Авиатор: назад в СССР 3 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 18

— А есть ещё какие-нибудь правила? — спросила девочка с двумя косичками.

— Конечно. Их много, но для красивой девочки я скажу самое главное. Пишите? Так вот главное правило — слушать командиров, то есть старших.

— А есть какое-нибудь очень важное правило? — поднялся мальчик, сидящий по соседству с пухлым.

— Самое важное — летчик не должен думать. Он должен соображать. Причём очень быстро, — сказал я, посмотрев на Женечку. — И доверять своим инстинктам.

После нескольких дежурных фраз и рассказов, дети занялись моим шлемом. Каждый должен был потрогать его и примерить на свою маленькую голову. Отличился пухлый. Он один из всего класса натянул на себя шлемофон и одел «кастрюльку», т.е. защитный шлем.

— Дети, успокойтесь, — успокаивала их Женя. — Всем достанется. Петров, а ну сядь на место. До тебя дойдёт очередь.

Надо же как-то поговорить с ней, а тут эти «маленькие монстрики» так и норовят шлем разобрать на части.

— Так, ребята, а кто хочет пятёрку получить?

Весь класс радостно загудел, а вот Жене не понравилась идея.

— У нас не магазин ГУМ. Оценки здесь выставляет учитель, — тихо сказала Женя, подходя ко мне.

— Само собой, Евгения Константиновна. Так вот дети, есть у меня для вас задачка. Кто решит, получает оценку. Это ведь по честному?

— Дааа! — раздалось хором в классе.

Женя пыталась сдерживать милую улыбку, но даже после такого и она не удержалась, молча кивнув мне.

— Записываем условие задачи. Мой крайний полёт длился 36 минут. Скорость самолёта 300 км/ч. Вам необходимо посчитать, какое расстояние преодолел мой самолёт за это время. Напоминаю, что в одном часе 60 минут.

Дети резво взялись за пишущие принадлежности. Представляю, как им сейчас хочется показать себя во всей красе. В моё время в школе мало кого приглашали, чтобы провести такие показательные уроки. У меня был дома пример — дядя Жора, настоящий офицер, прошедший не одну войну.

В классе установилась тишина, и я вернул стул на место, где должна сидеть Женя. Она всё также стеснялась смотреть мне в глаза.

Да что она так себя ведёт? Сама себе напридумывала, сама обиделась, а теперь сама же борется с собой, чтоб не растаять и не дать слабину.

— Евгения Константиновна, а что вы делаете после школы? — спросил я, улыбаясь.

— Иду домой, — монотонно ответила она.

Ладно, может она хочет поиграть. Сомневаюсь, что ролевые игры уже существуют, но стоит продолжить следовать легенде, что мы не знакомы.

— А потом?

— Потом, я сижу дома, Сергей Сергеевич, — перелистывая классный журнал, ответила Женя.

— А потом? — не успокаивался я.

— Готовлюсь к учёбе, урокам, учу иностранные языки. Вас не заинтересует моё увлечение французским, — сказала она. — Вас же интересуют только свои дела, самолёты и как бы не обидеть своих одноклассниц, — прошипела Женя на ломанном французском.

— Вам бы произношение подтянуть, а вот с построением предложения проблем нет, — отметил я, на что Женя презрительно фыркнула. — А потом, что вы делаете?

— И потом, и затем, и всегда — я дома.

— Мы примеряем миллионы масок. Хотим казаться лучше, чем мы есть. И забываем, что казаться мало. И забываем в чем же смысл весь, — перевёл я на французский стихотворение Ирины Артлис.

Реакция Евгении на подобное произведение, да ещё и на языке «лягушатников», была мной предусмотрена, как шокирующая. Это был финальный выстрел, после которого должна она была понять, кого может потерять. Я уже представлял себе, как на меня будет сейчас смотреть прелестная девушка своими прекрасными глазками, выражая восхищение. Но Женя не спешила поднимать голову.

Она медленно отложила ручку и подняла на меня свои чудесные очи. Вот-вот они должны слегка налиться влагой, и она восхититься этими прекрасными строками. В этом времени это стихотворение ещё не написано, а перевести его на французский даже в моём времени никто не собирался.

И правда, она слегка нагнулась ко мне, будто хочет что-то прошептать. Это должно быть что-то вроде «подожди меня после уроков». А может это будет «как я скучала, Серёжа»...

