Волчий интерес (СИ) - Зайцева Мария - Страница 45

— А как же… Опасности? Мертвые пески… — шепчу я, уже понимая, что опять промахнулась с угрозами и поторопилась со словами, — кочевники… Людоеды…

— Пески и кочевники далеко, — усмехается Волк, расстегивая на платье пуговки, — с людоедами, конечно, посложнее будет… Но уверен, парни справятся…

— Но…

— Но ты, принцесса, совершенно неблагодарная засранка, оказывается, — продолжает он, стягивая с меня жакет и шляпку, — наговорила, наобещала… а сама что?

— Что? — шепчу я, не сопротивляясь и покорно позволяя себя раздевать. Голова все сильнее кружится, не могу устоять, держусь за плечи Волка, уже не осознавая, что глажу их, трогаю, умирая от удовольствия.

— А сама попыталась сбежать… Отказаться… Очень, просто очень плохая принцесса… Я весь день в надеждах, а ты…

— Но вы же мне ничего… — пытаюсь оправдать я свое поведение, — а Лар пришел и… И они там на голой земле…

— Это полезно для молодого, глупого организма…

— И еду сами себе…

— Голод способствует полному раскрытию магических сил…

— И воду…

— А жажда пробуждает сокрытые в голове резервы фантазии… Вообще, принцесса, ограничения полезны… Нужны. И сейчас ты это поймешь…

Глава 42

Глава 42

В следующее мгновение я оказываюсь на жестком топчане, на животе.

Ахаю, пытаюсь повернуться, но тяжеленная туша Волка не позволяет шевельнуться. Жесткая лапа прихватывает собранные в прическу волосы, тянет назад, выгибая меня упругим луком, горячий язык влажно проходится по шее, и я опять вскрикиваю. Волк тут же зажимает мне рот и шепчет на ухо:

— Тихо, тихо принцесса… Громкая какая стала, расслабилась совсем…

Чувствую, как он опять кусает меня, уже привычно сладко, в шею, пробуждая этим и без того слишком активные струны души, отвечающие за вожделение…

Он груб, так груб! Он жесток и властен.

Почему мне это нравится?

Где, в какой момент я свернула не туда, оказавшись в итоге там, где не должно быть правильных, целомудренных наследных принцесс, с пеленок знающих свое предназначение?

Пальцы скользят вниз с губ, напоследок чувствительно проведя по нижней, раскрывая ее податливо, и жестко перехватывают горло. Воздух не перекрывается, я дышу, но ощущаю, как каждый вздох, каждое движение контролируется.

А Волк второй рукой легко ловит мои запястья прямо надо головой, как-то очень быстро заматывает их тонким длинным полотнищем, служащим обычно для промокания лица после умывания и зачем-то валяющимся сейчас на кровати.

Я не успеваю ничего сделать, сказать, ладонь на горле жестка. Да и не будь ее, тоже ничего бы не получилось…

Мне с ним в постели не бороться, это я уже давно уяснила…

Буквально через пару мгновений руки мои связаны, не больно, но крепко, вытянуты над головой, а Волк прижимается всем телом к спине, урчит довольно:

— Вот так… Тебе нравится, принцесса, как я тебя ограничиваю?

— Нет! — шиплю я, но исключительно из чувства противоречия, потому что на самом деле нравится.

Это удивительно, я и без того всегда себя ощущаю на редкость беспомощной в его объятиях, но, когда Волк физически лишает меня возможности сопротивляться, что-то во мне отпускает ситуацию полностью. Осознание, что теперь от меня ничего не зависит, и тут моей вины нет, я же связана, в конце концов, выводит происходящее на необходимую грань безумия. За которым идет чистое, незамутненное наслаждение…

Я, наконец, могу не думать о том, насколько это неправильно: воспитанной в целомудрии и чистоте принцессе кувыркаться в постели с грубым Волком.

Я больше ничем не управляю, ничего не контролирую… Волк не переворачивает, просто ставит меня на колени, задирает юбку вверх, закрывая ею меня с головой, лишая возможности видеть даже стену перед собой.

И эта тьма усиливает ощущения.

