Соблазн Мечтаний (СИ) - "Gromdar" - Страница 50

— Брат-сержант Хет, — поприветствовал главу подошедших магистр, параллельно оценивая местоположение остальных отделений и прослушивая вокс-каналы, на которых слышались оповещения о том, что марионетки воют и мутируют.

— Магистр Сорнери, — названный мечник отдал честь ударом кулака по нагруднику.

Несмотря на ситуацию, когда все чувствовали нарастающее ментальное давление, как если бы воздух потяжелел и стал приторно сладким, а может и потому, что так случилось, Гавину нужно было выполнить своё обещание безотлагательно.

— Твоё отделение заслужило право на собственное название и геральдику, — оповестил сержанта глава ордена, положив ладонь на наплечник того.

— Мы немного не дошли, но благодарю, магистр, — рослый сержант склонил голову уважительно, а затем вновь распрямился. — Идущие в огне. Прошу разрешения просто выгравировать пламя на наплечниках моего отделения под символом ордена.

— Разрешаю, — кивнул удовлетворённый Гавин, а затем убрал руку с наплечника собеседника и жестом показал на путь, которым штурмовики пришли. — Возвращаемся к позиции первого капитана. Предателей здесь нет и это была огромная ловушка. Возможно, они придут позже со своим демоническим патроном.

Идущие в огне развернулись, и внезапно на мостике за их спинами вспыхнуло пламя, а впереди, из коридора, через который они вошли, отблески огня заплясали на стенах. Еще мгновение, и на их наплечниках под символом ордена появились языки пламени, будто в исполнение их желаний. Давление на разум десантников враз усилилось, будто кто-то прощупывал их души с иной стороны реальности, но приученный отражать подобные атаки Гавин усилием воли отбросил грязные ментальные пальцы от своего разума.

— Демон скитальца использует мысли и желания смертных на его борту, чтобы исказить реальность. Держите разум на замке, братья, ибо каждую слабость он будет использовать против нас, — немедленно предупредил Сорнери, ощущая, как даже сквозь герметичные доспехи в его ноздри проникает запах горящей человеческой плоти, порождённый созданиями варпа, которым чужды были законы материального мира.

Остальные Ангелы Ночи напряглись и приготовились к бою. Некоторые попытались сбить огонь с наплечников, но добились лишь того, что загорелись перчатки, которыми они пытались это сделать.

— Это материализация мыслей. Пламя не настоящее, но сожжет вас, если вы в него поверите, — жестко произнёс магистр, и в этот момент из коридора перед ними и ямы сервиторов мостика позади вырвались горящие фигуры, размахивающие руками и кричащие в смеси ужаса и радости.

В ответ загрохотали болтеры и ударили энергетические лучи, хотя эффект был далёк от ожидаемого. Там, где обычно хватило бы одного выстрела, теперь, чтобы уложить врага, понадобилось три, и было лишь вопросом нескольких секунд, когда начнётся жестокая рукопашная. Один из Идущих в огне проигнорировал предупреждение магистра и огонь с его руки и наплечника перекинулся на остальное тело, заставив его закричать.

Астартес были привычны к боли и должны были терпеть её в любой ситуации, отгораживая свой разум от неё, потому в своей жизни Гавин лишь раз слышал, как брат кричит от боли, и тогда это была боль смешанная с яростью, потому что его пожирали живьём тираниды. Сейчас же это было нечто совершенно иное, мерзкое и отвратительное. Прежде чем магистр успел навести инферно-пистолет и выстрелить, чтобы оборвать муки оказавшегося слабым боевого брата, это за него сделал своим клинком сержант Хет и труп упал к ногам магистра, а голова, выпав из шлема, остановилась и посмотрела на него бездонными черными глазами, слишком большими для того, чтобы быть настоящими.

"То, о чём мечтал ты, маленький Ворон, уже сбылось, потому тебя я просто убью красиво и разукрашу твоими внутренностями своих слуг, твоих бывших Ангелов Ночи", заговорил до противного приятный медовый голос в голове магистра, а затем тело убитого десантника поднялось, за секунду меняя очертания на нечто противное облику ангела Императора, так что стало больше напоминать краба, чья покрытая черными наростами розовая клешня размером с коготь дредноута сомкнулась на уровне пояса Гавина, чтобы разрубить его пополам.

