Попаданка к дроу. Розовыми стеклами внутрь (СИ) - Жнец Анна - Страница 24

Глава 27

Отдышавшись, Легрин ступил в воду, чтобы смыть с себя следы удовольствия. Он выглядел расслабленным. Его движения были исполнены ленивой грации.

Наблюдать за тем, как дроу ополаскивает опавший член, было еще более неловко, чем смотреть на его оргазм, и я отвернулась. Наконец-то отвернулась. Лучше поздно, чем никогда. Верно?

Под плеск воды, доносившийся со стороны озера, я пыталась вернуть себе благопристойный вид. Если выйти к Легрину такой — растрепанной, красной, как вареный рак, с лихорадочным блеском в глазах — он сразу поймет, что за ним подсматривали.

И как, интересно, отреагирует? Смутится? Разозлится? Обидится?

Несколько раз глубоко вздохнув, я пригладила пятерней волосы.

Надо выглядеть спокойной. Не краснеть, не отводить взгляд, не мямлить. У меня получится.

Подождав, пока Легрин оденется и приведет себя в порядок, я громко затопала, притворившись, что только сейчас появилась в пещере.

Эльф медленно обернулся на звук шагов и посмотрел на меня с лукавой улыбкой. Щеки, как назло, тут же вспыхнули.

«Так, не мямли!» — приказала я себе и промямлила:

— Что делаешь?

— Наслаждаюсь, — мягко произнес Легрин, склонив голову к плечу, — обстановкой.

Уголки его губ подозрительно подрагивали.

— У тебя волосы влажные. Плавал? — Я не знала, куда деть глаза.

— И плавал, — томно-мечтательным жестом Легрин провел рукой по груди. — И получал удовольствие…

Я закашлялась, а он со смешком закончил:

— …от другого вида отдыха.

Меня начинали мучить смутные сомнения. А действительно ли мой вуайеризм остался незамеченным?

Легрин знал, что я приду. Сам пригласил меня сюда. Что, если это представление было устроено специально? Спектакль для одного зрителя.

То есть Легрин ласкал себя напоказ? И этот его сладкий стон: «Алони», был предназначен для моих ушей?

Пожалуй, еще чуть-чуть — и от стыда я сгорю заживо.

Знает? Не знает? Заметил меня за каменным выступом? Не заметил?

Спросить прямо или терзаться догадками?

Легрин наблюдал за моими внутренними метаниями с хитрым выражением на скуластом лице. Я ж вспоминала, как чувственно он выгибался от удовольствия, что получал от собственных рук.

А если бы это были мои руки?

А если бы его руки при этом были на мне?

Я тяжело сглотнула.

Глядя мне в глаза, Легрин облизал губу.

Так мы и застыли в полном молчании, пожирая друг друга взглядами.

Темное, жгучее возбуждение зародилось внизу живота и расплавленной лавой потекло по венам. Давно я не желала мужчину так сильно.

Олег…

А что Олег?

С ним я никогда не думала о своем удовольствии — только о том, как сделать максимально приятно любимому мужу. Училась по книгам оральным ласкам, тренировала интимные мышцы с помощью упражнений Кегеля, старалась быть красивой даже во время страсти. Никаких смешных и нелепых поз, никаких пронзительных криков и глупых гримас. Занимаясь сексом, молчать нельзя, но и стонать надо правильно. И за лицом следить, и за временем. Если за пять минут не достигла пика — симулируй, а то еще решат, что ты фригидная.

Поласкать клитор, чтобы ускорить оргазм? Блажь. Настоящая женщина кончает вагиной. И это не мои слова — Олега. И Джахмы.

Внезапно я поняла, что мой регулярный супружеский секс не приносил мне радости. В постель я ложилась не для того, чтобы расслабиться или насладиться близостью, — чтобы доказать, какая я хорошая любовница. Самая лучшая.

Ведь от страстных жен не ходят налево. Гуляют только от тех, у кого голова болит.

Дура.

Опустив взгляд, я грустно усмехнулась.

Какая же дура!

— Все в порядке? — нахмурился Легрин, заметив перемену в моем настроении.

— Да, конечно.

Может, и неплох этот мир. Здесь не женщины из кожи вон лезут ради мужчин, а наоборот, мужчины готовы на все, чтобы угодить избраннице. Даже если будешь лежать в постели бревном, никому и в голову не придет обозвать тебя холодной селедкой. Мужья в Лунновиле не ждут от супруг ни минетов, ни борщей. На головах местных барышень не растут ветвистые рога. Можно не бояться измены.

