Кротовский, вы последний (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 24

На этот раз в ресторан мы не пошли. Денег и так в обрез. А найти вечером в Петербурге точку недорогого общепита — та еще задача. Выручила блинная рядом с домом щами и пирожками с яйцом и зеленым луком. Ложится спать голодными не пришлось. Разве только легли очень поздно.

А утром умудрились проспать. Даже деда дрых без задних ног. Вчера они с Анютой набегались по городу да впечатлений нахватались с непривычки. А у деды, однако, очень здоровая психика… и мочевой пузырь тоже. Я в шестьдесят лет за ночь по два раза вставал. И после шести утра уснуть не мог ни в какую.

Анюта прибежала меня будить босая с распущенными волосами в одной ночнушке… совсем обалдела. Ну проспали. Но ночнушка совсем прозрачная. У меня гормон гуляет, как у дембеля на свадьбе. А она еще решила присесть мне на край кровати, что только руку протяни…

— Встаю, встаю… тормошить меня не надо… я уже вполне… растормошенный…

— Ворчишь только много, — она потянулась грациозно как кошка, посмотрела на меня с легкой полуулыбкой и потрепала за вихры.

Грехи мои тяжкие. Шла бы уже с глаз долой… одевалась.

После завтрака отправил их на фабрику, чтоб цепляли бухгалтера и делали сверку учета всех материальных ценностей. В момент смены руководства с производств частенько пропадает много чего ценного. Учет и контроль — наше все. Сменные туфельки Гадюкиной так и быть, в реестр можно не заносить. Мне чужого не надо.

А сам сначала забегаю в банк. Пришло время делать платежи. После банка отправляюсь в Министерство Внутренних Дел. Вдруг там помогут в вопросе с поставщиками макров. Я ж как никак работаю в сфере ОПК. Государство должно быть заинтересовано в бесперебойных поставках патронных накопителей.

Зря надеялся. Целый час убил только на блуждание по кабинетам, из которых меня выпинывали чиновники с самоварными казенными харями. К нужному человеку попал только после того, как сунул червонец одному вертлявому прохиндею. Я фигею. Червонец! Так и то прохиндей такую рожу кривил, будто я его обокрал и заставил бесплатно работать.

Нужным человеком оказалась дородная тетка с башенной прической. И тоже приняла меня с надменным видом, мол приперся тут… мол отвлек от работы важного сотрудника. Тем не менее я обсказал тетке свои трудности с поставками сырья и в ответ получил… угрозы.

Я даже не сразу поверил. Но тетка сходу начала буровить и угрожать, что мои проблемы ее не касаются, а поставлять накопители я обязан. Иначе мою фабрику вообще отберут… не выкупят принудительно, а просто тупо отберут. Я за свою жизнь накушался чиновничьего произвола, я и сам был в какой-то мере чиновником, но такого не ожидал.

Выйдя из здания министерства, собраться с мыслями смог не сразу. Тетка «прессовала» меня вполне профессионально. Братки из лихих девяностых и коллекторы из посленулевых могли бы у этой тетки брать мастер-классы. Ну что ж, машина госаппарата против меня. Остается идти к ворам. Иного выхода мне просто не оставили.

На трамвае пришлось ехать до конечной, да потом еще пилить пешком через рабочие трущобы. Деда верно подметил, контора «Воробьевских ватаг» расположена в окраинном и самом неблагополучном районе Петербурга. Я сразу почувствовал себя не в своей тарелке. Моя гимназистская форма смотрится здесь как на корове седло.

Людей мне на пути попадается все меньше, а в трущобы захожу все глубже. Перекладываю «пронизывателя» из внутреннего кармана куртки в боковой накладной. Так и иду, с рукой в кармане. Мне сейчас крайне важно знать, за каким углом меня могут поджидать охотники за содержимым чужих карманов.

Однако опасность я определил не с помощью пера, а благодаря обычной наблюдательности. Двух подозрительных ухарей заприметил еще раньше. Когда проходил мимо, они делали вид, будто сосредоточенно кормят семечками голубей. А уже через несколько минут эти же двое вышли мне навстречу из-за угла дома. Видимо, опередили меня обходным путем.

