Нерушимые обеты (СИ) - Акулова Мария - Страница 18

Гаврила не обещал, но Полина знала почти точно – Костя действительно ни о чем не узнает.

От Гаврилы. А от неё… На то, чтобы делать вид, что ничего не случилось, с ним… Лицемерия Полине Павловской хватит.

Их вечер в Хайятте проходит на твердую четверку из пяти. Не пятерка потому, что пятеркой было бы отсутствие необходимости в принципе сюда идти.

Стоя на террасе рядом с Костей Гордеевым, Полина не чувствует к нему ни отторжения, ни приязни. Зато чувствует, что ему тут скучно.

Он просто отбывает, чтобы потом куда-то уехать…

Интуиция подсказывает Полине, что у Гордеева кто-то есть. На кончике языка крутится закономерный вопрос, зачем тогда она, но его Полина не задает. Вероятно, зачем-то нужна.

И он ей нужен.

А Гаврила – нет.

Стоит вспомнить о нем, как голые плечи покрываются мурашками. Сегодня она старалась выглядеть еще лучше, чем на их первом… Ммм… Свидании.

Платье в пол. Снова струящийся лаконичный шелк. Но на сей раз уже глубокого синего цвета.

Волосы собраны высоко. Шея – провокационно голая. Вдоль скул тянутся брильянтовые нити сережек. На руке – такой же браслет.

Её старания не остались без внимания – Гордеев внешность похвалил. Только не проникся. Правда и Полина кривила бы душой говоря, что хотела бы…

При виде магнитной карточки от президентского номера, которую ей вручил Гаврила, Полину даже затошнило.

Благо, пока пользоваться им не пришлось. Хорошо бы, если и в будущем придется позже.

Больно, что никак не получится списать её поведение на той кухне на длительное отсутствие секса.

Она не секса хочет, она хочет Гаврилу. А получив раз – не может выбросить из головы и развидеть.

По телу до сих пор бродят фантомные губы и пальцы. Воспоминания скручивают Полину каждую ночь под утро. Она должна жалеть о случившемся, а просыпаясь с болезненной пульсацией между ног и ускорившимся дыханием, жалеет, что Гаврилы рядом нет.

Следом за этим признанием привычно следует злость на себя и желание отвлечься.

Поэтому Полина поворачивает голову, смотрит снизу-вверх на Гордеева и спрашивает безобидное:

– Всё нормально вроде бы, да? – Костя не спешит отвечать. Изучает её взглядом. В какой-то миг Полине даже кажется, что он всё знает. В щеки бьет кровь. Приходится убеждать себя, что это – мания.

– Более чем.

Ответив, Костя снова отворачивает голову к залу. Поля же выдыхает и сглатывает. Она рада. Наверное. Она же этого хочет? Чтобы их обоих всё устраивало?

– Отец сказал что-то? – Костя задает вопрос, в ответ на который Полина только плечами передергивает. Уже сказал и еще скажет. Он… Заинтригован. А ей противно, что тактика перебить его же ставку на себя работает.

– Ты бы видел лицо Никитушки… – скользивший по залу взгляд Полины цепляет несостоявшегося жениха. Он тоже не оставил без внимания тот факт, что Поля флиртует с Гордеевым. Был недоволен, наверное даже зол. Наверное, этому стоило бы радоваться.

– Хоть покажи, чтобы я знал.

Реагируя не просьбу Гордеева, Полина улыбается. Кивает, задавая направление… Через несколько мгновений изучения мужчина изрекает:

– Такое…

Костя отворачивается, а у Полину тянутся в улыбке губы.

– Говнюк, а не «такое»… Он девочку изнасиловал. В клубе. Его папаша отмазал. Деньгами рот заткнули и вроде бы вопрос решен. А мой отмахивается. Противно.

Эта информация Косте не нужна, Полина и сама понимает. Но стоит вспомнить – её снова начинает потряхивать. Почти так же, как от воспоминаний о Гавриле.

Только дрожь отражает разные чувства. Тут – злость. Там… Желание, которое они не утолили. Ей мало кончить с ним раз. Безумно мало.

– На кого ни посмотри, везде говнюки какие-то…

Полина произносит тихо, Костя усмехается, на сей раз даря ей уже куда более живой взгляд. Что будет дальше – Полина уже знает. Костя будет бить. Метко и по больному.

