Избранная для Альфы (СИ) - Лунёва Мария - Страница 39

Вопреки его словам, я обхватила мужчину за талию и прижалась хлюпающим носом к дорогой рубашке. Поток слез стал больше. Я все никак не могла взять себя в руки. Не хотела снова становиться сильной и большой девочкой. Мне было хорошо в его объятьях, так тепло и спокойно...

... Дождь усиливался.

А мы все сидели в старом заброшенном парке в ржавой беседке. Мой мир рассыпался на сотни осколков, и я уже не понимала, где же реальность, а где сказочный вымысел.

— Кто я? — шепнула сиплым от пролитых слез голосом.

— Ты? — отозвался Мстислав, легонько целуя меня в уголок глаза. — Ты моя маленькая ведьмочка с примесью охотничьей и волчьей крови. И чтобы бабушка не говорила, я чувствую, что сила ведьмовская твоя. Она приняла тебя, как родную, и растворилась в твоей крови.

Ласковые губы скользнули в сторону и прошлись по моему виску. Я осознавала, в каком двусмысленном положении сейчас нахожусь. Ночью в безлюдном месте в объятьях взрослого состоятельного мужчины. Впору смутиться и покраснеть, извиниться и убежать домой, поджавши хвост. Вот только не хотелось мне этого всего. Я чувствовала себя уютно, прижимаясь к теплой мужской груди.

— А каким образом ты волк? Ведь ты человек? — не унималась я.

Теперь, когда рыдания я подавила, на первый план вышла необходимость разобраться во всем.

— Оборотень, — подтвердил он мои догадки. — Двуликий, так нас называют.

Глава 42

Двуликий... Эта странное слово показалось мне незнакомым, но смысл его прекрасно поняла. Прижимаясь к Мстиславу, я пыталась переварить все, что услышала на кухне собственного дома. Не верилось... Но в то же время ведь и сама понимала — со мной что-то не так. То изображение в зеркале, пропавшая седина у Кузьки, странные сны.

— Почему она не сказала раньше? — этот вопрос мучил меня более остальных.

— Боялась за тебя, Кать, — шепнул он, обжигая висок дыханием. — Детям вообще не сообщают о нашем мире. В них же ничего не держится. Много раз в истории бывало, что нас обнаруживали из-за несдержанности ребятни. Целые общины погибали. Вот и готовят их к правде с пеленок...

— Сказки, — сразу догадалась я.

— Да, они самые, — он кивнул. — Раскрывают правду, лишь когда сила дает о себе знать. Но не раньше. Как правило, это происходит в десять — одиннадцать лет. Это важно. История у нашего рода тяжелая. В мире лесных жесткие, а порой и жестокие законы. Девушки до полного совершеннолетия находятся под опекой родителей. Учиться в человеческих ВУЗах — только с разрешения главы поселения. Брак так же. Как правило, женщина из родительского дома идет сразу в дом к мужу. К слову, ты еще не достигла того возраста, чтобы быть самостоятельной, — он хмыкнул, — но при этом твои родители не исполняют своих обязанностей. За это они понесут строгое наказание.

— За меня отвечает бабушка? — мне было смешно слушать его.

Несовершеннолетняя!!! Да уже девятнадцать лет... Куда еще совершеннолетней-то?!

— Нет, твой опекун выходит я, — Мстислав тихо засмеялся. — Ты моя, Катюша, как ни крути.

— Это как? — я снова ничего не поняла.

— А так... — Он тяжело вздохнул и, обняв меня крепче, поставил подбородок на мою макушку. — Обеспечивать, учить и содержать тебя все это время обязан был я. Твой дед умер, родители отстранились. Это моя вина, что ты вынуждена работать. Моя вина, что переезжали вы своими силами. Жителей вашей деревни переселяются к нам. Так было решено старейшинами и уже давно. Еще при моем отце. А я упустил вас всех из виду.

Он замолчал. Прикрыв глаза, я ощутила легкие прикосновения его губ к волосам. Горячие мужские ладони поглаживали по спине. И вроде невинные прикосновения, а в жар бросало так, что дышать становилось сложно.

— А отец мой тоже оборотень? — голос предательски задрожал.

Тяжесть внизу живота нарастала. Сжав бедра, медленно выдохнула и прикусила губу. Ладони мужчины замерли. Склонившись, он прижался носом к моему плечу и странно усмехнулся. Словно что-то учуял.

