Катастрофа в две полоски (СИ) - Коваль Алекс - Страница 23

У-ф-ф, Лера, безвольная кукла.

Я искренне думала, что все потеряно. Все устали и вымотались. Но самый пик работы наступил, когда кто-то из команды сказал, что пора сбросить официоз и расслабиться. В общем, в студии включили музыку, и все пошло слегка живее. Я уже не так натянуто улыбалась на камеру, мне наконец-то позволили двигаться, и Костя своими охами, вздохами и хвалебными речами немало начал подбадривать.

В итоге съемка затянулась до поздней ночи.

Домой меня подкинул Стас, и только переступив порог и оказавшись в спальной зоне, я свалилась на кровать практически замертво. И уснула сном младенца.

Первый рабочий день в “Т и Ко” вышел более чем насыщенным…

Лера

Следующие несколько рабочих дней были не менее тяжелыми. Теперь уже “откосить” от работы, упав в обморок прямиком в объятия начальства, было бы глупо. Поэтому приходилось привыкать к своим новым обязанностям. А их была уйма! Я не представлю, как и когда Мирон успевал жить и жил ли вообще, но его выдержкой и трудолюбием можно было только восхититься. Потому что приходил он на работу первым, а уходил последним. Весь день был в разъездах и на встречах, куда не всегда, но брал и меня, и даже по телефону рьяно все контролировал: от начала собраний до  конца обеденного перерыва работников.

Перфекционист. Во всем. И если бы кто мне сказал, что Троицкий – тот самый мужчина, который соблазнил меня на вечере, я бы от души рассмеялась этому человеку в лицо!

Мирон и необдуманные поступки? Ха.

Нет, не так! Три ха-ха!

Но факт остается фактом. Кстати, в наших “отношениях” тоже наступило вежливо-деловое перемирие. Хочется верить, что разговор подействовал и мужчина решил строго придерживаться со мной рабочего этикета и не переходить установленных границ, но…

Я все равно ловила на себе его взгляды. Частые. Задумчивые. Изучающие.  Когда мы сидели в своих кабинетах, я особенно чувствовала себя диковинным зверьком, за которым Троицкий нет-нет, да наблюдал. Улыбался, подмигивал, хотя на людях ничего подобного себе не позволял. А когда мы ехали на какие-то встречи или собрания, его пальцы как бы невзначай касались меня. Моей ладони, руки, ноги, однажды я чуть не задохнулась от неожиданного прикосновения к моей шее  подошедшего со спины мужчины…

Так что нет. Не помогло. Это, скорее, было затишье перед бурей, которая, как оказалось, не заставила себя долго ждать. И началась она в воскресенье днем, когда мы с Сонькой решили, что пора выбраться на прогулку. Нечастое занятие для меня в последнее время, но что поделать, у меня и работы целых две.

– Совсем ты со своей Эллочкой-стервочкой исхудала и посерела, – прицокнула подруга, откусывая мороженное.

– Посерела?

Мы брели вдоль тенистой аллеи, в парке неподалеку от моего дома. Погода стояла на удивление хорошая, сквозь ветви деревьев прорывалось робкое солнышко, выглянувшее впервые за последние дождливые дни.

– Именно. На тебя без слез не взглянешь. Совсем ведьма загоняла.

Да вот и нет. Что странно. Последние рабочие дни Элла Робертовна молчала, что не могло не напрягать. Складывалось ощущение, будто про меня забыли. И вот не знаю: хорошо это или плохо? Даже на почте гневных писем не было. Этим я и поделилась с подругой.

– Может, решила слегка ослабить хватку? – пожала плечами Сонька. – Ты на фирме всего пару дней, понятно, что тебе нужно привыкнуть и влиться в коллектив. Найти друзей, а там глядишь, и сплетники найдутся, которые выложат тебе на блюдечке с голубой каемочкой все, что знают о Троицком и его семье.

– М-да… – протянула я многозначительно.

Блин, даже думать не хочу о том, чтобы шпионить! Вот противна мне эта мысль и все тут. Но сколько веревочке не виться… рано или поздно порыться в кабинете Мирона придется, так же, как и “прощупать почву”, поболтав с коллегами, которые, кстати говоря, очень даже хорошо меня приняли. Уф-ф! И им придется врать!

Ну, вот настроение снова скатилось в бездну.

– Точно не хочешь мороженое? – пристала Соня снова.

– Точно, – покосилась на лакомство на палочке, что подруга держала в руках, и поморщилась. С недавних пор оно почему-то вызывало у меня настоящее отвращение.