— Я перевода не знаю этих слов.

— Пфффф! — выдавил я из себя, и Горшкова отклонилась назад, ехидно улыбаясь.

— Евгения Константиновна, я решил! — выкрикнул на весь класс пухляш.

Поставив оценку своему ученику, Женя предложила мне закончить этот урок какими-нибудь напутственными фразами.

— Дети, Сергей Сергеевич, хочет вам дать напутственное слово перед уходом. Прошу вас, — безмятежно улыбаясь, сказала она.

Сама невозмутимость! Далеко пойдёт в сфере преподавания.

Хотелось бы мне сейчас сказать мальчикам, чтобы выбирали себе более адекватных подруг. Девочкам пожелал бы не впадать в истерики при виде бывших одноклассниц своих парней. Жаль, что разговор об авиации, а не об отношениях между мужчиной и женщиной.

— Прилежно учитесь, любите нашу Родину, и берегите... близких, — сказал я. — До свидания.

Класс хором со мной попрощался в ответ, одарив меня аплодисментами.

— Минуту, дети. Я покажу нашему гостю, где у нас выход. Сидите тихо.

В коридорах ещё было пусто. Даже уборщицы не занимали свои позиции по мытью полов и разработке голосовых связок. Я первым вышел за дверь, но желания идти к выходу в сопровождении ещё обиженной Жени у меня не было. Как будто никогда и ничего между нами не было. Детский сад, а не серьёзные отношения!

— Я не потеряюсь в ваших...— повернулся я к Жене, и получил, достаточно неожиданный, крепкий и очень... сладкий поцелуй в губы.

— Это чтобы на свадьбе, мы друг друга не убили, — улыбнулась она, и, изящно вильнув попой, заспешила обратно в класс.

— А как же, я была такой глупой? — спросил я.

Самого-то главного не добился от неё? Мол, типа сам виноват?

— Почему именно была? — ухмыльнулась Женя, остановившись перед кабинетом. — До встречи!

Подготовка к торжеству занимает не один день. Особенно, когда основное торжество будет проходить в столь колоритном месте.

Возможно, в будущем дорога в станицу Кучугуевская и будет построена. Пока что нам приходиться ощущать своей пятой точкой каждую неровность и ухабы, размером со «стоящего полицейского».

С лёгкой руки нашего взводного, росчерка руки ротного на рапорте и звонка полковника Кузнецова, нам удалось взять с собой ещё и Костю с Максом чуть раньше, чем состоится сама свадьба.

— Тёмыч, а ничего что ты семью целого полковника тащииишь в деревнююю на торжество? Им комфортно вообще будет здесь? — интересовался Костян, когда мы прыгали в жёлтом ПАЗике по пути в фамильное гнездо Рыжовых.

— Иван Иванович одиннн раз здесь был и ему очень понравилось. Толькооо вот тёща слегка обиделась на него... потом, — ответил Артём, придерживая падающий с сиденья чемодан.

Как и полагается, у Артёма должно было состояться сватовство, которое намечалось в Белогорске. Но обстоятельства непреодолимой силы повлияли на это решение.

— Мамка с батей приехали к Кузнецовым, а те, и знать не знают чего говорить. Купец есть, а товара нет. Светка не готова, стол накрыт, но алкоголя почти нет. А мои-то вдвоём не могли приехать...

— Подожди, как не могли вдвоём? У тебя из родителей кто-то не родной... ой блин... есть? — спросил Макс, подпрыгнув на заднем сиденье почти до потолка.

— Это с чего?! — воскликнул Артём. — Родные ещё как. Просто семья у меня дружная, вот мы и все праздники отмечаем полным составом. А свадьба это тебе не хухры-мухры! Это ж... свадьба!

Из дальнейшего рассказа Рыжова, я понял, что мероприятие по сватовству переместилось в Кучугуевскую. Перед этим усиленный десант семейства Рыжовых провёл инструктаж для Кузнецовых, приправив всё это небольшой бутылочкой мутной жидкости.

— И Кузнецовы поехали? — спросил я.

— Куда им деваться? Дядька мой специально для поездки ГАЗик у председателя выпросил. Обещал, что на свадьбу будет приглашён. А Спиридоныч, это председатель, знаешь какой?

— Какой? — заинтересовался Костя. — Жесткий?