Ревизор: возвращение в СССР 2 (СИ) - Шумилин Артем - Страница 25

— Здравствуйте, Юрий Васильевич, — вежливо поздоровался я.

Переговорив с Аркадием Наумовичем, врач строго сказал:

— Все понимаю, но всех вместе я вас пустить не могу, тем более с рюкзаками, — он многозначительно кивнул на основательно навьюченных меня и девчонок. — Палата полная, там просто не хватит места всех вас разместить. Пущу не более трех человек.

Посоветовавшись, в палату пошли Аркадий Наумович, Кириешка и Диана. Мы с Юлькой остались сидеть в приемном, сторожить рюкзаки.

— Юлька, ты не против, если я пойду Мишку Кузнецова навещу, — спросил я. Надо было чем-то себя занять. От этого бессмысленного ожидания то тут, то там, во мне уже начало подниматься раздражение.

— Хитрый какой, — возмутилась Юлька, — а мне тут одной вещи стеречь, больше ни на что не гожусь!

Но тут же резко сменила тон на 180 градусов:

— Ладно, это я так, сходи, конечно, не обращай внимания.

— Спасибо, я быстро, — сказал я ей, улыбнувшись. Ничего себе ее кидает. Видимо, нервничает она сильно из-за всего. Ей ведь как комсоргу класса больше всех нас достанется за проступок Тимура.

До Мишкиной палаты дошел быстро, маршрут знакомый. Мишку еще не выписали. Он обрадовался моему появлению. Мы поздоровались и вышли в коридор к подоконнику.

Выглядел Мишка уже намного лучше. Отек сошел, синяки остались, но уже не выглядели так пугающе.

— Как ты? С виду здоров, — сказал я весело Мишке.

— Да уже нормально, — ответил тот, — завтра выписать обещают. Потом два дня дома на больничном, в четверг в школу.

— Ну здорово, — обрадовался я, — значит скоро увидимся. А как дядька твой? Что с ним будет?

— Не знаю пока, — помрачнел сразу Мишка, — выходные же были. Выйду из больницы, узнаю, что да как.

— Ясно. Надеюсь, все у вас разрешится, — ответил я ему, — и это — если не знаешь, как с ним разговор завести, то меня зови. Я помогу, постараюсь найти нужные слова.

— Спасибо! — поблагодарил Мишка, и постарался перевести неприятный для него разговор на другую тему. — Жаль, что поход пропустил. Так хотел пойти. Нормально хоть сходили?

— Ну как тебе сказать, — начал я загадочно, — даже не знаю, какое слово подобрать, но «нормально» тут точно не подойдет.

И я начал обстоятельно описывать наши приключения. Мишка ахал, охал и слушал, открыв рот. Я подробно рассказал, как мы бежали навстречу поезду, как Аркадию стало плохо с сердцем, как Славка не мог развести костер. В конце рассказал о выходке Полянского. Мишка схватился за голову, узнав, что тот натворил.

— Как же так! Как же так! — все повторял он, — я все время хожу в походы, и зимой, и летом. И никогда почти ничего интересного не происходит. Пришли, поставили палатки, поели, переночевали, собрали палатки, ушли — вот и все мои приключения. А ты, — он изобличающе ткнул в мою сторону пальцем, — как ни пойдешь, обязательно что-то случится.

Мой одноклассник покачал головой, а затем схватился пятерней за волосы.

— Елы-палы, как же это я все пропусти-и-ил! — снова взвыл он.

Было очень забавно наблюдать за Мишкиными эмоциями. Все настолько живо отражалось на его лице. Представляю, как он переживает теперь, что в больничке провалялся все это время. Хотя то, что он считал приключениями, я бы с удовольствием обменял на тихий спокойный поход. Видать, здорово его допекли однообразные больничные будни!

— А как ты Полянского не встретил? — спросил я Мишку, чтобы немного отвлечь его от самобичевания, — он же в соседней палате лежит.

— Да я книжкой новой зачитался, сосед по палате дал, — начал рассказывать Мишка, — весь день вчера читал почти без перерыва. Выпишут ведь завтра, мог не успеть дочитать. А теперь точно справлюсь.

— А что за книга? — с интересом спросил я.

— «Пятнадцатилетний капитан» Жюль Верна, — радостно сообщил Мишка, — полсотни страниц всего осталось.

Да, хорошая книга. Я и сам зачитывался Жюль Верном в свое время. Стоп, мысленно напомнил себе, только не ляпни чего.

