Ревизор: возвращение в СССР 2 (СИ) - Шумилин Артем - Страница 47

— Передай от меня бабушке, — сказала она, не скрывая своего удовольствия.

— Спасибо от всех нас, — расшаркался я.

— Ладно тебе. Иди, — проводила меня Никифоровна до выхода.

Мы попрощались. Я вышел на улицу и пошёл по Первомайской.

Когда я проходил мимо большого дома, на меня опять кинулся Винтик через забор. Он, опираясь лапами на забор, который был, к слову, с меня высотой, поскуливая и побрёхивая, перебегал за мной следом, опять вставал лапами на забор и бурчал как старый дед. Я остановился.

— Ну, что, скучно тебе? — спросил я и протянул опасливо руку к его морде. Он обнюхал её и лизнул.

— На тебе вкусняшку, — вспомнил я про баранки в кармане.

Люблю собак! Даже тех, с которыми первоначально отношения не сложились. Тут, как и с людьми — недоразумения случаются, но на них дальнейшие отношения строить нельзя.

Пёс сожрал баранку с таким удовольствием и хрустом, что я не удержался и дал ему ещё одну.

— Всё. Хватит, — сказал я твердо и пошёл дальше.

Винтик проводил меня сколько мог, я попрощался с ним как со старым знакомым. Впредь мне лучше мимо этого забора без угощения не проходить — пёсель не поймет.

Очень удачно вышло, что, свернув на свою улицу, я наткнулся на Ивана. А то все мои хлопоты о поиске работы для Мишкиного дядьки пойдут прахом, если его сейчас за поставленные Мишке синяки по новой на зону укатают.

Поздоровались с Иваном, я сразу же напомнил ему про свой вопрос.

— С учетом того, что заявления никто не подал, и приняв во внимание твои уточнения, что пацан сам дядю спровоцировал, поговорили с парнем и семьей и решили дело не возбуждать, — ответил мне Иван.

— Отлично! — радостно сказал я, — а то я уже и место рабочее для него присмотрел, на базе у Никифоровны.

— Это хорошее дело! — одобрительно сказал Иван, — надо мужика этого от преступного мира оторвать. И работа в этом первый помощник!

— Удачно получилось, что там по штату должно работать девять человек, а в наличии только два, — махнул рукой я.

Тут мне пришла в голову еще одна мысль, и я тут же ее и озвучил:

— Кстати, место второго товароведа тоже свободно, пусть Вероника твоя сходит, забьёт его под себя. Она же выпустилась как раз.

Иван на ходу хмыкнул одобрительно. Я его понял — такая работа, на базе, где куча дефицита, будет для девушки просто отличным началом трудовой карьеры. А может и постоянным рабочим местом — где ей в нашем городишке удастся найти что-то получше?

Мы как раз дошли до нашего дома, и я пригласил Ивана зайти.

— Не в дом, давай в сенях переговорим, есть еще один вопрос, только вспомнить пока не могу, — отмахнулся Иван, — устал, как собака, домой быстрее хочется. Кстати, о собаках. Вспомнил!

Иван сел на наш сундук.

— Мне кто-то говорил, что у него собака странно погибла… не могу вспомнить, кто. Не ты, случайно?

— Я. А что? Что-то прояснилось? — с понятным интересом спросил я.

— Если бы! — вздохнул Иван. — Ещё два случая похожих. На нашей улице один и на Школьной. Хозяйские собаки на заборе висят дохлые. Люди жалобы пишут. Начальство бесится!

— То есть, ты хочешь сказать, что моя собака не своей смертью всё-таки умерла?

— Кто его знает, своей или не своей? — хмыкнул Иван. — Вскрытие, что ли, им делать?

— А только три случая? — спросил я.

— Пока три. Это те, про которые известно стало. Может и больше быть, если кто-то промолчал.

— Я поспрашиваю в школе. Может, кто-то что-то ещё слышал. А если найдём этого живодёра, что ему будет?

— Ничего не будет. Собака же не лошадь, не корова. Сколько она стоит?

— В смысле, стоит? При чём тут стоимость? — не понял я.

— Состав преступления здесь в чём? — начал объяснять Иван. — Порча чужого имущества на один рубль пятьдесят копеек?

— Какое имущество? Собака живое существо… — пробормотал я.