Я прищурилась, посмотрев на Легрина.

Хорошо ведь, когда не ты выплясываешь перед кем-то с бубном, а вокруг тебя устраивают зажигательные танцы.

— А чему, — я замялась, — чему вас учили в этой вашей школе мужчин?

— Дарить наслаждение, — Легрин широко улыбнулся. — Всякими способами.

Всякими способами.

Мне стало душно.

Что, если…

Что, если в следующий праздник Полнолуния позволить этому красивому мужчине доставить мне удовольствие? Всякими способами. В том числе теми, которыми брезговал Олег.

Я сглотнула слюну и неосознанно коснулась ладонью горла.

Жарковато в этой пещере.

Мысль о том, чтобы брать, а не отдавать, показалась странной.

Брать, а не отдавать…

Я всегда отдавала и почти ничего не получала взамен. Меня убедили, что для женщины правильно — играть в одни ворота.

Неужели может быть по-другому?

— Прогуляемся? — предложил Легрин, и после моего неуверенного кивка мы направились к выходу из пещеры.

Глава 28

После свидания с Легрином я вернулась домой окрыленная. Эта легкость во всем теле, этот душевный подъем, то чувство, когда кажется, что вместо крови по венам бежит игристое шампанское и хочется улыбаться до ушей, глупо хихикать, развести руки и обнять целый мир. Столько внимания я в последний раз получала… никогда. В кои-то веки я ощутила себя женщиной. И где? В мире матриархата, там, где роли мужчин и женщин перепутаны.

И тем не менее вот я стояла перед зеркалом в своей комнате, и глаза мои сияли, а по щекам разливался румянец удовольствия.

Как хорошо! Как радостно и приятно!

Там, с Олегом, я была служанкой. Здесь, с Легрином, превратилась в богиню.

Сколько борщей я приготовила за свою жизнь, сколько полов перемыла, сколько косметики извела в попытке стать настоящей женщиной, но истинное ощущение женственности мне подарил мужской восхищенный взгляд. Когда на тебя смотрят как на центр вселенной, за спиной распускаются крылья. Хочется и дальше купаться во внимании и заботе, хочется дарить внимание и заботу в ответ, и не потому что так советовал какой-то гуру семейной жизни — искренне, от всей души. Счастливая женщина делится своим счастьем, преумножает его, заряжает радостью окружающих. Счастливая. Это обязательное условие.

Мне вспомнилось, как Легрин помогал мне взбираться на холм по бугристой крутой тропе. Его ладонь была теплой и широкой, держала мою руку крепко, но нежно. Глаза в лунном сумраке мерцали расплавленным золотом. Мы стояли на вершине холма и смотрели на звезды, пока ветер трепал наши волосы и мою длинную юбку.

Лунновиль. Я начала проникаться этим местом.

Резкий стук вырвал меня из мечтательного, почти медитативного состояния.

— Ваше Высочество? — раздался из-за двери голос Рьяны. — Ее Высочество принцесса Клорина ждет вас на тренировке. Просила поторопиться.

Где ждет? На тренировке?

* * *

Тренировочный зал, как и большинство помещений в замке, да и во всем Лунновиле, располагался под землей. Благодаря воспоминаниям принцессы, я знала, куда идти и какое увлекательное времяпровождение меня ждет. Также я знала, что, если вздумаю прогулять занятия, сестрица Клорина явится за мной лично и устроит мне хорошую трепку. Пришлось проявить добрую волю.

Да и в конце концов, пора было вливаться в местное общество, учиться колдовать и развивать навыки, необходимые принцессе-дроу.

По дороге в зал я обратилась к памяти Алони, и та любезно развернула передо мной полотно многочисленных боевых заклинаний.

«Огненная вуаль», «Рев пламени», «Удар молнии», «Рассеки-клинок», «Вихрь».

Теорией я владела в совершенстве. Знала, какие слова произнести и какими пассами их сопроводить, чтобы подпортить противнику шкурку. Воображение рисовало в голове наглядную иллюстрацию — руку выбросить вперед резким рубящим движением и одновременно прошептать: «Эста мьерта». Если верить дневнику памяти, в результате этих манипуляций моего несчастного соперника должно разрубить пополам, как бревно топором.