Курсант: Назад в СССР 8 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 10

— Куда ушел?

— Известно куда, в лес. Леса у нас гиблые.

— Что-то вы не слишком переживаете по этому поводу? — холодно проговорила Света.

— Вы Вадика искать пришли или меня воспитывать? — зло бросил Юрченко, обернувшись на Свету.

Разглядев, наконец, новую собеседницу, он осклабился в сальной улыбочке:

— А вы, дамочка, тоже из милиции будете? Или из школы учительша?

— Я вам не дамочка, а капитан милиции.

Детина в ответ довольно покряхтел, ощупывая Свету взглядом от голых коленок до выреза блузки на груди. Я еле сдержался, чтобы не залепить ему отрезвляющего леща, показательно прочистил горло и поспешил перевести разговор:

— Гражданин Юрченко, вы где работаете?

— На мясокомбинате, — ответил тот, нехотя оторвав взгляд от Светы. — Холодильные установки чиню.

На секунду повисло молчание.

— А размер обуви у вас какой? — спросил я, оглядывая зону прихожей в поисках обуток хозяина дома.

— Сорок третий размерчик, — ответил Юрченко. — А что?

Я встал и взял один из его башмаков. Осмотрел подметку. Точнее, ее задний срез. Вроде похож на тот, который в лесу отобразился. Но много таких обуток по СССР гуляет. И размер один из самых распространенных.

Дверь в дом распахнулась, и на пороге появилась женщина неопределенного потасканного возраста в штопанном платье. Поверх платья на плечи накинута истерзанная козья шаль, на ногах калоши с порванными задниками.

— Ну, наконец! — прогремел хозяин. — Тебя только за смертью посылать.

Тетя стояла на пороге и прижимала к груди, словно ребенка, бутылку «Столичной», хлопала на нас испуганными глазенками, под одним из которых сиял свежий фингал цвета грозовой тучи.

Что ж, вот и хозяйка. В магазин бегала за опохмелом. Сухой закон-то Миша Меченый только через пару месяцев замутит. Проблем с горячительным в магазинах пока нет.

— Проходите, — кивнул я ей, будто сам был хозяин. — Мы из милиции.

Та, не снимая калош, протопала к столу и водрузила на него бутылку. Глянула на мужа взглядом побитой собачонки и скрылась в комнате.

— Гражданочка, — окликнул я ее. — Мы с вами тоже хотели побеседовать. Это касается вашего сына.

— Вадика? — испуганно выдохнула она, чуть высунувшись из комнаты.

Глаза ее заблестели от влаги, она всплеснула руками и сжала тонкие потрескавшиеся губы.

— А что с ней разговаривать? — буркнул Леня. — Баба ничего не знает. На шее у меня сидит.

— Это нам решать, знает она или нет, — осадил я его.

— Меня Антониной зовут… Я все скажу, — вдруг еле слышно пробормотала женщина.

— Скройся, курва! — хлопнул кулаком по столу Юрченко.

Бутылка водки покачнулась, но устояла. Антонина исчезла в комнате.

— Это ты ее так воспитываешь? — кивнул я на дверной проем, где скрылась женщина. — Я про синяк.

Воздух в комнате как будто бы потяжелел. Хозяин, и до этого не проявлявший приветливости, теперь глядел диким лесным зверем.

— А это не ваше дело, гражданин начальник, — оскалился Юрченко. — Как говорится, чужая семья — потемки. С бабой своей я сам как-нибудь разберусь.

— А если мы заявление на побои от нее примем? Посмотрим, кто в потемках тогда будет.

— Пусть только попробует на меня что-то накатать, — громко проговорил Леня, повернувшись к комнате, будто отвечал не мне. — Прибью гадину.

Я многозначительно кивнул Свете. Та поняла меня без слов и направилась в комнату вслед за хозяйкой.

— Э-э… Куда? — Леня встал, преграждая ей дорогу. — сказал же, без толку с ней разговаривать. Не в себе она, даже на работу не берут.

Я дернул его за руку так резко, что Леня бухнулся обратно на табурет:

— Жопу прижал, я сказал! Без тебя разберемся…

Света все же прошмыгнула в комнату, а Юрченко уже не отрываясь смотрел на меня налившимися кровью глазами. Диалог у нас явно не заладился, ну так и хрен с ним. Сейчас мне гораздо интереснее было узнать, что скажет Антонина. Уж Света умеет разговорить людей. Самое главное — не дать ее супругу помешать в этом. Уж больно она забитой выглядит. Куда только местный участковый смотрит. Даже если заяв нет, такую семейку профилактировать надо. Пока Юрченко здесь бурчит, Антонина чувствует угрозу. Надо как-то разрядить обстановочку.

