Мажор в наследство (СИ) - Яфор Анна - Страница 10

Наверно и правда не стоит сейчас давить, ведь и представить страшно, что он чувствует сейчас. Поэтому я лишь смотрю на любимого, впитываю каждую родную черточку, понимая, как сильно соскучилась за эти дни, но не позволяю себе большего.

— Нормально, — Дэн дергает плечом, будто отмахиваясь и показывая, что разговор ему неприятен. — Не понимаю только, зачем надо было сюда тащиться. Это же все формальность. Видеть никого не хочу…

И меня? Я не спрашиваю вслух, но невольно думаю об этом. Хоть и понимаю, что в такой ситуации подобные чувства совершенно естественны, все равно становится совсем тоскливо. Мне тоже кажется нелепым этот показательный визит к нотариусу. Зачем, если все и так ясно? У Ярославского не было других детей. С женой они давно расстались, и  родственников тоже нет. Даня — единственный наследник. И совсем не обязательно было приглашать всех сюда, вполне достаточно дождаться законом установленного времени. Не терзать душу лишний раз, напоминая об утрате.

— Хочешь, съездим куда-нибудь, когда все закончится? — я осторожно касаюсь его плеча. — Отдохнешь, отвлечешься… Если тебе тяжело разговаривать, можем молчать. Я ничего не стану обсуждать, просто буду рядом…

— Прости, Сонь, — он мажет по мне взглядом и тут же отводит глаза. Смотрит куда-то в сторону. — Но никого — это значит, никого. С удовольствием бы свалил сейчас на необитаемый остров.

Я заглушаю разрастающуюся в сердце боль. Нельзя обижаться. Это глупо, бессмысленно и точно не поможет нашим отношениям. И эгоисткой быть тоже нельзя. Мне сейчас не о себе нужно думать, не о том, что его слова ранят, а постараться вести себя так, чтобы все-таки помочь. И если ничего не могу сделать, хотя бы принять его решение. Показать, что поддерживаю даже таким образом.

— Ладно, как скажешь, — выдавливаю улыбку. Она абсолютна неискренна, но Дэн вряд ли это заметит: он слишком поглощен собственными мыслями.

Уже в кабинете нотариуса перехватываю внимательный взгляд отца: снова беспокоится обо мне. В ответ улыбнуться уже проще, его забота трогает до глубины души. Только я-то в порядке. Вот если бы он, как мужчина, попытался поговорить с Даниилом…

Не очень представляю, как правильно вести себя в таких ситуациях. Наверное, просто нужно ждать. Банальная поговорка о том, что время лечит, сейчас, как никогда, кстати. Боль не пройдет сразу, но рано или поздно наступит день, когда ему станет легче. Должно стать. А я буду ждать столько, сколько нужно.

Погруженная в эти размышления не сразу замечаю, как в кабинете что-то меняется. В воздухе виснет напряжение, такое отчетливое, что кажется, воздух густеет, становясь вязким и тяжелым. Давит на виски, стягивает грудь. Я снова ловлю на себе взгляд отца, теперь уже — шокированный. А Дэн… Дэн смотрит так, что определение этому взгляду у меня не находится.

— ЧТО. ВЫ. СКАЗАЛИ? — продолжая впиваться в меня глазами, он обращается к нотариусу. Чеканит слова, и от странных ноток в его голосе мне становится не по себе. — Это такая… шутка?

Что я пропустила? В подобных местах и обстоятельствах не шутят, но разве могло быть что-то неожиданное в формальном чтении завещания? Мы же все прекрасно знали его содержание…

— Никаких шуток, Даниил Михайлович, — невозмутимо отзывается нотариус. — Это воля вашего отца. Можно сказать, последняя, потому что изменения в завещание он внес как раз накануне…

— Да нет, это точно какая-то ошибка! — в разговор вступает мой папа. Его губы странно подрагивают, будто становятся непослушными. Я вижу проступившие на висках крохотные капельки пота. Он напряжен и испуган, вот только чем?

Оглядываю присутствующих, пытаясь понять хоть что-нибудь. Почему у них такие лица, словно опять кто-то умер?

— Никакой ошибки нет, Андрей Сергеевич, — кажется, юрист — единственный оставшийся спокойным человек из всех нас. Говорит сдержанно и размеренно. И выглядит так, словно все наши возмущения и недоумения предвидел наперед. — Я лично неоднократно уточнил волю Михаила Валентиновича. Все именно так, как вы услышали.

