Как "мёртвой" принцессе выжить в мире драконов 2 (СИ) - Леванова Марина - Страница 36

— Акзиф, да ты, видно, с ума сошёл! 

— Почему? — удивился маг и наконец соизволил взглянуть на юную драконицу. 

— Зачем об этом говорить при ней? — в меня укоризненно ткнули пальцем.

«Да, зачем?» — я многозначительно, как мне казалось, скосила глаза в сторону заговорщиков. 

У меня наконец появился хоть какой-то прогресс. Я уже могла смотреть в любую сторону, хлопать ресницами и таинственно улыбаться в ответ на колкости высокомерной драконицы, но вот тело всё ещё не желало слушаться. А ещё меня очень смущало то, что Дармат так долго не возвращается в комнату. Он что там, решил старшим женщинам рассказать всю историю своего вынужденного одиночества до сегодняшнего дня? Но тут меня от мыслей отвлекло заявление мага:

— Она никому ничего не расскажет! — Прозвучало это довольно зловеще. 

Летильда удивлённо спросила:

— Да с чего ты это взял? 

— Если она расскажет о «Драконьем сердце», ей тогда придётся рассказать, откуда она об этом знает, а следом и о том, кто она такая есть на самом деле. — Акзиф удручённо покачал головой, продолжая смотреть на меня. — Бог мой! Как же я сразу не понял? Этот странный заказ — сотворить дверь в склепе, шантаж и сомнительное объяснение своих мотивов. А я всё думал: почему мне твоё лицо показалось таким знакомым? А тут вон, оказывается, кто ты у нас! 

«По его последнему высказыванию можно смело делать вывод: маг вспомнил меня и как ночную заказчицу, и как принцессу, склеп которой разорил. Ну что ж, ждём, чем всё это закончится», — обречённо подумала я. 

Летильда посмотрела на меня и в полном изумлении проговорила:

— И кто же она?

Акзиф с преувеличенным почтением поклонился и торжественно произнёс: 

— Илария Шеллер — последняя принцесса рода человеческого.

На Летильду без содрогания невозможно было смотреть. Драконица выпучила глаза и могла лишь открывать и закрывать рот, словно слова, которые она пыталась выговорить, застряли где-то в горле.

— Да-да, та самая девушка, которая погубила нашего дракона.

У Летильды тотчас глаза превратились в две узкие щёлочки, а между бровями появилась небольшая складочка. Драконица встретилась со мной взглядом и шёпотом спросила у мага:

— Это правда?

— Да, — уверенно ответил Акзиф. — Тогда в склепе я решил, что это медальон сохранил тело принцессы нетленным, но на самом деле магия просто нашла для себя новый сосуд. 

Летильда встрепенулась и решительно зашагала к двери, воодушевлённо рассуждая: 

— Тогда ещё проще! Надо всего лишь сообщить матери семейства о том, какую гадину они впустили снова в свою жизнь, дом, судьбу.

Акзиф не сразу сообразил, что собирается сделать юная драконица.

— Что ты затеяла? 

— Что-что! Я им просто расскажу, кто она такая. 

Маг бросился за Летильдой, схватил за руку и категорически заявил:

— Нет! Ты не станешь об этом говорить. 

— Очень даже стану! — Летильда ловко вывернулась из захвата. — Джавзар сказал, что в тот день, когда я уехала навестить родителей, утром разразился жуткий скандал. Дрейк чуть не убил эту тварь на месте. Представляешь, что сейчас с ней сделает Талхита?

— Она ничего ей не сделает. Не сможет! Как не смог я. 

— Это почему ещё?

— Потому что её защищает магия медальона, который был окроплён кровью дракона. — Акзиф помолчал, о чём-то размышляя, потом бросил на меня взгляд и совсем тихо добавил: — И есть ещё кое-что… 

— Не хочу больше ничего слышать! — заупрямилась Летильда. — Я всё расскажу Талхите, а она уже пусть сама решает, что с ней делать, — и меня удостоили презрительным взглядом.

Но Акзиф не собирался отступать.

— Летильда Зульзирог! — повысил он голос. — Я верой и правдой служу уже много лет дому Гартэшер и не позволю тебе опозорить имя этого славного рода. Если я говорю, что нам надо отступить, уйти сейчас, значит, так надо. Нельзя, чтобы они узнали правду.

— Да мне плевать на эту правду! — Летильда забылась и тоже повысила голос. — Я-то смогу объяснить свой поступок, а вот она — нет. Ты не понимаешь, они ведь её развеют в три пламени. 