– А ты балованная, Полина… Гаврила тебя не устраивает – бедный, хотя я-то ему хорошо плачу. Наркоман бывший. Босота, да? Говнюки породистые тебя не устраивают… Брезгуешь. А я же тоже… И говнюк… И бедным был… Детдомовец. Повадки у меня знаешь какие? Матерюсь. Не уважаю никого, кроме себя. Хочу психовать – психую. И хер я клал на то, какие неудобства это доставляет окружающим.

Тирада Гордеева режет по живому. Но ему она объяснять ничего не будет. Проблема не в том, что Гаврила – бывший наркоман. Хотя и в этом тоже, она ведь не совсем отбитая идиотка. Но главная, что он предатель. А предатели бывшими не бывают.

– Я выбираю меньшее из зол… – Полинин ответ вызывает у Кости ухмылку. Но, спасибо, тему он не развивает. Унижать её бессмысленно. Она сама с этим справляется.

– Что там у нас по плану еще? Свалить хочу. Устал тут. – Смена темы дарит Полине облегчение. Она рада, что театр на сегодня почти все.

Надо только…

Полина скользит взглядом по залу, а зала не видит. Она снова на той кухне. Ей снова жарко от губ и прикосновений. Она снова пошло целуется с Гаврилой, напрашиваясь на прикосновения там, где пылает.

Это нужно вытряхнуть из головы. Навсегда. Как можно быстрее. И забить её…

Костей.

Полин главный навык до встречи с Гаврилой всегда был – имитировать. В основном – принятие.

Теперь нужно заинтересованность.

Дав себе секунду, Полина закрывает глаза. Открыв, делает несколько маленьких шажков к нему.

Полине не стоило бы, но она зачем-то прислушивается к себе… Не чувствует ничего.

От него вкусно пахнет дорогими духами. Чем-то древесным со сладковатыми намеками. Он мужественный. Наверняка горячий наощупь. Наверняка и секс с ним – приятный. Но ей, черт возьми, не хочется пробовать.

Полина приближается, Костя позволяет. Её пальцы движутся по руке, ладонь накрывает обратную сторону его ладони. Она делает еще полшага.

Полина была бы не против его помощи. И он склоняет голову, сама Полина вскидывает подбородок.

Смотрит в глаза, улыбается, тянется, душит протест.

Они друг друга не хотят. Это так очевидно, что даже смешно.

– Ты так смотришь, будто убьешь сейчас…

Поля шутит шепотом, Костя еле-заметно усмехается. Тормозит за несколько миллиметров до его губ. Может коснуться. Но будет плохо. Ей. А ему… Ему это просто не нужно. Пока. И слава богу.

– Тебя подвезти куда-то? – Костя спрашивает так же – в губы, щекоча дыханием кожу.

Поля закрывает на мгновение глаза, сглатывая.

Отдаляться ей куда проще. Организм не протестует.

Сначала лицо, потом шаг назад, потом снимает руку, снова поворачивается спиной к парапету, смотрит в зал.

На душе гадко. Вечер на четверку, а чувство такое, будто провал.

– Нет. Я добуду с отцом. С ним прокачусь. Наверняка захочет поспрашивать…

– Как хочешь… В конце недели в ресторан какой-то заедем. Гаврила организует, нас там поснимают. Начнем разгонять.

Имя Гаврилы из уст Кости снова вызывает в Полине реакцию. Сердце начинает качать кровь быстрее. Ей плохо из-за того, что организовывать и дальше будет Гаврила. Но она не просит о том, чтобы исполнителя поменяли.

– Кость… – окликает, когда он оторвал руки от поручня, собираясь уйти. Костя затормозил, кивнул, как бы спрашивая…

– У тебя же есть кто-то… Я чувствую… Ты меня не хочешь совсем.

Это глупое замечание, но Полине надо знать, что всё делается не зря.

Её ломает. Она не хочет, чтобы ломка закончилась ничем.

– То есть ты просто хочешь, чтобы я тебя изнасиловал, а не этот розовощекий? – встречный вопрос привычно обидный. Полина, конечно же, глотает. Жизнь подсказывает, что с ней так можно.

– Я не понимаю, зачем тебе я. Не хочу, чтобы всё накрылось, если она…

– Будет много вопросов – я тоже задумаюсь, зачем мне ты. Хорошего вечера.

Костя обрубает, чтобы развернуться и выйти сначала обратно в зал, а оттуда – прочь.

Полина же отворачивается к периллам, сжимает на них пальцы и просто долго дышит.