(не) Измена. Ребенок от бывшего мужа (СИ) - Гур Анна - Страница 33

- Я иду…

И тут Маша матери ладошку протягивает, подобно маленькому якорю, связывает нас. Прикрываю веки на секунду.

Мария. Красивое имя. Машенька. Правда, как услышал ее Яна Масечкой называет.

Ей идет…

Малышка заглядывает в мои глаза, и я сбавляю темп, иду медленнее, потому что дочка создала нерушимую связь, она держит и меня и Яну, будто связывает…

Выхожу на улицу. Мои люди уже подтянулись. Устроил я им встряску, конечно, учитывая всю неразбериху нынешней политической ситуации. свалив. Но мне никто и слово не посмеет сказать. Садимся в Машину, а я дочку свою на руках все держу, наглядеться на нее не могу, свободную ручку ее ласкаю, маленькие пальчики, а второй… второй она держит тонкие пальцы Яна, бледные, дрожащие.

Боится. Моя бывшая жена в ужасе.

Есть от чего.

Машенька засыпает, и я поднимаю глаза, смотрю на Яну. Дрожит вся. На бледном лице глаза горят как при припадке, губы искусанные, но даже в таком состоянии красота бывшей жены зашкаливает.

Чертова ведьма.

- Она – моя дочь.

Не отвечает. Смысл лгать. Все и так ясно. Отворачивается от меня и Яну спасает только наличие дочки в салоне.

Если бы не Маша…

Перед глазами багряная пелена вспыхивает. Ведет меня от ярости, боли, жгучей ненависти и… мать его… дичайшего желания.

Когда не знаешь, чего больше хочешь, придушить, или затрахать до смерти.

У Яны телефон звонить начинает, быстро отвечает, чтобы дочку не разбудить, а я на машу смотрю, малышка чутко спит, носик морщит…

Забавная…

Совершенно незнакомая, но такая родная.

Слышу, как Яна с матерью общается. Надо же. Значит вместе живут.

Все такая же хорошая прилежная Яночка. Золотая девочка, от которой я фанател.

По факту - сука, вонзившая нож в спину, когда и поверить не мог, что такое возможно…

Пока машина плавно рассекает улицы Яна тоже засыпает…

А я на жену свою бывшую смотрю. Нежные реснички отбрасывают тень на скулы, губы немного приоткрыты. Красивая она и спит как ангел. Просто я знаю, что этот ангел пал и от этой мысли все нутро сворачивает. Вспоминаю, как предала меня и вулкан, который казалось бы притих за столько лет вновь просыпается.

Машина тормозит, а я не понимаю как жены своей бывшей касаюсь, почти невесомо проводу рукой по лицу.

Улыбается во сне и имя мое произносит, как когда-то, только вот как понимает, где и с кем, вздрагивает, распахивает глаза и смотрит на меня затравленно, как если бы я был дьяволом, пришедшим по ее душу…

Хотя…

Возможно, это и так…

Выхожу из машины и размашистым шагом иду вперед, Яна следует за мной, почти бежит, чтобы успеть.

Даю четкие распоряжения начальнице своего персонала. Людмила Александровна в шоке смотрит на меня, но быстро берет себя в руки, а я поднимаюсь по лестницам. Несу самую ценную ношу в спальню.

Дочка спит слишком чутко. Пока Людмила Александровна суетится, открывает постель, я терпеливо жду. Затем бережно кладу Машу в постель.

Накрываю ее одеяльцем и отдаю четкий приказ своей домработнице. Разворачиваюсь на пятках к Яне, которая смотрит на меня во все глаза боится.

И правильно. Ловлю свою бывшею жену за руку и тащу за собой. Иду быстро, чеканю шаги. Все внутри кипит от чувств. Казалось бы, я выжег в себе все эмоции, стал роботом, зарывался в дела, в работу. Первый год даже не понял, как прошел.

Вереница событий прошла мимо. Только пахал с утра до ночи, чтобы не сорваться, чтобы не поехать за своей бывшей и не придушить на хрен…

- Я на переговорах.

- Миша… сынок… я… я не знаю как тебе сказать…

- Я сейчас чрезвычайно занят, мам.

- Я… Понимаю… просто… Машенька…

Голос матери в трубке звенит от напряжения.

- Что-то случилось, тебе плохо?!

- Плохо… сынок… очень плохо… но я должна… должна сказать тебе…

Откладываю ручку и напрягаюсь всем телом. Сжимаю трубку, предчувствуя неладное.

- Говори.

