Школьный вальс (СИ) - Благосклонная Ядвига "Bambie" - Страница 51

— Арсен, давай не сейчас. Не при посторонних же, — ровным голосом произносит Герасимов старший.

Кажется, он ожидал такой реакции от сына.

— Нина не посторонняя! Она моя девушка!

— Вот как? — заламывает бровь, с интересом меня разглядывая. — В таком случае, может ты нас представишь, прежде чем начинать разбирательства.

— Тебя — не представлю, — сквозь зубы выплевывает, проходит вглубь кухни и, указав на меня рукой, произносит: — Мама, это Нина. Моя девушка.

Женщина тепло мне улыбается, подскакивает со стула и тараторит:

— Все-таки мало подзатыльников получал мой сын в детстве. Извините, Нина, что такое неудачное знакомство. Не стойте в дверях, проходите! Меня зовут Валерия Антоновна.

Боже, мне так неловко, что она обращается ко мне на «вы», о чем я собственно и сообщаю.

— Хорошо, тогда и ты ко мне на «ты» и без отчества, — озорно подмигивает, чем напоминает мне Арсена. — Не люблю эти официальности, — хмыкает. — Тебе чай или кофе?

— Сын, идем поговорим. Пусть пока твои дамы познакомятся. Раз представлять меня не хочешь — не буду настаивать.

— Не хочу я с тобой… — начинает было возмущаться Арсен, но, напоровшись на суровый взгляд матери, вздыхает и сдается. — Ничего, если я… — обеспокоенно на меня смотрит.

— Все в порядке. Иди, — успокаивающе ему улыбаюсь.

Арсен, кивнув, уходит вслед за отцом.

— Ох, эти Герасимовы и их горячий темперамент, — шепчет Валерия Антоновна. — Но ты ведь уже знаешь об этом не понаслышке?

О, да! Еще как знаю!

Подтверждение не требуется. Женщина все понимает по моему выражению лица. Делает нам чай, а потом втягивает в легкую беседу.

Арсен

Я буравлю взглядом коротко стриженный затылок отца, когда мы проходим в гостиную.

Он еще имеет наглость приходить? Разумеется, я не рассказал маме, что отец приходил на игру со своей любовницей. Не хотелось ей делать больно.

И все же? Почему мама его впустила? Нужно было дать предателю пинок под зад до самой койки его любовницы! Собственно говоря, этим я сейчас собираюсь заняться!

— Ты снова не отвечаешь на мои звонки, — говорит отец, когда прикрывает двухстворчатые деревянные двери в гостиную.

Удивительно, но его голос звучит скорее устало, чем раздраженно. И это на несколько секунд выбивает меня из колеи.

— Я был занят, — мрачно на него зыркая, подчеркнуто равнодушно хмыкаю. — Тебе не стоило сюда приходить и беспокоить маму. Тебе совсем на нее наплевать?

Удивление на его лице неподдельное. Отец качает головой и печально вздыхает, произнося:

— Хотел бы я чтобы все было по-другому. Хотел бы повернуть время вспять, но не могу. Я люблю твою маму, Арсен. Правда, люблю. Мы оба вырастили тебя. Нас связывает долгая дружба и долгий счастливый брак.

Что за чушь? Теперь я вообще ни черта не понимаю! Неужели он сейчас примется мне втирать, что измена это нормально? Клянусь богом, я тогда не сдержусь и надеру задницу собственному отцу!

— Но я люблю ее не той любовью, которой раньше. Ты молод, и еще не понимаешь, — отец поднимает ладонь вверх, как если бы останавливая мои пререкания, и продолжает: — Наш брак охладел в последние годы. Мы жили вместе, и в тоже время как будто отдельно. Конечно, мы все еще оставались и остаемся хорошими друзьями и близкими людьми, но это совсем не тоже самое, что любовь между мужчиной и женщиной. Ты уже взрослый парень. Должен понимать. Мы мучили друг друга. Иногда избегали, иногда не хотели отвечать на звонки. И это не только с моей стороны. Я неправильно поступил с вами когда ушел, ничего толком не объяснив. Поддался страсти. Да и вообще натворил много глупостей, включая нашу с тобой последнюю встречу. Я не должен был приводить туда Эльвиру. По крайне мере без твоего разрешения. Знаю, что я сделал твоей маме больно. Но так жить дальше было невозможно. Мы жили не из любви, а из привычки.

— Может, ты так и жил! А мама?

