Телохранитель. Моя чужая женщина (СИ) - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 8

Встаю в вечернюю пробку. Голосом набираю воспитателя.

— Да? — мне отвечает усталый, хриплый голос.

— Добрый вечер. Не спит он ещё?

— Нет. Сейчас позову, повисите.

Проезжаю вперёд ещё несколько метров, упираюсь в светофор, слушая тишину.

— Папа? — мурашками проходится по затылку.

— Привет, боец. Как дела? — улыбаюсь, глотая участившийся пульс.

— Хорошо, — немного картавит он. — А ты когда приедешь?

— Когда на работе будет выходной, сразу рвану к тебе. Потерпи, ладно?

— Скучаю…

— Я тоже, Ник. Но так надо. Помнишь, что я говорил тебе? Совсем чуть-чуть потерпеть, и я смогу забрать тебя насовсем.

— А Вася Ершов сказал, что ты никогда больше не приедешь, — Никита начинает хныкать.

— Ты кому больше веришь, Ник? Мне или Васе Ершову? — сворачиваю в сторону дома Шалиевых. Разговор придётся заканчивать.

— Тебе, — не раздумывая отвечает сын.

— Умница. Никит, мне работать надо. А тебе пора спать.

— Пап, — зовёт, шмыгая носов в трубку.

— Тут, — закрываю глаза, пока отъезжают ворота.

Мне внутри очень больно от того, что я «тут», а не с ним. Не бросал, не предавал. Так сложилось. Но меня всё равно жрёт чувство вины.

— Я тебя люблю, — плачет Никита.

— И я тебя…

Сбрасываю, сглотнув вместе с вязкой слюной своё «люблю». Не могу я слушать, как он плачет. Сделать ни хрена не могу!

Впереди шесть месяцев. И что-то мне подсказывает, что девственница в подарок от Магомеда Шалиева, далеко не всё, чем он будет проверять на прочность мою гордость и мои нервы, зная, что мне деться некуда. У меня мощная мотивация терпеть.

Выхожу из тачки. Открываю Катерине дверь.

После разговора с сыном едва замечаю, как идёт ей длинное вечернее платье из мерцающей белой ткани. На открытых плечах матовая газовая шаль, закреплённая в районе груди серебряной брошью с россыпью мелких камней.

Сказочная женщина досталась этому ублюдку.

Чужая она.

Не моя.

Моя бы не носила браслеты, закрывающие ссадины от наручников. Я не идиот. Такие следы читаются на раз.

Хотя, мне ли судить?

У меня была женщина. Я думал, что моя. Оказалось, что тоже чужая. И ребёнок не нужен оказался. Проблем испугалась. Мне не поверила. Бросила Ника как котёнка и свалила.

То, что от меня ушла, я принял. За то, что сына в детский дом сдала, готов придушить. Ей на глаза мне лучше вообще не попадаться. Она и не стремится. Ни разу за все три с половиной года не появилась. Никита про неё не спрашивает. У него по умолчанию теперь есть только папа.

— Рома, — выдёргивает из воспоминаний голос Магомеда, — планы немного меняются. Я на вечере буду занят. Надо решить несколько важных вопросов по бизнесу.

— Я понял, Магомед Гасанович. От Екатерины Евгеньевны ни на шаг.

— Пока меня нет, рядом с ней должен быть только один мужчина. Потом можешь забрать девочку, что я тебе предлагал, и хорошо провести ночь. Она приедет на выставку.

Жаль… Я даже обрадоваться как следует не успел. Думал, со странными подарками для охраны пронесло. А нет, пластинка та же. Чего он импотента со справкой не нанял? Чтоб уж наверняка не встал на его Катерину. Спал бы спокойно.

Проходим в выставочный зал.

Сразу вылавливаю взглядом Фина с той самой женщиной. Она потягивает шампанское, он сосредоточенно смотрит по сторонам. Магомед с Катериной идут впереди. Она с интересом всматривается в картины, расположенные на стенах и прямо на мольбертах по всему залу. Что-то хаотичное. На некоторые, кажется, просто опрокинули баночки с краской. Где-то случился взрыв, а где-то угадывается очертание женских силуэтов, только очень несуразных.

Шалиевы останавливаются у высокого столика с бокалами, наполненными шампанским. Магомед делает пару глотков, целует жену и оставляет её на меня.

Катерина ещё раз проходит по залу. Задерживается возле некоторых работ. Приветливо улыбается знакомым. Общается, не допуская ни единого лишнего слова или жеста.