Никара швырнуло назад с такой силой, будто прямо под ним взорвался наполненный доверху прометиевоз, и даже могучая физиология Астартес с прекрасно защищающей керамитовой броней не спасли его от травм при приземлении где-то на верхних ярусах амфитеатра. Несколько рёбер треснули, плечо вывихнуто от удара, а ноги ныли так, будто по ним протоптался дредноут. Ретинальный дисплей пошел помехами, но Повелитель Ночи уже перекатывался по пыльным ступеням, рывком вправлял плечо и без стеснения на четвереньках спешил к ближайшей колонне, чтобы укрыться за ней. Идея его была прекрасной, но Хранитель Секретов, видимо, успел захватить тело своего избранника раньше, и теперь нужно было оценить обстановку, чтобы решить что делать дальше.

Когда он выглянул, чтобы посмотреть на арену, в её центре возвышался пятиметровый высший демон Слаанеш, которого он помнил по собственной попытке вынуть клинок из призрачной кости. Вокруг Принца Красочной Резни кружились невозможные цвета Имматериума, так что даже смотреть на них было трудно, а взгляд хотелось отвести в сторону ибо начинали слезиться глаза, но обращение было не полным. Гротескно искаженные доспехи Ангела Ночи, ставшего вместилищем демона, всё еще были на нём, частично закрывая грудь и ноги, но выглядело это отвратительно. Никар с удовольствием бы плюнул в урода и всадил ему клинок в горло, но, кажется, больше такого шанса ему не представится. По крайней мере в ближайшее время, потому что практически все убитые его братьями ублюдки Мрачной Резни мутировали и поднимались, а дредноута раздуло и исказило до состояния розовой кучи плоти, из которой лишь местами виднелся черный металл. Кажется, таких, как они, называли Дваждырождёнными, но по факту это было просто поглощение души и тела десантников демонами, и Никар презирал такое надругательство над собственной жизнью.

Что показалось ему забавным, это одержимость павших Ангелов Ночи, и Ноа, отступающий с несколькими оставшимися на ногах боевыми братьями, потому что теперь, когда демон был в почти полной силе, а его прислужники материализовывались в телах окружающих, все шансы на победу были у врага. Своих братьев Никар увидел спустя пару секунд, когда они спешно покидали арену через тот же выход, что и воспитанник Савелия. Разумно с их стороны, и сержанту тоже хорошо было бы последовать их примеру, так что он поднялся, повесил меч на пояс и что есть сил побежал к боковой лестнице, чтобы спуститься вниз по внешней части амфитеатра, вдали от взгляда демона, которого намеревался убить немногим ранее.

Едва он выбежал к наружной стене, сразу в глаза бросилось приближение к амфитеатру со всех сторон мерцающих душ, что ранее плавали по всей поверхности и в глубине осколка мира-корабля, а теперь их будто притягивало к месту освобождения. Или точнее их притягивал высший демон, черпавший в них дополнительную силу. Никар задержался на мгновение, прикидывая можно ли что-то с этим сделать, но ничего не пришло в голову, потому разумнее было спасти свою жизнь, и он поспешил вниз.

Ступени мелькали под ногами сплошным потоком и, несмотря на боль, Повелитель Ночи двигался уверенно, мчась со скоростью недоступной простому человеку пока не достиг широкого арочного выхода, где пришлось остановиться. Навстречу успевшим спуститься по широким ступеням к основанию амфитеатра остаткам отделения Ноа и троим бойцам его собственного Когтя двигалось почти полное отделение Ангелов Ночи во главе с тем, кого сложно было с кем-то спутать. Мальчишка, над которым насмехались, которого не хотел принимать в свой Коготь ни один сержант, но которого нехотя шепотом иногда сравнивали с давно убитым по собственному желанию отцом, старательно отвергая возможность использования его калечного дара, при этом используя таланты в технике, медицине и других областях. Никар помнил, как лично запытал и морально сломал священника, к которому мальчишка привязался, и помнил, как смеялся, когда единственными словами, которые с тех пор слетали с уст подонка, были два слова "всё тлен". Тлен стал живым примером того, что дар их отца это просто безумие, а жизнь нужна лишь для реализации собственных желаний.