Неудача в наследство (СИ) - Романюк Светлана - Страница 27

— Радость-то… Доченька моя!.. Счастье-то! Андрей Дмитриевич…

— Вот это поворот… Орёл! — голос Турчилина в полной мере отражал степень его удивления.

— Признаться, Андрей Дмитриевич, вы застали нас всех врасплох! — заговорил Иван Петрович, после того как получил тычок локтем под ребро от генерала. — Счастливы. Слов нет — счастливы.

Михаил обречённо смотрел на всё нарастающий перед его глазами бедлам и думал с тоской, что сумасшествие Кречетовых не просто заразно, оно поражает мозг окружающих стремительно и неотвратимо.

Лизонька, лисичкой юркнувшая к сестре, кутала её в тряпку, оказавшуюся яркой кружевной шалью, и тараторила:

— Ах, как трогательно! Какая прелесть! Романтика! Любовь! Наши искренние поздравления! Счастливы! Искренне за вас рады! Но не смеем вам мешать… Дело семейное. Мы со всем пониманием! Надеемся, что вскорости и приличествующую вашему положению помолвку… — Ох! Я имела в виду — официальное мероприятие по поводу решения о соединении двух любящих сердец организуете. Туда-то мы с превеликой радостью, а сейчас всего вам хорошего! До свиданьичка! Дело семейное… Не смеем мешать…

Лизонька, не умолкая ни на секунду, тянула сестру к выходу. Та не сопротивлялась, покорно шла, куда ведут. От былого задора не осталось и следа. Проходя мимо Милованова, младшая Веленская успела послать ему чрезвычайно многозначительный и даже многообещающий взгляд, и только после этого, практически на середине фразы, обе сестры скрылись за дверью.

Ухода их никто, кроме Михаила, похоже, и не заметил.

— А пирога-то и нет! — воскликнула Татьяна Михайловна, в очередной раз всплеснув руками.

После чего оставила тесно жмущихся друг к другу голубков в покое и обратила своё пристальное внимание на прислугу, до сей поры гурьбой стоящую в коридоре и с интересом глазеющую на происходящее в холле. Толпа стремительно рассосалась. Из всех слуг осталась только одна бойкого вида девица.

— Марфа! Ты здесь? Марш на кухню! Скажи, чтоб тесто заводили, — прикрикнула на неё Татьяна Михайловна.

Марфа закатила глаза, вздохнула и нехотя поплелась в указанном направлении. Хозяйка дома с сомнением посмотрела ей вслед, затем вновь перевела взгляд на светящуюся от счастья парочку. Вздохнула ещё раз.

— Маменька, — затараторила Ольга, прижимая руки к груди. — Я так счастлива, так рада, аж дышать не могу! Мы с Андреем Дмитриевичем в парк пойдём! Воздухом подышим…

— В парк… — с сомнением в голосе начала Татьяна Михайловна, но Иван Петрович не дал ей договорить.

— Ты, дочка, иди, дыши, а мне с Андреем Дмитриевичем наедине поговорить нужно, вопросы важные решить. Помолвка — дело серьёзное и до крайности хлопотное, — степенно заговорил он, оглаживая себя по животу. Затем посмотрел в лицо будущего зятя и умолк.

Михаил тоже взглянул на приятеля: улыбка, слегка расфокусированный взгляд, румянец во всё лицо. Андрей имел вид лихой, счастливый и слегка придурковатый.

— М-м-м-да… — задумчиво протянул Кречетов и великодушно махнул рукой. — А впрочем, ступайте! Дышите. О делах мы с Андреем Дмитриевичем завтра поговорим.

Раздался очередной невестин визг, и парочка исчезла.

— Ну а я тогда за пирогом сама посмотрю. Какое сватовство без пирога? А на Марфу надежды нет, — озабоченно сообщила Татьяна Михайловна и тоже стремительно удалилась.

— Николай Дементьевич, ты попросить меня о чём-то хотел? Извини великодушно! Видишь, что творится? Молодёжь! — обратился Иван Петрович к стоящему рядом с ним генералу.

— Я-то? Попросить? — удивился тот.

Иван Петрович кивнул и с вопросом уставился на цветы в руках генерала. Тот тоже посмотрел на букет, покрутил его в руках, рассматривая со всех сторон с таким видом, будто видит его в первый раз.

