Мятежный (ЛП) - Эванс Кэти - Страница 41

Застонав, когда наши тела вжимаются друг в друга во время поцелуя, провожу рукой по его лицу, зарываюсь пальцами в мягкие, густые волосы, и слышу свой голос, шепчущий в уголок рта его имя. Тело Грейсона дрожит от рвущейся на свободу страсти.

— Повтори ещё раз.

— Грейсон.

— А теперь становись на четвереньки и обопрись на локти, — говорит он хриплым шёпотом.

Боже… это действительно происходит.

Всё тело охватывает дрожь. Нет человека, которому я доверяла бы больше, чем ему. И ни с одним мужчиной никогда не хотела этого делать. И я жажду, чтобы он взял каждую частицу меня, трахнул каждую мою дырочку своим членом, пальцами, языком. Он снова скользит пальцами по моим складкам, собирая влагу моей киске и распределяя её по потайному местечку между ягодицами.

— Чем влажнее, тем легче мне в тебя войти.

— Я так тебя хочу. Мне не надо никаких прелюдий, хватило того, как ты смотрел на меня, когда целовал киску.

— Мелани, посмотри, что ты со мной делаешь? — Грейсон трётся головкой огромной эрекции между ягодицами и сжимает их вместе, чтобы дать мне возможность почувствовать его ритмичные движения. И я чувствую каждую венку, чувствую твёрдость и пульсацию члена. Грейсон, сводя с ума, размазывает мои соки опухшей головкой от киски до задницы. Мои локти и колени дрожат. Трясутся.

— Грейсон… — стону я. Меня просто убивает предвкушение от того, что он так близко и так далеко. Глаза его не видят, но от его запаха у меня кружится голова, и я умираю от желания.

— Ш-ш-ш, детка, я хочу этого больше, чем ты, — проникновенно говорит он сзади меня, поглаживая рукой спину, лаская каждый позвонок. — Я представляю это. Представляю, как сделаю это с тобой. Для тебя.

Я слышу звук рвущегося пакетика с презервативом и облизываю губы, глядя затуманенными глазами на стену перед собой, тело пульсирует для него, киска ревниво трепещет.

— Будет больно? — Я начинаю быстро и неглубоко дышать, почувствовав, как Грейсон слегка надавливает головкой на тугую дырочку.

— Может, да… — дразнит Грейсон, снова проводя своими длинными, грубыми пальцами вверх по спине, потом хватает меня за волосы и оттягивает голову назад, чтобы прошептать на ухо, — а может, нет. Для нас с тобой нет никаких условий. Нет правил. Только то, что нам хочется. А я хочу всю тебя. Хочу сделать то, что ты ещё никому не позволяла. Всё это моё. — Грейсон протягивает руку и сжимает мою грудь, пощипывая чувствительные кончики сосков. Меня пронзают огненные стрелы удовольствия, и моя киска, и то место, куда я хочу, чтобы он проник, крепко сжимаются в ответ.

— Просто сделай это, Грей, — выдыхаю я.

Хриплый ответный шёпот кажется мне лаской.

— Клянусь твоей задницей, сделаю, принцесса. Если ты дразнишь мужчину, желая получить толстый, длинный член в свою прекрасную, тугую маленькую попку, то будь уверена, ты получишь то, о чём просишь. А теперь расслабься, я нанесу смазку.

Хныкаю, когда Грейсон вводит большой палец, а потом его заменяет… что-то намного толще, намного больше, намного твёрже. Восхитительно лучше, и толкается в меня.

— Двигайся мне навстречу, детка, да, то, что надо, это так охренительно хорошо, принцесса, — тихо урчит он, постепенно проталкиваясь вглубь, проводит рукой по животу вниз, чтобы ласкать мою киску.

— О боже, Грей! — кричу я, поворачиваю голову и впиваюсь зубами в свою руку. Я стону, когда он растягивает меня так сильно, что становится почти больно, но это слишком приятно, чтобы быть по-настоящему больно, и мне слишком сильно нравится, как Грейсон медленно двигается, как ласкает мой набухший клитор, чтобы увлажнить и подготовить меня, как наклоняется и прикусывает зубами затылок, словно животное, будто оборотень, желающий меня обратить.

Никогда не чувствовала себя такой наполненной, такой возбуждённой и такой эмоционально уязвимой. Я задыхаюсь и с усилием выдавливаю из себя эти слова…

— Пожалуйста, Грейсон. Двигайся. Трахни меня.