Акзиф резко подался вперёд и что-то быстро прошептал драконице на ухо. К сожалению, я не смогла расслышать ни слова, хотя старалась изо всех сил. Но зато я увидела лицо Летильды, и этого мне хватило с лихвой. Лицо драконицы сначала побелело, потом позеленело, снова побелело. И вдруг стало пунцовым. Потом она упёрлась в меня ошеломлённым взглядом и злобно зашипела. А у меня наконец прорезался голос, и я жалобно пропищала: 

— Дармат!

И меня услышали.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался мой дракон.

Я мельком бросила взгляд в открытый дверной проём, и лучше бы я этого не делала. Обе женщины — Талхита и Делира — смотрели на меня так, будто перед ними вдруг возник многоголовый огнедышащий дракон, который без разрешения развалился на их постели, в их доме. Во взглядах старших дракониц читалось и недоверие, и сомнение, и ненависть. И даже страх.

Зато моему дракону было всё нипочём. Дармат решительно прошёл к кровати, сграбастал мою тушку вместе с покрывалом, усадил себе на колени и, словно мы были в комнате по-прежнему одни, поцеловал меня в висок и притянул к своей груди:

— Как же ты меня напугала. Не делай так больше! 

Я сдавленно хрюкнула в тесных объятиях и невнятно прошептала:

— Подумаешь, потеряла сознание. Эка невидаль! 

— Невидаль? — с возмущением в голосе переспросил Дармат. — Да у меня сердце перестало биться! 

Я прильнула ухом к груди дракона и прислушалась к стуку его сердца. А что? Ему можно себя так вести, а мне нет? Немного помолчала и уверенно заявила:

— Неправда! Оно стучит оглушающе. 

— Нет, это твоё сердце беспокоится, — возразил Дармат и снова притянул меня к своей груди. — А в принципе, не всё ли равно теперь? Главное, моё сердце теперь на месте. 

И, честное слово, в этот миг я впервые подумала: «А что, если судьба нас не просто так свела? Вдруг мы как те неразлучники можем быть счастливы только вместе?»

 — Ты рассказал своим? — тихо спросила я.

— Да, — так же негромко ответил Дармат. — И знаешь, я даже рад, что всё так разрешилось. 

Но я была другого мнения. Не будет нам никогда счастья, если между нами останутся недомолвки и ложь. 

— Прям всё-всё рассказал? — решила я на всякий случай уточнить, чтобы уж наверняка знать, как себя вести в присутствии старших женщин драконьего рода. 

— В общих чертах — да. Но о самом главном они точно знают.

— О чём именно? — шёпотом спросила я.

Дракон хитро прищурился и с улыбкой на губах ответил:

— О том, что это ты вернула меня к жизни. Что это ты — моё сердце. И мы теперь с тобой неразлучны до самой смерти. 

Я выпрямилась и посмотрела в лицо дракона.

— Это значит, что ты меня любишь?

— Да. И прежде, чем ты что-то скажешь, помни: одно твоё слово — и вся моя сокровищница станет твоей. 

И я наконец решилась. 

— Дармат, я хочу тебе кое-что рассказать. Помнишь, ты у меня спрашивал, какому драконьему роду принадлежит моя семья и откуда я сама? Я тогда ещё пообещала, что однажды расскажу тебе об этом. 

— Теперь это неважно, — с грустной ноткой в голосе проговорил Дармат. 

— Нет, важно! Ты должен знать, кто я такая, — настаивала я.

— Всё, что я должен знать, я уже знаю, Соня. И для меня этого вполне достаточно. 

— Нет, Дармат, ты не знаешь. Ты ничего обо мне не знаешь! — всполошилась я. — Ты даже представить не можешь, откуда я появилась.

— Как раз таки это я очень хорошо знаю. 

Я хотела уже признаться во всём, и даже в том, что я из другого мира, но, сбитая с толку его словами, замолчала.

— Как это «знаю»? Да нет, не может быть, — я махнула рукой. — Ты не можешь этого знать! 

— Соня, я проследил за тобой в тот самый день, когда мы встретились. 

Я ошеломлённо смотрела на дракона. Невольно вспомнился тот вечер, когда я своими стонами и подвываниями в очередной раз разогнала мелких воришек и полезла выглянуть в окно. И с удивлением обнаружила, что на дальнем пригорке стоят не две статуи драконов, а сразу три! Сначала я решила, что мне померещилось, и отошла от окна, но, когда вернулась проверить, там, как и прежде, стояли два каменных стража.