Раиет (ЛП) - Коул Тилли - Страница 1

Автор: Перевод: Дарья Паздникова

Редактура: Sunshine

Вычитка, оформление и обложка: Алина Семёнова

901

Кровавая Яма

Грузия

Неизвестная местность

Крупный песок хрустел под моими ногами, пока я шел по тоннелю. Громкий топот тысяч зрителей — жадных до крови, богатых зрителей — все они создавали шум своими ногами наверху, заполняя каждый дюйм воздуха вокруг меня. Мои мышцы подергивались, держа в каждой руке по Kindjals (кинжалу), мои заветные русские казацкие кортики (прим. пер. — холодное колющее офицерское оружие с коротким гранёным клинком и небольшой рукояткой). Я вращал их, пока жар разгонялся по моим венам, разжигая жажду крови.

Оглушительный, ритмичный топот ожидающей толпы нарастал, когда мои ноги перешли на устойчивый бег. Мои губы оголили зубы. Низкий рык вырвался изо рта. Эхо тяжелого, возбужденного дыхания отдавалось в унисон с быстрыми шагами.

Кромешная тьма туннеля сменилась светом, когда я приблизился к спуску, ведущему в яму. Ту самую яму, где пронзали сердца и убивали монстров. Яму, где кровь текла так же свободно, как вода, где плоть соскальзывала с костей так же легко, как самое нежное мясо.

Где царили величайшие чемпионы.

Яма, где я был судьей, королем, тенью демона, прославленным «Питбулем». Я был непобедимым. Никто, из притащенных другими Господами, не мог меня одолеть. Они даже не могли меня поцарапать, атакуя. В течение многих лет — я здесь чемпион.

Это мой песок.

Я владел каждой душой, освобожденной в этом кольце.

В Кровавой Яме я был Богом.

Когда приблизился ко входу в яму, я набрал скорость, и толпа взревела наверху. Затем я стал свободен, когда ворвался на арену, бросаясь вперед, чтобы убить любого, кто встанет на моем пути.

Я замахнулся. Мои заветные Kindjals (кинжалы) в считанные секунды зарезали не одного, а сразу двух мужчин, которые бежали на меня без умения или намека на дух соперничества. Их безжизненные тела упали на землю позади меня, но я даже не оглянулся. Мои глаза следили за оставшимися тремя бойцами, окружающими меня, жаждущими моей крови.

Я улыбнулся. Опустив голову, я перестал смотреть на них. У них не было ни единого шанса. Для меня эти мужчины были уже мертвы. Еще порция свежего мяса, от которого скоро избавятся.

Первый боец бросился на меня. За ним последовал и второй. Я вспорол их плоть, даже не вспотев. Затем последний противник двинулся вперед, размахивая вокруг своей головы цепью с лезвием. Я нырнул влево, затем сразу же вправо, пока мы не оказались бок о бок друг с другом. Я толкнул его, направив свои верные лезвия в его торс. Сосредоточился на том, как умирающий мужчина упал на землю, и услышал глухой стук его тела о песок… затем зрители одобрительно взревели.

Я стоял прямо, не двигаясь, пока толпа вскакивала на ноги, повторяя мой номер снова и снова:

— 901-ый! 901-ый! 901-ый!

Мои глаза изучали толпу, ненависть исходила от меня волнами, пока мой взгляд не остановился на нем. Господин сидел в своем позолоченном кресле, стоявшем в центре ямы. Он сверкнул глазами. Это был взгляд, наполненный смесью гордости и осуждения.

Я ждал, пока он разрешит мне уйти. Когда он это сделал, пренебрежительно взмахнув рукой, я развернулся и бросился обратно в туннель. Я плелся по темному коридору в свою камеру, когда передо мной внезапно возник Господин.

Я остановился как вкопанный.

И тут же покорно опустил голову.

Мои глаза сфокусировались на идеально начищенных черных ботинках Господина, его ногах, одетых в лучшие брюки. И я стал ждать. Я ждал, когда он заговорит.

— Я просил тебя на этот раз помедленнее. Я же сказал тебе создать шоу. Ты убиваешь слишком быстро. Ты стоишь мне денег. Никто не приведет своих лучших бойцов, если ты не проявишь элемент слабости. Ты даже намека на свое поражение никому не даешь.