- Не могу… я… пришла к вам домой… а там… я лучше пошлю тебе фотографии…

Мать отключается… а я… пялюсь в экран… листаю фото… сначала не понимаю, а потом… потом меня сшибает осознанием…

Моя Яна… моя жена… в нашей постели… с другим…

Телефон летит в стену, как, впрочем, и стол, который я переворачиваю одним махом…

Чертовы воспоминания огнем по сетчатке пульс зашкаливает. Кровь кипит и ярость поднимается. Запихиваю свою бывшую жену в свою спальню. Летит на постель. Вскрикивает.

А я смотрю на самую желанную и самую ненавистную женщину в своей жизни и даю себе время. Медленно стягиваю галстук, отбрасываю в сторону.

Надвигаюсь на нее, а она бледнеет.

- Миша… не надо… пожалуйста…

Пытается убежать. Ловлю. Яну трясет. Плачет. Вжимаю ее в стену. Хочется ее боли. Ее слез. Агонии. Но Яна внезапно ловит меня своими тонкими пальчиками, ласкает и выдает, заглядывая мне в глаза:

- Миша… прошу… спина… ты делаешь мне очень больно…

Так и хочется прорычать – нет, сука, это ты мне душу вымотала, уничтожила, разорвала все то хорошее, что было во мне, оставив на свободе лишь ядовитую оболочку, без души и без чувств…

Смотрит на меня своими кристально чистыми глазами, а мне кажется, что тело у меня горит, как и то, что осталось внутри от сердца.

- Ненавижу тебя, Яна… Если бы ты знала, как я тебя ненавижу. Удушил бы голыми руками… предательница…

- Я не изменяла тебе!

Тянет расхохотаться. Глазами своими видел.

- Ты скрыла от меня моего ребенка!

- А что я должна была сделать?! Когда мне было прокричать тебе о совей беременности?! Я ведь пришла в тот день к тебе в офис, чтобы радостью своей поделиться, а ты Тину свою болотную на столе раскладывал! Предал ты! Не я!

Срывается на крик и бьет меня, а я позволяю. Хочу боли. Пусть своей. Нападает на меня, а я ее в себя вжимаю, сминаю губы, целую так, что кровь ее во рту чувствую и пьянею.

Самого трясет, как в припадке. Оттягиваю за волосы и в глаза смотрю. А там вызов. Ненависть и слезы. Такая красивая. Руку опускаю на горло. Хрупкая. Сожми сильнее и шею свернуть можно.

- Ненавижу! – шипит змеей, и я кривлю губы в подобии улыбки.

- И я ненавижу тебя, Яна… если бы ты знала как…

И тяну ее на себя, опять накрываю рот в поцелуе так, что в ушах звенит. Все тело будто иглами прошивает. Наслаждение. Чертово наслаждение, которое рубит прямо в цель.

Задыхаюсь от ее вкуса, от запаха и все равно когда вскрикивает болезненно, сбавляю оборот, стараюсь не навредить, свербит в мозгу, что у нее спина болит…

Ласкаю ее мокрый от слез рот губами, вбиваюсь языком, пью ее стон, чувствую, как трясет ее, как царапается, оставляя на мне отметины своих ногтей.

Кусаю губы, и бросаю свою бывшую жену на кровать. Вскрикивает. Разворачиваю ее к себе спиной, вжимаю ее лицо в матрас, а сам рассматриваю тонкую спину с нежными выпирающими позвонками, обращаю взгляд на синяк, который уже появляется и клянусь себе, что выродок посмевший сотворить такое будет кровью харкать вместе с зубами.

Вдавливаю ее, а она бедра выставляет и я рву трусики и смотрю… касаюсь… ласкаю…

Что бы не кричала Яна, она хочет ту дикость, которая происходит, между нами.

Больше не жду, вжикаю зиппером и с одного маха вдалбливаюсь. Пораженный застываю. Прищуриваюсь. Дышу. Секунда. Мгновение. На долго меня не хватает, а затем накрывает так, что я становлюсь зверем. Голодным, одичалым, дорвавшимся до заветной дичи.

И моя жертва прекращает быть таковой, сама становится хищницей и жаждет все то, что я творю.

- Миша… - кричит мое имя как когда-то и ее тело выгибает, а я…

- Твой запах… дурман… - выдаю гортанно и кусаю Яну, мечу собой, царапается и кричит, пытается уйти от слишком сильных ударов, но я наматываю ее волосы на кулак, держу пока вновь не забивается подо мной, придавливаю ее тело к кровати, накрываю собой и позволяю себе улететь в кайф. Едкий. Острый. Имеющий ядовитое послевкусие…