— Он что, рехнулся? — у Дэна срывается нервный смешок. — Точно выжил из ума перед смертью.

Лицо нотариуса суровеет.

— Держите себя в руках, Даниил Михайлович. Вы говорите о своем покойном отце. А он, уж будьте уверены, находился в здравом уме и трезвой памяти до последнего дня. Я могу это засвидетельствовать.

— Да ладно, и этот бред вы называете признаками здравого ума? — Даня смеется, но от его дерганного тона мне делается жутко. — Я же никогда не соглашусь! И буду оспаривать это псевдозавещание в суде!

— Ваше право, Даниил Михайлович, но уверяю, в таком случае вы заведомо обрекаете себя на проигрыш. Документ подлинный, и вы просто потеряете время. Лучше прислушаться к воле вашего отца.

— К чему прислушаться? — шепотом уточняю у папы. Стыдно признаваться, но, похоже, выхода у меня нет. — Я отвлеклась и прослушала то, о чем вы здесь говорили. Что случилось?

Хоть и стараюсь говорить как можно тише, надеясь получить разъяснения от отца, юрист Ярославского умудряется услышать. Улыбка на его лице делается шире.

— Ничего страшного, Софья Андреевна, все очень взволнованы, поэтому не удивительно, что вы могли прослушать. Я повторю.

Я обращаюсь в слух, на этот раз собираясь не пропустить ни слова. Но уже через несколько минут чувствую себя так, будто медленно схожу с ума. Теряю связь с действительностью, а то, что происходит, какой-то сюр. Потому что такого даже в фильмах не бывает. И уж точно не мог заявить человек, которого я считала мудрым и зравомыслящим. Особенно в отношении своего единственного ребенка.

Смотрю на нотариуса умоляющим взглядом. Он ведь разбирается во всех этих терминах и юридических нюансах. И наверняка может прояснить то, что не укладывается в моей голове.

— Я ничего не понимаю…

Мужчина смотрит на меня с теплой снисходительностью.

— Все имущество Ярославского Михаила  Валентиновича, включая активы компании, банковские счета, дом и автопарк, с сегодняшнего дня принадлежит вам. После заключения брака с Даниилом Михайловичем вы сможете определить сумму ежемесячного содержания для вашего мужа, которая будет переводиться ему в течение года со дня свадьбы. Разумеется, если за это время вы не разведетесь. По окончании обозначенного срока вы можете распоряжаться наследством, как сочтете нужным. Если же брак прервется раньше, имущество перейдет благотворительному фонду, с которым Михаил Валентинович сотрудничал в последние годы.

Кусаю щеку изнутри, изо всех сил щипаю кожу на ладони. Надо, надо, надо проснуться! Или это просто проверка? И мой свекор таким странным образом решил выяснить, не хочу ли я разжиться за счет его сына?

— А если я откажусь от наследства? — в глазах Дэна при этих словах вспыхивает огонек надежды. Но тут же гаснет, когда звучат ответные слова нотариуса:

— В этом случае имущество и активы будут переданы в благотворительный фонд незамедлительно.

— Дань, ну какая разница, что написано в завещании? Это же ничего не меняет! Мы все равно собирались пожениться.

Он смотрит так, будто у меня внезапно выросли рога.

— Ты серьезно, Сонь? Ничего не меняет, да? То есть абсолютно все равно, что родной отец оставил меня без штанов? Да вообще без всего! Ничего страшного, правда же?

Еще как-то сдерживается, хотя я вижу, насколько тяжело ему это дается. Мышцы окаменели, дышит тяжело, слишком выразительно цедит слова. Чтобы не сказать лишнего.

Я, наверно, сказала бы. Если бы оказалась на его месте, точно вела бы себя иначе. Мне и сейчас-то все происходящее кажется дикостью, а если бы так поступил со мной родной отец…

Но вслух об этом говорить нельзя. Только усугублю ситуацию. Я ужасно боюсь с ним поссориться, боюсь, что Даниил разозлится еще и на меня. Повод-то есть. Вот зачем, зачем Михаил Валентинович так поступил? Неужели он не понимал, что его поступок нас не сблизит, не укрепит отношения, а как раз наоборот.