Школьный вальс (СИ) - Благосклонная Ядвига "Bambie" - Страница 49

Мне не хочется завершать наш разговор, поэтому следом пишу:

«А ты как?»

Только ответа я не получаю. Ни через пять минут, ни через десять. От этого чувствую иррациональную обиду. В конце концов Герасимов не обязан сторожить телефон, в ожидании моих сообщений. Он может быть в душе, занят уроками (ладно, это маловероятно) и другими делами. Этим я себя успокаиваю, отметая настойчивые образы в голове упоенно целующихся Герасимова и Воронину.

И далась мне эта Воронина, в самом деле! Арсен на нее даже не смотрит в ее сторону. В отличие от девушки. Воронина, кажется, задалась целью протереть в нем дыру своим жалостливым взглядом, чем невероятно меня бесит.

Что у них было?

Как далеко все зашло?

Чувствовал ли к ней что-то Арсен?

Эти вопросы не дают мне покоя.

Наверное в глубине души я признавала тот факт, что Арсен и Лена больше подходят друг другу, чем мы с ним. Оба яркие, дерзкие и беспечные. Они могли бы стать королем и королевой школы.Я настолько погружена в свои мысли, что сперва не замечаю новую смс. Только спустя полминуты перевожу задумчивый взгляд на экран гаджета и удивляюсь.

Разблокировав, читаю сообщение от Арсена:

«Выгляни в окно»

Хмм, он же там не стоит, верно?

Пожалуй, это даже стыдно с какой прытью я бросаюсь к окну, отдергиваю штору, мешающую моему обзору, и с любопытством смотрю на двор.

Матерь Божья, да он серьезно, что ли?Даже отсюда я вижу широченную улыбку на лице Герасимова. Он стоит посередине двора и машет мне, когда замечает в окне.

Робко машу в ответ. Арсен делает движение рукой, указывая куда-то вниз, отчего я хмурюсь. Перевожу взгляд и восторженный визг застревает в горле, когда замечаю надпись.

«Я тебя люблю» — написано одной строчкой белой краской на темном асфальте, а ниже еще одна надпись.

«Будешь моей девушкой?»

Прижимаю ладони к горящим щекам, оторопело моргая.

Л-любит? М-меня?

Закрываю глаза, отсчитываю пять секунд, а потом снова открываю.

Нет. Не померещилось.

Вот он. Стоит. Возле этой надписи с приклеенной улыбкой на лице и, бьюсь об заклад, шаловливым блеском в глазах. Одна рука засунута в карман, а вторая держит телефон.

Опустив глаза, Арсен быстро что-то печатает. Пиликает мой телефон, и он поднимает свой айфон выше, мол, посмотри.

Спохватившись, нетерпеливо хватаю телефон и читаю сообщение.

«Я, конечно, понимаю, что ты вне себя от счастья, но… Так что?»

Вот засранец! Такой романтичный момент испортил.

«Так что…? Что?» — решаю его подразнить, силой сдерживая рвущуюся наружу счастливую улыбку.

Вижу, как он читает сообщение и хмурится. Трет шею, а потом нервно ерошит волосы. Очень, долго что-то пишет… И наконец, сообщение приходит.

«Ты. Будешь. Моей. Девушкой?»

Судя по всему, Герасимов несколько раз стирал и писал смс. Я точно видела как его пальцы двигались, печатая.

«Сколько у меня времени на раздумья?»

Да-да, я вредничаю. Не могу отказать себе в удовольствии лицезреть дерганого Герасимова.

«Ни секунды больше»

Тихо хихикаю, прикрывая рот ладошкой, и бросаю лукавый взгляд на Арсена, который трясет угрожающе кулаком в воздухе.

«Да, буду» — отвечаю, решив больше не мучить бедолагу. К сообщению добавляю смайл с поцелуем.

Арсен едва не подпрыгивает настолько очевидно его ликование, когда читает мое сообщение. Затем напускает на себя серьезный вид и поднимает на меня голову. И все же…

Серьезность определенно не его черта характера. Не проходит и пяти секунд, как он сверкает довольной предовольной лыбой на пол физиономии.

Наверное… Я тоже его люблю. Просто еще не готова в этом признаться. Однако уверена — чувство, что поселилось в моей душе намного глубже, чем обычная симпатия. Симпатию я испытывала к Антону. Но ток не пробегал по венам, сердце не трепыхалось в груди, как обезумевшее. Не было той химии, что между нами с Арсеном. Нас притягивает к друг другу, словно магнитом.

