечно теплого Марка. Он молча следил, как мимо снуют туда-сюда люди: здороваются, прощаются и разбредаются по домам. Он не хотел и не мог веселиться. Что-то не давало ему. Что-то настолько мрачное, не похожее на обычные его думы, отчего у Эльны мурашка пробегали по коже.

Они прошли в комнату в абсолютном молчании. И лишь Марк едва заметно бурчал себе под нос, не давая Эльне возможности разобрать слова. Она несколько раз открывала рот в попытке что-то спросить, но не решалась. Не тот момент, чтобы лезть с глупыми девичьими расспросами, хотя ее расспросы чаще всего бывали очень даже не глупыми.

Марк устало упал в кресло и забарабанил пальцами по потрескавшемуся деревянному подлокотнику. Вся его поза кричала о жуткой, нечеловеческой усталости и бремени, которое он нес на себе. Эльна осторожно, словно подбираясь к разъяренному хищнику, подошла к мужчине и присела на его колено. Обвив шею руками, она привычно зарылась носом в волосы за ухом, опаляя кожу горячим дыханием. Она знала, что за этим нехитрым жестом всегда следовали объятия, мурашки, а потом шутливое «Привет, ведьма. Соскучилась?» И тогда она брыкалась, в шутку обижалась и обязательно получала самый сладкий поцелуй, ради которого только и жила последние месяцы.

Но в этот раз Марк не шелохнулся. Не двинул рукой, не повел плечом. Тело молчало. Он словно обратился в статую, которой чужды любовные порывы. Эльна в панике отстранилась и попыталась найти ответы в темно-карих глазах, превращавшихся в растопленный шоколад в моменты счастья. Сейчас она видела в них лишь непроглядную тьму, которая вот-вот должна поглотить ее.

Нет! Ни за что! Она не даст никому и ничему разрушить призрачное счастье, висящее на волоске, которое Эльна изо всех сил поддерживала немыслимыми путями и средствами.

— Мы нападем через неделю, — вдруг заговорил Марк, глухим, не своим голосом, и Эльна, отчаявшаяся услышать от него хоть слово, вздрогнула.

— Что?

— Мы нападем на вас через неделю. Генерал слишком распереживался о моем плене и решил в этот раз пустить все силы по тому месту, где предположительно находится ваша территория. И поверь, он знает практически четкие координаты Оазиса.

— Откуда? — вырвалось у Эльны непроизвольно, и Марк сделался еще мрачнее.

— Думаешь, я сдал? — процедил он сквозь зубы.

— Нет! Конечно, нет! — Она бросилась к любимому в объятия, но получила лишь выставленную вперед ладонь, призванную сохранить дистанцию.

На глаза тут же навернулись слезы, а в голове сделалось горячо. Кровь так и пульсировала в висках, разрывая сосуды.

— Ты можешь остаться. Я не гоню тебя, — по-прежнему сухо проговорил Марк.

— Что? — в непонимании взвизгнула Эльна. — Не гонишь? О чем ты?

— Подумал, захочешь предупредить родных.

— Над Оазисом защитный купол. Ничего серьезного им не грозит. Пострадают только те, кто пойдут в атаку.

— Так было раньше, но не теперь. Генерал настроен слишком решительно. Поверь, жертвы будут.

— Что же ты мне предлагаешь? — Эльна сглотнула слезы, уже зная, какое решение нужно принять.

— Что угодно. Твой выбор.

— Я не смогу смотреть отсюда, из укрытия, как гибнут братья, мама, друзья…

— Знаю. Поэтому предлагаю тебе уйти прямо сейчас, под покровом ночи.

— И когда мы сможем встретиться? — с грустью спросила Эльна. Как бы они ни жалела родных, ни боялась войны и ее последствий, представить свою жизнь без Марка была не в силах.

— Никогда.

Холодный пот выступил на спине, а в голове зазвенело. НИКОГДА. Что значит это слово? Неужели именно то, что поняла Эльна? Марк отправляет ее обратно в Оазис, чтобы никогда больше не увидеть, не забрать оттуда, да к тому же напасть на мир магов, не ручаясь за ее жизнь. Да как такое возможно? Долг, честь и все такое. Но неужели любовь ничего не значит? А была ли вообще эта любовь?

— Марк, — всхлипнула колдунья, боясь сделать хотя бы шаг навстречу, — ты откажешься от меня вот так просто?

— Надеюсь, ты выживешь. Как и твои близкие, — сухо отозвался мужчина, уткнувшись глазами в пол, как будто его сильно занимал витиеватый рисунок на прикроватном коврике.

— Ты же шутишь, да? — Голос предательски дрогнул, зазвенев слезами.

— Эльна, уходи. Сейчас же. Раз решила, уходи.

— И ты не пойдешь за мной? — Она помолчала. — Очевидно, что нет. Ты считаешь, что женщины неспособны бороться за свою любовь! Они убегают, как твоя мать! Так ты думаешь и обо мне? Что я убегу и оставлю тебя на растерзание отца-генерала с неадекватным желанием убивать?

— Пошла вон! — Кулаки сжались, готовые вот-вот нанести удар в воздух, на скулах проступили желваки, а глаза налились кровью, теперь действительно превратив Марка в бешеное животное, готовое растерзать глупую жертву.

— Ты меня не любишь, да? — Вопрос прозвучал невпопад, и так жалобно, что Марк на секунду опешил, но тут же вернулся в боевую позицию. — И никогда не любил? Поэтому не можешь если не выбрать меня, то хотя бы принять в расчет?

— Не люблю! И я сказал тебе уходить.