Возвращаемся к столику. Одновременно тянемся к бокалам с соком. Случайно, всего на секунду, наши пальцы соприкасаются. Катерина тут же отдёргивает руку, а я бессовестно хочу ещё одного прикосновения. И это очень плохо. Мне категорически нельзя на неё реагировать.

Роман

После мероприятия Шалиевых забирает Фин, а я еду со своим «трофеем» к себе на квартиру. У меня стоит так, что сидеть неудобно, но ни хрена не на эту девчонку. На ту, чьё прикосновение коротнуло в мозгу, и никак не отпускает. На моей одежде остался едва уловимый аромат её духов. Рядом стояли. Прилипло.

Всё, что нельзя, всегда хочется особенно сильно. У меня охеренная мотивация её не трогать, но никто же не запрещает фантазировать.

Прикрыв глаза, позволяю себе немножко поплавать от одной эротической картинки к другой. От необходимости себя контролировать, возбуждение становится только острее.

Жесть, конечно. Большой мальчик. Девочка вот рядом ничего такая. Но я не могу её трахнуть. Она сидит и дрожит от волнения. Я даже с закрытыми глазами чувствую. И не забрать не мог. Устроиться в двадцать секретарём к руководителю такой крупной компании, как у Шалиева, это большая удача. Ей на собеседовании вряд ли сказали, что за место придётся иногда отрабатывать с охраной, но работа так сильно нужна, что Ася, сжав зубки, согласилась отдать свою девственность левому мужику.

Расплачиваюсь с таксистом. Поднимаемся с ней ко мне. Девочка спокойно реагирует на, мягко говоря, печальную обстановку старой квартиры и сумку в углу, на которую сверху накидана гора моих трусов и футболок.

— Заходи, не стесняйся. Я скоро.

Закрываюсь в ванной, прислоняюсь спиной к стене. Дёргаю ширинку, вытаскиваю из петли пуговицу и, освободив член от одежды, быстро разряжаюсь, пока не взорвался.

«Найди себе бабу, Суворов!» — рявкаю на себя.

А следом в башку лезет совершенно нелепая, категорически запрещённая в моём случае мысль:

«Да я вроде уже нашёл».

Только так не бывает, чтобы по щелчку вклинивало на ком-то.

Мы ж, блядь, не ищем лёгких путей!

Вышел, взял то, что дают. Красивая, свободная. Сосать не умеет? Научи! Чё тебе сложно?

Сложно. Потому что хочется не просто секса. Хочется с душой. Я за три с половиной года, оказывается, успел соскучиться по отношениям.

Сына верну, потом можно думать в эту сторону. Пока лесом все эти мысли. Подрочил и спать. Участь у тебя такая, Роман Батькович. Считай, что свой срок ты ещё не отмотал и на свободу не вышел.

Плеснув холодной воды в лицо и вытерев с пола следы своего позора, выхожу в комнату. Аська сидит на краю старого дивана, смотрит в тёмное окно.

— В холодильнике еда какая-то осталась, — говорю ей. — В комнате ляжешь. Там в шкафу бельё возьми. Постели себе. А я тут, на диване. Всё равно поработать ещё надо.

— А как же? — смущённо отводит взгляд.

— Секс? — ухмыляюсь. — Скажешь, что всё было. Захотят проверить, отказывайся. Имеешь право. Ты не работаешь на объекте, где нужно столь тщательное медицинское обследование.

— Меня уволят, — Ася поджимает губы и ещё упорнее смотрит в пол.

— Слушай, я точно не тот, с кем у тебя должен быть первый раз. Иди спать. Утром подумаем, как тебя от этой повинности избавить. Парень есть?

— Есть, — всхлипывает девушка. — В армии.

— Зашибись. То есть он там, а ты…

— А мне работа с такой зарплатой нужна! — топает она ногой.

— Зашибись! — повторяю я. — И поэтому надо себя непонятно кому отдать! У тебя вата в голове? Дождёшься своего парня, и всё у тебя с ним будет так, как должно быть.

— А если…

— Без «если». Спать! Не беси меня.

Смотрит несчастными глазами оленёнка Бэмби.

— Да блядь, — провожу ладонью по затылку. — Утром звонок сделаю. Попробуем решить твою проблему. И мою заодно. Уйди с глаз.

Послушно уходит в спальню. Хлопает дверцами, шуршит постельным бельём.