Счастье длится недолго. Ровно до того момента, пока в комнату не открывается дверь, с громким стуком ударяясь о стену, и не влетает разъяренная мама.

— Нинель, это что еще за глупости? — истерично восклицает.

Испуганно прижимаю телефон к груди, точно застуканная за непотребством. Хотя на самом деле не сделала ничего предосудительного. Даже из комнаты не выходила.

— Мам, ты о чем? — беспокойно отзываюсь, бегая глазами по комнате, чтобы не встречаться с ее глазами-рентгенами, которые, кажется, видят меня насквозь.

— Ты знаешь, что я имею ввиду! Что этот… — стискивает зубы, точно сдерживая крепкое словцо, а затем пренебрежительно выплевывает: — парень делает у твоего окна?

— Он не у моего окна, — поправляю ее, отчего она еще больше закипает.

— Я говорила тебе с ним не путаться! Дожили! Я предупреждала, чтобы ты держала свою голову на плечах! Его отец…

— Но он не его отец! — запальчиво выкрикиваю, вставая на защиту Арсена. — Он другой человек!

— Ты должна думать об учебе, а не мальчиках! Это из-за него все беды! Это он тебя науськал! Ну конечно, — качает головой, приходя к какому-то понятному только ей одной выводу. — это из-за него ты в столицу собралась?

Прошу прощения?

Эта женщина вообще в своем уме?

— Мама, в столице университет, у которого хорошая программа обмена, — терпеливым тоном чеканю, но ее это еще больше раззадоривает.

— Дай сюда телефон, — властно отрезает, протягивая руку.

— Зачем?

— Хочу посмотреть, чем ты занимаешься, вместо того чтобы учиться.

Господь всемогущий, у ее контроля есть предел?

— Но это мой телефон…

— Нинель! — грозно рявкает, отчего я подпрыгиваю. — Живо отдай мне телефон!

Спорить бесполезно. Дрожащей рукой отдаю телефон. Мама буквально выхватывает его из моих рук. Включает и хмурится.

— Какой пароль?

— Мама, пожалуйста…

Это катастрофа. Крах всему. Если она увидит наши переписки…

— Нинель, я жду!

Безжизненным голосом называю пароль, чувствуя себя на грани обморока. Конечно, когда мама снимает блокировку, ей сразу же высвечивается наша переписка.

Господи, как же это обидно, когда в твоих личных вещах роются! Я чувствую себя преступницей на допросе. Мама фыркает, видимо, читая наши последние сообщения.

— Девушкой? Девушкой этого балбеса? — гаркает. — Нинель, почему ты позволила запудрить себе мозги? Этот мальчик тебе не подходит! Он плохо на тебя влияет и…

— Мама! — не сдерживаться, кричу. — Я сама буду решать кто мне подходит, а кто нет! И он не запудрил мне мозги! Он мне нравится! Арсен хороший…

— Как далеко у вас все дошло? — прерывает мою тираду, окидывая меня ледяным взглядом. — Я хочу знать, Нинель!

— А если и дошло, то что тогда? — сжимая руки в кулаки, дерзко выплевываю.

— Завтра же пойдем к врачу! Я хочу знать…

— Да ты совсем с ума сошла! Мне через неделю восемнадцать, мама! Я сама могу сходить к врачу! И я не нуждаюсь в твоей опеке! Ты не даешь мне жить нормально! Я живой человек! Я не хочу проживать жизнь по твоему сценарию!

Мама поддается вперед, замахиваясь на меня рукой, словно собираясь дать пощечину, и я уже зажмуриваюсь, ожидая удара, как слышу грозный голос:

— Ира, ты спятила? Какого черта ты творишь?

Отец держит руку матери в воздухе, но она и сама выглядит потрясенной. Сглатывает, бросает встревоженный взгляд на свою руку и прикрывает на секунду глаза, словно пытаться совладать с эмоциями.

Никогда прежде мама не поднимала на меня руку. Об этом и речи быть не могло. Пусть меня и воспитывали в строгости, но рукоприкладство табу. Даже когда мама кидалась в отца посудой и они скандалили, все заканчивалось истериками, но не бойней.

— Я… Я… — заикаясь мама, качает головой, а потом, точно вспомнив причину скандала, сует отцу под нос мой телефон. — Держи! Почитай! Посмотри, на свое воспитание. Больше свободы, говоришь?

— Ты что, отобрала у ребенка телефон? — обескураженно глазеет на мать.