— Здорово! — сказал я, чтобы поддержать разговор, — ну ты имей ввиду, что Полянский твой сосед теперь. По крайней мере, на сегодня.

— Обязательно загляну к нему, — пообещал Мишка. — Ну и натворил он дел. Многое ему раньше с рук сходило, но теперь неприятностей не избежит, — с тревогой добавил он, — как бы его из школы не выгнали.

— Ну это вряд ли, — успокаивающе сказал я, — но то, что он серьезно влип, это точно. Пьяная драка с врачом — за такое по головке не погладят. Да и Аркадия Наумовича подставил он серьезно.

— Это да, — согласно кивнул Мишка, — Аркадий хороший мужик, много для нас делает. Походы — его инициатива, и курсы стрелковые тоже. Жаль, если у него неприятности из-за Тимура начнутся.

— Да, — согласился я, — ну посмотрим. Кириешка сказала, что разбирательство будет, когда Тимур в школу вернется. Так что подождем.

Тут Мишка насторожился и засобирался в палату. В коридоре раздался такой знакомый мне звук тележки, на которой развозят по палатам еду. Прям тебе рефлекс, как у собаки Павлова! Вспомнил, как я сам отчаянно хотел жрать в своей палате, и Мишку за поспешность не осудил.

— Ну давай, до встречи, — пожал я руку однокласснику, — увидимся в школе.

— Пока! — пожал тот мне руку в ответ. — Спасибо, что пришел и рассказал новости.

И Мишка, развернувшись, быстро пошлепал к себе в палату. Я же вернулся в вестибюль к Юльке. Та уже была не одна, а в компании заплаканной Дианы. Когда я подошел, Юлька что-то тихо втолковывала Диане, та молча кивала и вытирала глаза платком.

— Ну что, какие новости? — спросил я их, — как Тимур?

— Неплохо вроде, — ответила Диана, — завтра обещают выписать. На ногу, которую собака порвала, четыре шва наложили. На второй ноге вывих был, так врач сказал, что повезло, что зимой вывихнул. Холод хорошо влияет, вправили, заживет быстрее. Руку собака не сильно прокусила, одежда защитила. Просто перевязку сделали. Хотели еще уколы от бешенства назначить, но Тимур наотрез отказался. Говорит, собака домашняя.

— А чего у тебя тогда глаза на мокром месте, — спросил я, — выписывают же брата?

— Так на него протокол составили, — начала снова всхлипывать Диана, — могут привлечь за хулиганство. Он тут вчера не только с врачом подрался, но и разбил капельницу и шкаф с инструментами опрокинул.

— Можем идти, — сказала мне Юлька, — нас уже отпустили.

Я возликовал. Проводить девчонок до дома, и можно и самому на покой. Ничего не хотелось больше, чем скинуть дома рюкзак, и рухнуть на диван. Можно даже не разуваясь. Хотя нет, не смогу, все же не настоящий подросток. У меня свои рефлексы выработаны за десятилетия, и из-за грязи на полу рассвирепею не хуже моей бабули!

Так устал, что как Юльку до дома провожали, почти не запомнил. Только на автомате, когда прощались, попытался ее чмокнуть в щечку — настолько расслабился, что стал действовать, как взрослый мужик в двадцать первом веке. Эффект меня на несколько минут взбодрил — перепуганная Юлька отпрыгнула пантерой, едва не упав из-за рюкзака, а Диана изумленно посмотрела на меня и надула губки. Так что ее я провожал уже в мрачном молчании — девчонка думала, что она меня так наказывает, шла всю дорогу молча. Глупышка, молчанием женщина может наказать только неопытного юнца, а матерый мужик от такого только балдеет!

Подойдя с Дианой к ее дому, увидел, что во двор к ним заходит какая-то женщина. Я вежливо поздоровался с ней, попрощался с Дианой и хотел уже идти, как вдруг заметил, что женщина, пропустив Диану в дом, закрыла за ней дверь и решительно направилась в мою сторону.

— Батюшки! — воскликнула она. — Это кто же к нам пожаловал? Сам Домрацкий!

— Я Ивлев, — спокойно ответил я, желая скорее уйти.

— Конечно! Все вы тут Ивлевы.

— Я так понимаю, вы мама Дианы и Тимура? — я испытывал дискомфорт рядом с этой странной женщиной.

— Я? — посмотрела она на меня как на идиота. — Ну да, мама.

— Очень приятно! — я начал терять терпение от усталости и этого странного общения. — Так почему «все мы тут Ивлевы»?