— Да разрешения у тебя хотел попросить, — задумчиво начал Турчилин, затем усмехнулся и продолжил гораздо громче и увереннее: — Разрешения у тебя спрашивал, супруге твоей хотел сей подарок преподнести в знак глубочайшего к ней уважения и восхищения! Чтоб ты, Иван Петрович, не подумал чего плохого и ревновать не начал!

— Ну, ты у нас, Николай Дементьевич, кавалер видный, я к тебе, признаться, и без букета бы ревновал, — осторожно произнёс Иван Петрович, — кабы не кристальная честность супруги моей да не твоё благородство! Так что вручай в следующий раз не спрашивая, ежели желание такое возникнет. Мне сейчас Татьяну Михайловну кликнуть?

— Не стоит, не отвлекай хозяйку по пустякам. У неё теперь хлопот полон дом! Букет от моего имени и передать можно.

Михаил топтался у входа и чувствовал себя лишним при сём разговоре. Хозяин дома не обращал на него ни малейшего внимания, то ли специально, то ли из-за растерянности от всего произошедшего. Собственно, самому Михаилу Иван Петрович тоже не особо был интересен. Он приехал поговорить с Анной, но её среди творящегося безобразия видно не было. В этот момент, словно в ответ на его мысли, откуда-то сбоку послышался знакомый, чуть хрипловатый голос:

— Я передам! И в воду эту красоту поставлю!

Анна вынырнула из тени справа из-за стоек и шкафчиков. Одарила трёх присутствующих в холле мужчин измученной улыбкой, подхватила букет и выплыла в коридор.

— Ну что же… Кхм… Пойду я, пожалуй, — проговорил Турчилин, провожая её задумчивым взглядом. — Ольге Ивановне нижайший поклон. Рад за неё! Нда-а-а…

Он сердечно попрощался с Иваном Петровичем и ушёл, бормоча на ходу что-то про дезинформацию и ошибочность поспешных выводов и действий.

Михаил остался с Кречетовым наедине.

Аннушка зашла в свою комнату. Постояла пару мгновений, навалившись спиной на дверь, затем отлепила себя от опоры и поплелась за ширму, на ходу стаскивая с себя прилипшее к телу платье. Вода для умывания была тёплая, как парное молоко. Аннушка погружала в неё руки, плескала в лицо, лила струйкой на плечи и никак не могла остановиться.

— Ты там долго ещё воду переводить будешь, утка?

Голос бабушки прозвучал неожиданно близко. Аннушка выглянула из своего укрытия и бледно улыбнулась. Александра Степановна стояла в двух шагах и вид имела привычный — смотрелась молодой женщиной не более трёх десятков лет от роду.

— Сейчас выйду. Минуточку подожди, — попросила Аннушка, вновь ныряя за створку перегородки.

— Подожду, куда ж я денусь…

Когда изрядно посвежевшая Аннушка вышла в комнату, Александра Степановна сидела на подоконнике, обняв колени, и задумчиво созерцала вид за окном.

— Что это за представление у нас разыгрывалось? — спросила Аннушка, пристраиваясь рядом.

— Представление-то? О! Тебе тоже понравилось? Давненько я так не развлекалась! — вскинув голову, воскликнула бабушка и замерцала, то мгновенно молодея на пару десятков лет, то возвращаясь к привычному образу.

— Не скажу, что я пришла в восторг от всего там происходящего, но не скучно было, с этим не спорю, — сказала Аннушка, наблюдая за бабушкиными метаморфозами через отражение в оконном стекле.

— Ох, не скучно, — подтвердила бабушка, с некоторым трудом замирая в тридцатилетнем возрасте. — Веленские вчера перестарались, ты помнишь?

Анна кивнула. После вчерашнего визита сестёр всем домашним пришлось приводить нервы в порядок. Пробрало даже папеньку.

— За ночь, наверное, осознали, что даже без Бельканто в собственности и без судебного заседателя в зятьях Кречетовы не последние люди в уезде. Сегодня прибежали сглаживать впечатление. Сочувствие, елей, меленькие укусы… Как обычно, только елея побольше.

Анна кивнула ещё раз. Веленских она знала хорошо, в подробностях не нуждалась, и без того картина представлялась достаточно ярко.

— А Николай Дементьевич каким боком? — спросила она.

— О! Наш бравый генерал пришёл побеждать дракона и спасать деву в беде.

— Хм?

— Откуда столько скепсиса в столь юном возрасте? Он, видно, действительно помочь хотел… Но исключительно приятным для себя способом. Чего уж тут.