— Мстислав? — у меня пересохло в горле.

— Да, двуликий, но слабый. Волк. А твоя мать считается охотницей, но в ней чувствуется какая-то неправильность. Ее, в отличие от тебя, чужая сила не приняла.

— Зачем она так? — шепнула потерянно. — Как можно так с сестричкой-то?!

— Не знаю, что тебе ответить, — он прошелся ладонью по моим волосам, приглаживая их. — У меня нет родных братьев или сестер, но есть с два десятка двоюродных и около полусотни троюродных, и я перегрызу глотку за любого из них. Я не знаю, как можно поднять руку на родную кровь.

Мысленно ужаснувшись такому количеству родственников, вдруг вспомнила одну вещь.

— Мстислав, а мы, получается, тоже родня. Ты поэтому так печешься обо мне, потому что хоть и дальняя, но сестра?

Как-то совсем не хотелось, чтобы этот теплый, сильный и уютный мужчина видел во мне родственницу. Но я даже разочароваться не успела, как уловила сначала странное движение его грудной клетки, которое скоро переросло в добрый и громкий смех.

— Вот уж поверь, то, что я к тебе испытываю, меньше всего похоже на братские чувства. Серый мне не родной дядька, а троюродный. Но твоя мысль позабавила...

Он сильно сжал меня в объятьях и чуть поменял позу, и в этот момент я ощутила ягодицами какой-то странный сильно выступающий бугор. Осознав, что это, вспыхнула, как маков цвет. Горели даже уши.

— Ну, красивая, смахивает на братские чувства? — Он засмеялся громче, я же замерла от ужаса, примерно представляя, какие там размеры...

Сглотнув, попробовала сесть по другому, но от моего елозанья это стало только больше.

Я замерла, вдруг даже вдох сделать страшно стало. Как же у меня горело лицо в этот момент.

— Катенька, а посмотри на меня, — Мстислав, склонившись, покусывал мой затылок.

Вздрогнув, я втянула голову в плечи. Он усмехнулся и отвел волосы в сторону. Его язык прогуливался за моим ушком, вызывая толпы мурашек в животе. А между ног стало странно мокро. Сконфузившись еще больше, я закрыла лицо руками.

— Катя, взгляни на меня, — его голос стал жестче и требовательней.

Я покачала головой, пытаясь спрятаться на груди мужчины. Непривычное ощущение поглощало.

Так жарко, тело горело.

Хотелось прижаться к нему и подставить шею для поцелуев. Но мучительный стыд не позволял даже взглянуть в глаза Мстислава.

— Я чувствую запах твоего возбуждения, девочка, — выдохнул он, снова уткнувшись носом в мое плечо. — Такой сладкий, сводящий с ума аромат. Посмотри на меня, ведьмочка.

Не преодолев соблазн, медленно подняла голову, чтобы утонуть в его горящих зеленью свежей травы глазах.

— Вот так, девочка моя, — его хриплый голос подбадривал.

Огромная мужская ладонь обхватила затылок, грубые губы впились в мой рот.

Время остановилось и начало свой бег только для нас. Его нежные губы ласкали порабощая. Смелые уверенные руки скользили по моей коже, оставляя горячий след. Я чувствовала его везде. Каждой клеточкой, впитывая мужское грубое желание, не сопротивляясь, а отдаваясь в его власть.

Сделав вздох, приоткрыла рот, и в меня тут же проник его язык. Он скользнул по зубам и приласкал нёбо. От непривычного ощущения я судорожно сжала ноги и вцепилась ладонями в его рубашку. Но это лишь подтолкнуло его на дальнейшие действия. Его язык совершал невообразимый танец, скользя по моему и поглаживая его. Руки, давно проникшие под куртку, исследовали женские изгибы, норовя проникнуть под резинку моих штанов. Наконец, ему это удалось, и горячая ладонь поползла вниз, лаская кожу.

Испугавшись столь сильного и смелого натиска, я попыталась отстраниться, но он не дал. Рука резко скользнула вниз и накрыла мое женское естество, сильно прижимая меня ягодицами к паху. Губы мужчины оставили мои уста и, проделав дорожку из легких поцелуев, спустились на шею. Я ощутила поцелуй там, где в истерики бился мой пульс.

Уже ничего не понимая, лишь отдавалась во власть его рук и губ.