Я просто закрываю глаза и погружаюсь в телесное: прикосновения, поглаживания, жесткие, царапучие ладони, властные движения… И громкий, несдержанный стон, когда Волк берет меня. Одним толчком заходит, сразу глубоко, сразу сильно, и все внутри сокращается, все ноет от неутоленного желания. Я во мгле, нет возможности даже дышать полной грудью, обездвижена, беззащитна, беспомощна, во власти грубого, жестокого зверя… Единый, да что же так хорошо?

Разве так может быть?

Каждое движение Волка во мне заставляет сжиматься и дрожать, вытягиваю вперед связанные руки в попытке хоть как-то поймать равновесие, но не удерживаюсь и падаю вперед, полностью провисая в лапах своего жестокого любовника, ощущаю, как изгибается поясница, как чуть выворачиваются в плечах руки, и эта поза, развратная, безумная, животная, кажется, еще сильнее вдохновляет зверя.

Он ускоряется, наполняя комнату хриплым дыханием, рычанием, пошлыми шлепками плоти о плоть. В эту развратную какофонию звуков добавляются еще и мои стоны, которые невозможно удержать. Ужас какой… Хорошо, что я этого не вижу… Можно притвориться, что это все не со мной…

Но Волку, кажется, надоедает мое безволие, потому что он неожиданно покидает мое тело и резко разворачивает к себе, выпутывает из юбок, ставит на колени прямо на кровати.

Жесткий перехват за подбородок, внимательно сощуренные черные звериные глаза, буквально ощупывающие возбужденным взглядом мое красное лицо, большим пальцем ведет по губам, размыкая их.

— Красивая, пошлая, развратная принцесса… — хрипит он, — мне нравится… Так нравится… Сделай то, что обещала, Лари.

Он придерживает меня за затылок и подталкивает к себе ближе.

Задыхаюсь, понимая, что, пожалуй, впервые за все время нашего… скажем так, общения, вижу его с такого расстояния и положения…

Стыд накатывает, закрываю глаза невольно, а Волк смеется:

— Это глупо, Лари… И к тому же… Принцессы крови не держат данных обещаний?

А вот это уже лишнее!

Чуть прихожу в себя, злобно стреляю снизу вверх взглядом, и Волк опять смеется:

— Ой, боюсь-боюсь! Член не откуси, принцесса!

А ладонь, которую он так и не убрал с затылка, мягко подталкивает вперед…

— Я… — облизываю губы, ощущая, как все внутри ноет неудовлетворенно. Он оставил меня на самом краю удовольствия, зверь бессовестный! И теперь даже потрясывает немного от того, насколько хочется продолжить… — развяжи…

— Нет уж, — скалится Волк, — давай губами.

Делать нечего, опираюсь на связанные впереди руки, подаюсь к нему и внимательно рассматриваю ту часть тела, что до этого принесла мне столько боли и наслаждения. Первая эмоция: удивление, потому что он огромен… Каким образом это вообще во мне поместилось? Наверно, магия какая-то, и он уменьшается, когда входит в тело… Иного пути не вижу, меня бы это просто разорвало на части…

— Что смотришь, принцесса? — рычит Волк, — вы, вроде, знакомы?

— Он… очень… большой… — тихо делюсь я своими впечатлениями, и Волк смеется тихо.

— Никто не жаловался до сих пор…

— Вот и шел бы к тем, кто не жалуется, — тут же огрызаюсь я, и Волк снова перехватывает меня за подбородок, чуть наклоняется, пристально глядя в глаза, шепчет предупреждающе и крайне жестко:

— Не командуй, принцесса, здесь нет твоей власти. Бери его в рот, как обещала! Или ты обманула?

— Нет! — раздраженно вырываюсь я из захвата.

И, не думая больше ни о чем, не сомневаясь, провожу языком по розоватому навершию.

Волк тут же перестает рычать и замирает, наблюдая за мной пристально и возбужденно.

А я… Я удивляюсь. В первую очередь тому, что это не противно. Вообще. На вкус странно, но не неприятно.

Увлеченная собственными ощущениями, я мягко обхватываю головку и погружаю в рот.

И тут же чувствую, как ладонь, тяжелая и сильная, ложится мне на затылок, но не настаивает, а словно… просит? Поглаживает, легко-легко…

Погружаю еще больше плоти в рот, затем, повинуясь инстинктам, сжимаю губы, всасываю… И наградой мне служит тихое, мучительное рычание. Пальцы, словно в бессилии, зарываются в разворошенную прическу, а сам Волк чуть подается вперед бедрами.