– Тогда, может, зайдем в кафе? Слушай, Лера, тебя надо накормить.

– Да не надо меня кормить.

– Ты себя видела?

– Видела, – призналась нехотя. – Это проблемы с желудком, – отмахнулась, – на следующей неделе записалась к врачу. Меня последние недели постоянно полощет и вечное недомогание. Нужно пропить витаминки, и все пройдет.

– М-да? Думаешь?

– Не думаю, а знаю. Стресс, плюс беготня эта постоянная. Я просто физически вымоталась, вот организм и не справляется. Еще и это расставание со Славкой-гадом конкретно меня зацепило.

– Он, кстати, не объявлялся?

– Нет. Пропал и хорошо. На фиг он мне не нужен такой.

Завернули мы в сторону кафешек.

– Правильно, теперь у тебя есть Троицкий, – хихикнула подруга, – Славка ему и в подметки не годится.

– Соня! – возмущенно вздохнула я. – Троицкий не мой, и не придумывай! Я всего лишь за ним… у него… ну…

Слова слежу” и “шпионю” никак не хотели срываться с языка.

– Слушай, а может, тебе вообще уволиться из журнала? У Мирона на фирме и перспектив больше, и зарплата вкуснее, и начальство приятнее, – подмигнула подруга, заставив меня остановиться.

– Ты шутишь? – выгибаю бровь, поглядывая на довольную подругу, – нет, или ты серьезно?

Нет, ну, вот что она опять удумала? Что за глупое сводничество?

– Я серьезно. Сколько можно бегать по указке этой грымзы?

– А по указке Мирона Александровича? – язвительно пропела, выделяя это “Александровича”. – Я не хочу быть всю жизнь девочкой Принеси-подай! – топнула я ногой, цокнув каблуком по асфальту.

Пробегающие мимо дети оглянулись, и спасибо, что у виска пальцем не покрутили: мол, тетя, вы ку-ку. А я серьезно, чем дальше, тем больше начала чувствовать, что с моей “ку-ку” что-то не так. Вот правда!

– А девочкой-шпионкой? Тебе ведь сама мысль претит копаться в чужой личной жизни, а без этого Эллочка тебя сожрет. Тем более, после того, что ты ей выболтала. Совина, у тебя не так много выходов из ситуации: уволиться из журнала или притащить стерве компромат на Троицкого.

– Значит, притащу.

– Уверена? – хмыкнула подруга, выкидывая деревянную палочку в урну.

– Да…

– Что-то не слишком уверенно прозвучало твое “да”.

– Ой, отстань! – фыркнула я. Тоже мне, нашлась тут сваха и мозгоправ! Сама разберусь. Большая уже девочка.

– Хочу кофе и чего-нибудь соленого, – буркнула я, сворачивая в сторону кафе.

Соленого, к сожалению, в кафе не оказалось. Официант только странно на меня покосился и зыркнул в сторону солонки с перечницей. Сонька, поймав этот взгляд парня, практически ржала в голос, а я почти впала в отчаяние.

Заказав по стаканчику кофе на вынос, мы “погуляли” дальше.

Я планировала сегодня максимально отдохнуть и душой, и телом, предполагая, что следующая неделя в “Т и Ко” будет сложной. Офис уже с пятницы на ушах стоял. Запуск новой коллекции, благотворительный вечер и приезд какого-то важного гостя, правда, какого, я так и не поняла, плюс ко всему новый контракт, который Мирон назвал “сделкой года”: компанию ждали грандиозные перемены, и я теперь обязана была во всем этом участвовать, желательно, не забывая про свои другие м-м-м… обязанности.

Так, прогуливаясь, мы добрели до супермаркета, где, на удивление Соньки, я купила себе соленые крекеры и дальше с упоением их уничтожала. Разве что слюни на асфальт не капали. Такой был кайф!

– Совина, – присев на лавочку, уставилась на меня подруга.

– М-м-м? Хочешь? – протянула ей печеньки, хрумкая.

– С тобой точно все хорошо?

– Да, а что?

– Ты терпеть не можешь такие крекеры. А эскимо обожаешь.

– Угу, – пропустила замечание про мороженное мимо ушей. – Я вообще из-за этого стресса стала странная. Тут вот ночью капусту ела, представляешь? – хихикнула я. – А вчера до жути захотелось соленых помидоров, да еще и в собственном соку, как делает моя мамуля, м-м-м, – ну вот, сказала, а у самой снова слюни потекли. – Дома, кстати, у меня еще осталась парочка, хочешь?