Он сжимает мои бёдра, почти до конца выходит и говорит то, от чего меня словно молнией пронзает новая порция жара.

— Как прикажешь.

Как прикажешь.

Мой любимый фильм, и он это знает.

Эти слова, когда их в фильме шепчет Уэстли, значат так много. И Грейсон шепчет их прямо сейчас, когда я вверяю ему свою единственную фантазию.

К тому времени, как он начинает ритмично, но медленно и осторожно двигаться, я эмоционально раскрываюсь и физически расслабляюсь. От удовольствия, счастья и шквала ощущений от абсолютной наполненности по моему лицу текут слёзы.

В дверь стучат, в ответ моё тело напрягается, дрожит и трепещет, пока я, выжидая, стараюсь лежать совершенно неподвижно. Грейсон не сбавляет темпа и продолжает толкаться, пульсируя во мне, когда находится глубоко внутри, входя и выходя с каждым разом всё легче и свободнее. Его руки на моих бёдрах дрожат, и я чувствую, как наши тела напрягаются, а дыхание с трудом вырывается из лёгких.

— Эй, Ромео, ты можешь взять свой чёртов телефон и ответить?

Тот, кто кричит за дверью, надрывает горло очень Г-Р-О-М-К-О.

Грейсон приглушённо рычит, но не останавливается, мой пульс в венах грохочет, а сердце на грани взрыва. Боже мой, пожалуйста, не сейчас.

— Эй, РОМЕО!

Тяжело дыша мне в ухо, Грейсон ласкает мою киску и шепчет:

— Я не отвечу Дереку, пока ты не кончишь. И не выйду из тебя, пока ты не станешь, прямо сейчас, извиваться и дрожать в оргазме. Что ты скажешь, когда я прикажу тебе кончить, Мелани?

Сексуальный голос Грейсона разливается по моему телу, вырывая из меня стоны. Удовольствие настолько абсолютное, что я не могу ни дышать, ни думать — могу только чувствовать себя взятой в плен и оттраханной, доведённой до высшей точки и полностью ЕГО.

— Не знаю, — стону я.

— Что ты мне скажешь, принцесса?

Грейсон снова толкается бёдрами, нежно, двумя пальцами поглаживая восхитительными круговыми движениями клитор, и я говорю, задыхаясь:

— Как прикажешь.

Поворачиваю голову, и когда он целует меня по-французски, медленно и страстно, я кончаю так сильно, как никогда в жизни. Разрушается каждая частичка меня, моё тело, разум, душа, сердце. Я приглушённо вскрикиваю, чувствуя, как Грейсон мощно сокращается внутри меня. Мы кончаем вместе — он, тяжело дыша, обхватывает меня одной рукой за талию и прижимает к своему телу.

Когда всё заканчивается, мы не двигаемся.

Подушка мокрая, я лежу и тихо всхлипываю. Грейсон дрожит, двигаясь внутри меня, и я не хочу его лишиться. Его член всё ещё во мне. Божественно пульсирует. До сих пор твёрдый. Грейсон отрывается от меня и перекатывается на спину, а я недовольно вздыхаю, тогда он протягивает руку, хватает моё лицо и всматривается в него, ища любой намёк на дискомфорт.

— Твои слёзы. Это хорошо или плохо? Это хорошо или плохо, детка?

— Хорошо, — сиплым голосом говорю ему, потираясь щекой о его ладонь. — Тебе тоже было хорошо?

— Боже, слово «хорошо» даже рядом не стояло, — нежно говорит он, а потом убирает остатки слёз губами, когда он целует мой нос, рот, его глаза тоже становятся влажными из-за какой-то сдержанной мужской благодарности за то, что я только что позволила ему со мной сделать. За то, что мы сделали вместе.

Я немного дрожу, и он шепчет:

— Оставайся здесь, принцесса.

Грейсон встаёт, чтобы избавиться от презерватива и привести себя в порядок, затем возвращается и притягивает меня к себе, заправляя мои волосы за уши, его большое тело укрывает меня.

— Ну и как, действительность соответствует ожиданиям?

Грудь так сильно распирает от эмоций, что мне кажется, я сейчас лопну.

— Даже в самых смелых мечтах я не могла представить себе такого парня, как ты, и то, что ты заставляешь меня чувствовать.

— Принцесса, то дерьмо, что происходит между нами, ненормально. — Его губы на мгновение угрюмо сжимаются, глаза темнеют. — То, как ты иногда вторгаешься в мои мысли, мне не очень нравится, Мелани. На мою работу отвлекающие факторы влияют не лучшим образом.