Зоозащитников на них здесь нету! Когда у нас статью ввели за жестокое обращение с животными? Вот, убей, не могу вспомнить. Раньше я что делал в такой ситуации — тянулся к смартфону, и через минуту узнавал. Здесь же уже этот рефлекс у меня отмер — с десяток раз потянулся вот так, и перестал, за полной бесполезностью этого действия.

— А моральный вред взыскать? — растерянно спросил я, — человек же переживает, если его собаку убили.

— Да, здорово ты все же головой стукнулся, когда с моста падал! — сочувственно сказал Иван, — моральный вред за порчу имущества никак нельзя взыскать.

— И вот совсем глухо, что ли, с точки зрения закона — убивай и ни в чем не виноват будешь?

— Под хулиганство можно попробовать подвести, — хмыкнул Иван, — нарушает общественный порядок со злым умыслом? Нарушает. Проявляет явное неуважение к обществу? Проявляет. Но это я так рассуждаю, а я не прокурор. Но, если и получится под эту статью подвести, то штрафом отделается этот собачий ненавистник. Под арест точно не пойдет. Не поймут, если за собак арестовывать.

Попрощались с Иваном. Он пошел к себе домой.

А я зашел в дом, размышляя о несовершенстве советского законодательства.

Моему приходу обрадовались — сразу на душе стало полегче. Приятно возвращаться в дом, в котором тебя ждут и любят.

Наскоро перекусив, сел заниматься, но тут же проснулась Аришка. До конца вечера пришлось раз пять сбегать на колонку. Мама непрерывно носила ноющую малышку на руках, ей нездоровилось из-за зубов. Было такое ощущение, что они все сразу стали резаться. Малая описала всё, что можно. Бабушка весь вечер стирала как енот-полоскун, завесила мокрым детским бельём всю хату.

Влажность как в бане. Так и грибок на стенах заведётся.

— Слушайте, — не выдержал я в какой-то момент, не в силах сосредоточиться на учебе. — Оденьте мне её. Схожу с ней погуляю. Вы, как раз, хату сможете проветрить хоть немного.

Мама ухватилась за эту идею и вскоре мне выдали одетого ребёнка, и я пошёл с Аришкой на руках на улицу. Уже давно стемнело. Я понёс малышку на Ленина, там хоть фонари горят. Я ходил с ней по улице, рассказывал про собачку, про кошечку, про птичку, про всё, что нам попадалось на пути. Что вижу, то пою.

Аришка успокоилась, то ли просто отвлеклась, то ли холодный воздух остудил её зудящие дёсны. Она улыбалась, ручонками показывала на что-то, а я рассказывал ей об этом. Сам не заметил, когда выключился школьник Пашка Ивлев и включился любящий дедушка Павел Андреевич.

Так увлёкся, что не заметил, как рядом оказались Светка Герасимович и Диана. Они как раз шли по Ленина то ли к Светке, то ли от Светки.

— Пашка! Тебе так идёт ребёнок! — воскликнула Света.

— Какая хорошенькая, — подошла к нам Диана и потрогала Аришку за варежку.

Малая насупилась и отдёрнула ручку.

— Не бойся, Солнышко, — успокоил я малышку. — Это тётя Диана. Она хорошая.

Девчонки засмеялись.

— Тётя Диана… — повторила несколько раз Светка сквозь смех.

— Что смешного? — спросил я, когда они немного успокоились. — Диана Аришке тётя. Это дочь нашей сестры Инны. Племянница наша.

Когда до Дианы дошло, что она действительно малой тётя, она так растрогалась. Мне даже показалось, у неё слёзы блеснули.

— Пойдёшь к тёте на ручки? — спросила она Аришку, протянув к ней руки.

Но Аришка обломала её, спрятав лицо у меня на груди.

— Она ещё маленькая, — поспешил я оправдать кроху в глазах тётки. — Не привыкла, боится…

— А дядю не боишься? — спросила Света, но получила в ответ от мелкой полный игнор.

Мы ещё немного постояли и пошли по своим делам. Я понёс Аришку домой.

Обуреваемый противоречивыми чувствами, я пришёл домой и, раздевшись, вошёл в хату. За столом сидела Эмма и мама с бабушкой, пили чай. Эммин брат копошился в кроватке рядом. Выгулянная Аришка снова скандал устраивать не спешила, и я побыстрее уселся за учёбу. Недолгий, но насыщенный опыт проживания свидетельствовал, что она может скоро передумать. И ведь ничего существенно не изменится, если комнату наверху сооружу — детские вопли там разве что чуть тише будут звучать. Проблемка!