Она ведь всегда его любила! И, черт побери, еще любит! Разве нет?

— С привычками сложно расставаться. Что? Не веришь мне? — спрашивает, замечая мой недоверчивый взгляд.

— Конечно, не верю!

— Тогда спроси у нее сам. Я не спорю, что ей наш разрыв дается тяжелее. Не снимаю с себя ответственности и не перекладываю свои ошибки на других. Но разве не лучше ей найти мужчину, который будет лететь к ней на всех парах домой? Разве твоя мама недостойна этого? Она молода и, видит бог, красива! Зачем мы будем друг друга мучить, и с каждым днем все больше друг друга ненавидеть, когда можем заполнить эту пустоту? Мы всегда старались тебе показывать только лучшее из нашей семейной жизни. Огораживали от всего плохого, но у нас было не так все гладко, как ты думаешь. Мы не любим друг друга больше как мужчина и женщина, Арсен. И я хочу, чтобы ты это услышал от меня, — он набирает в легкие побольше воздуха, а потом выдает: — Мы подаем на развод.

Нет, я совершенно не удивлен. Этого стоило ожидать. Логический конец, разве не так? Жирная точка, которая, пожалуй, нужна всем нам.

И все равно сердце сжимается от тоски. Счастливое детство пролетает перед глазами, словно на пленке. Я всегда думал, что мои родители будут жить вместе до глубокой старости, но что я могу поделать, если они не хотят?

Мне хочется обвинить отца, но уже не могу. Разве можно приказать своему сердцу? Теперь я знаю точно — нет. Оно просто откликается на определенного человека, и ты уже не властен над собою.

Да даже если мама все еще любит отца, то какое это имеет значение, если это не взаимно? Они действительно будут отравлять друг другу жизнь.

Отец подходит ко мне и кладет руку на плечо.

— Ты все еще остаешься нашим общим и любимым ребенком, Арсен. Несмотря на то, что ты уже взрослый. У тебя уже и девушка есть, — растягивает на губах легкую улыбку. — Я больше не буду тебя доставать с университетом, не буду настаивать на знакомстве с Эльвирой. Теперь понимаю, что это была дурацкая идея. Прошу лишь о двух вещах, — он ждет когда я на него посмотрю, и лишь потом продолжает: — когда станешь строить свою жизнь — звони почаще матери. А мне дай возможность все исправить. Наладить отношения с тобой и с ней.

Задумчиво киваю головой, потому что злость съедает прежде всего меня. Она не давала мне спокойно вдохнуть несколько месяцев.

Простил ли я его? Отвечу честно — не знаю. Однако определенно стало все понятнее. Будто наконец этот клубок из печали, злости и непонимания распутался.

Когда мы с отцом возвращаемся на кухню, он не уходит как я того ожидаю.

Садится рядом с мамой на стул и спрашивает:

— Так ты познакомишь меня со своей девушкой, сын?

Нина

Роман Викторович оказывается интересным мужчиной. Я не могу не отметить их сходство с Арсеном. И если раньше я видела лишь внешние черты, то сейчас замечаю одинаковый прищур глаз, хитрые усмешки и уверенность в каждом движении.

Должно быть, разговор выдался продуктивным. Арсен стал заметнее спокойнее. Из него словно ушла вся напряженность. И как будто в подтверждение моих слов, парень откидывается расслабленно на спинку стула, находит под столом мою руку и переплетает наши пальцы, нежно сжимает, поглаживая костяшки пальцев.

— Нина, я знаю твоего отца. Он однажды обращался ко мне по работе, — вдруг произносит Роман Викторович, отчего я вся сжимаюсь.

Не скажу, что я забыла о нашей ссоре с родителями. Это хмурой тучей висит надо мной каждую секунду.

Что будет, когда мне придется вернуться домой? На что мама в этот раз пойдет? Запрет меня под семью замками? Вполне вероятно.

Есть ли у меня силы противостоять ей? Определено! Но я не хочу этой войны. Я хочу, чтобы она наконец-то поняла меня. Не то чтобы прямо сейчас я готова к каким-либо разговорам.

— Ммм, да, я знаю, — мямлю, старательно пряча глаза.

— Твои родители будут на выпускном?

— Да, конечно, — отвечаю, не понимая к чему он клонит.

— Было бы здорово еще познакомиться с матерью, раз у вас все серьезно. У вас же серьезно? — при этом вопросе он смотрит не на меня, а на Арсена.