В моей голове созрел план, как изолировать дебошира.

— Уймись, Леня, — уже миролюбивей проговорил я. — Мы же помочь хотим, а ты ерепенишься.

— Знаю я вашу помощь, — капнул ядом тот, скребя ногтями по корявому носу в красную прожилку. — Сколько лет прошло, а Вадьку не нашли. Что толку от вашей помощи?

— А как же мы его найдем, если ты нам не рад и ничего не говоришь? Давай, лучше-ка подлечись маленько. Может, вспомнишь чего…

Я взял бутылку и откупорил ее. Плеснул водки в замызганный граненый стакан с присохшими на дне чаинками примерно до трети объема.

— Один не пью, — насупился Леня. — Жену подожду.

— Давай тогда со мной, — предложил я и взял с полки стакан почище.

Брезгливо поморщился, дунул в него и вздохнул.

— Я думал, менты на службе не употребляют, — вскинул на меня мохнатые брови хозяин.

— А что мы, не люди, что ли? — я налил себе раза в два поменьше, поднял стакан и потянул руку для чоканья.

От такого жеста Леня, естественно, не удержался. Взял свою тару. Дзинь. Стаканы соприкоснулись и жалобно звякнули.

— Никогда не пил с ментом, — выдохнул Леня и умело заглотил жидкость.

Я в это время незаметным жестом выплеснул содержимое стакана под стол. Водка исчезла в частоколе пустых бутылок и грязи.

Тут же поднес пустой стакан к губам, сделал вид, что пью. Покряхтел, поморщился.

— Хреновая водка, — выдохнул я, занюхивая рукавом.

— Сам ты хреновый, — будто обиделся Леня.

— Ну, давай еще, — кивнул я. — Может, не распробовал.

Разлил. Дзинь. Трюк с выплеском под стол повторил вновь. А вот Юрченко уже засандалил полстакана зараз (я специально больше ему налил). Взгляд у него поплыл. Пока все по плану.

— Пошли покурим, — предложил я, глядя как расправляются морщины на массивном лбу неохотного собеседника.

— А сигареты-то хоть есть? Чем дымить-то будем?

— Найдем, — кивнул я, хотя последних у меня и в помине не было.

— Давай здесь посмолим, — махнул рукой хозяин и подвинул на середину стола консервную банку из-под кильки, которая напоминала обожжёного ежика, только вместо иголок во все стороны топорщились пожелтевшие бычки.

— В доме не курю. Ни в своем, ни в чужом, — отрезал я и встал, направившись к выходу, при этом громко проговорил. — Светлана Валерьевна, мы выйдем подышим.

Юрченко обеспокоенно глянул на комнату, откуда доносились приглушенные женские голоса.

— Ты идешь? — махнул я ему. — Или без курева останешься.

Тот, уже изрядно захмелев на старые дрожжи, немного раздобрел, а мысль о халявном куреве сделала свое дело. Он неловко переступил через порог:

— Иду, начальник.

Мы вышли во двор. Я похлопал себя по карманам и недоуменно проговорил:

— Черт! Сигареты в кабинете оставил.

— Ну ты растяпа, начальник, — пробубнил Юрченко и хотел тут же зайти обратно в дом.

Но я преградил ему путь:

— Пусть женщины посекретничают. Подыши воздухом.

— Э… Пропусти! — Юрченко попытался меня отодвинуть.

Я схватил его за правую кисть и вывернул рычагом наружу. Тот охнул и присел на колени:

— Пусти, начальник! Больно!

Я ослабил хватку. Детина высвободился и бросился на меня, пытаясь зарядить в глаз кулаком. Я полушагом ушел в сторону и толкнул его обеими руками. Тот с грохотом впечатался в дверь.

Развернулся и кинулся на меня снова. Я отступил, подождал, пока туша почти поравняется со мной, снова ушел в сторону, поставив подножку.

Леня кубарем скатился с крыльца, сломав еще одну доску. Кухонный боец громко матюгался и проклинал меня последними словами.

Из-за забора высунулись любопытные соседи. Отлично. Вот и свидетели есть.