Моя челюсть сжалась от этого резкого выговора. Мои руки крепче сжали Kindjals (кинжалы), висевшие по бокам.

— Я не проигрываю, — буркнул я в ответ.

Ноги Господина приблизились ко мне, и он поднял голову, чтобы посмотреть на меня. Он был высоким, смуглым и широкоплечим. Я был выше, шире в плечах, я был его непобедимым убийцей. Я был грудой разорванных мускулов — он позаботился об этом. Я был воплощением жестокой силы — он создал меня таким. И самое главное: я не испытывал страха — Господин позаботился о том, чтобы я вынес достаточно наказаний, и чтобы страху не было места в моем черном сердце. Он был настолько доскональным в данном вопросе, что теперь я даже не боялся этого мужчины, владеющего мной.

— 901-ый, — упрекнул он, показывая мне, что ярость клокочет под его маской спокойствия. — Ты — мой лучший боец. Мой чемпион. Мой Питбуль, — он подошел ко мне вплотную, — не заставляй меня делать тебе больно.

Он поднял руку, чтобы коснуться меня. Это было то действие, которое всегда вызывало во мне омерзение. Господин медленно провел пальцем по моей щеке. Я замер, когда кончик его пальца пробежал по моим губам и двинулся вниз по груди. По моей татуировке. По моему идентификационному номеру: «901».

Я рискнул посмотреть ему в глаза, пока он, словно зачарованный, уставился на мои чернила. Мои вены наполнились пылающим огнем. Пламя заменило кровь. Потому что Господин был безумным. Он жил только ради господства над нами, своими рабами. В Кровавой Яме он был царем. А хуже всего было то, что он в это верил.

Прочистив горло, Господин отступил назад и опустил руку. Мой взгляд снова переместился на песок под ногами.

— 901-ый, у тебя нет выбора, — выражение его лица изменилось в одно мгновение. — Не заставляй меня наказывать тебя. Это причинит мне боль, если я все же накажу тебя, мой чемпион чемпионов.

Мою кожу покалывало от его слов. Потому что он говорил серьезно. Господин накажет меня. В этом у меня не было сомнений. Его боялись все. Он был хищником, прирожденным убийцей. Он получал удовольствие, причиняя боль своим рабам. И более того, он был в восторге от этого помешательства. Никто не знал, о чем он думал, или являлся ли сегодняшний день тем самым днем, когда он решит убить тебя.

Вся его империя была построена на страхе.

Но я был лишен страха. И был очень важен для него. Я знал это. Он знал это. Все знали это. У меня не было слабостей, которые можно было бы использовать против меня.

И это бесило его больше всего на свете.

Он ждал моей реакции. Сделав глубокий вдох, я ответил:

— Я не буду поддаваться. Я не потерплю поражения.

Он покачал головой и улыбнулся. Но в его улыбке не было и доли веселья. Лишь вызов.

— Вот тут ты ошибаешься, 901-ый. У каждого есть слабость, — он прищурил глаза и добавил: — стоит только найти ее.

Сопротивляясь его командам, я ответил:

— У меня нет слабости. Я не позволяю ее себе. Никогда.

Господин не отреагировал на мои слова. В течение нескольких минут он стоял неподвижно прямо передо мной. Тихий. Задумчивый. Затем отошел в сторону. Этот жест я понял как намек на то, что мне пора уходить.

Когда я поспешил по коридору к своей камере, Господин крикнул:

— Ты сдашься, 901-ый. На этот раз я пощажу тебя за нарушение субординации в отношении меня. Но не думай, что ты застрахован от наказания. Любого можно заменить в Яме. Даже тебя. Всегда может появиться кто-то более сильный и быстрый. Слабость найдется. И уверяю, я применю ее против тебя.

Я замер. Его холодный, безжизненный голос медленно прошелся по моей коже. Шаги Господина стали приближаться, легкий стук его туфель по песку резал приторную тишину и доносился до того места, где я стоял. На мгновение он задержался, утверждая свою власть надо мной. Затем, наконец, ушел.