Я развернулся и кинулся бежать. Ухари припустили следом. Пробегаю длинный косой двухэтажный барак. За ним вроде был пустырь. Да, точно. Вот он. На месте пустыря раньше было какое-то строение, теперь только следы давнего пожара. Горелые останки заросли бурьяном, кустами и даже молодыми деревьями.

Здесь можно играть в прятки. Здесь я с ухарями буду как минимум на равных. Оббегаю кучи мусора, какие-то нагромождения ломаных ящиков. Как это часто бывает, пустырь со временем превратился в свалку. Ныряю за куст, пригибаюсь, добегаю до следующих кустов. Все, больше шуметь нельзя. На цыпочках, крадучись продолжаю уходить вглубь заброшенной территории.

Ухари меня потеряли. «Сканер» показывает, что они остановились на границе пустыря. Наверно, вертят сейчас головами, пытаются меня высмотреть… какой хороший у меня сканер. Еще бы показывал схематично, как на радаре, отображая противников красными точками. Ничего… и так неплохо.

Ну а гопники сканера не имеют, а потому решили разделится. Посчитали, что так меня быстрее поймают. Начали углубляться в пустырь, расходясь в разные стороны. Но далеко друг от друга не отходят. Напрочь страх не потеряли. Я снова меняю позицию. Пусть поищут подольше. Люди не могут слишком долго пребывать в состоянии непрерывной повышенной внимательности. Когда нет прямой угрозы, внимание начинает притупляться. А я не представляю для них прямой угрозы… по их мнению…

Вот они разошлись друг от друга чуть дальше. Им приходится обходить очередной навал. Чудно. Это мне на руку. Один отдаляется, а другой идет почти прямо на меня. Я уже подобрал с земли обломанный кусок оглобли. Мне есть чем встретить дорогого гостя… и чтоб подправить направление его движения, швыряю за куст мелкий камушек.

Ухарь услышал подозрительный шумок… обрадовался… поспешил на него и… получил оглоблей по затылку.

Репей утверждал, что я люблю бить в спину. Репей ошибался. Я не люблю бить в спину. Я люблю бить наверняка. Прям как сейчас…

— Сеня, Сеня.

Зовет второй гопник. Звук удара он явно услышал. Но Сеня ответить не может. Сеня в отключке.

— Умв-вму, — выдаю бессвязные звуки и отступаю от места падения Сени.

— Сеня, черт, ты где? — второй гопник идет к Сене.

Теперь он осторожен. Почуял неладное. В руке сжимает нож. Я кладу на землю оглоблю и подбираю камень. Для броска камень тяжеловат. С нескольких метров могу и не попасть. А промахиваться мне очень нежелательно. Человек с ножом — это опасный человек… очень опасный, если умеет этим ножом не только колбасу резать.

Ухарь с ножом обнаруживает поверженного Сеню, но не кидается к нему с воплями: «Сеня, друг… брат… родное сердце… как ты мог…» — никаких сантиментов. Гопник предельно внимателен. Высматривает опасность. Он уже понял, что не на лошка нарвался.

А я притаился за стопкой старых ящиков, и позиция для броска у меня неудобная. Я ж правша. А выглядываю из-за левого угла. Мне еще и кидать придется через ящики. С небольшим навесом. Очень даже могу не попасть.

Я даже подумываю отказаться от камня и снова подобрать кусок оглобли. Но тут черное перо «пронизывателя» решает мне помочь. Оно будто протягивает невидимую нить или струну, идущую от зажатого в руке камня к голове второго гопника.

Во мне вдруг появляется иррациональное, не поддающееся объяснению чувство, что я попаду. Размахиваюсь и кидаю прямо вдоль «протянутой» пером струны. Гопник успел услышать что-то и повернул голову. А больше ничего не успел. Камень ударил его точно в лоб.

Собственно, теперь я могу спокойно продолжить путь. Но внутреннее ощущение не до конца восстановленной справедливости тянет меня подойти и ощупать карманы. Они хотели меня ограбить? Пусть почувствуют это на себе. Обшариваю карманы. Забираю деньги, забираю нож… денег у них мало, а нож дешевый. Ну, мне важна не добыча, а сам факт возмездия.

Выбираюсь из пустыря на улицу и как ни в чем не бывало иду дальше. До конторы Воробьевских ватаг уже недалеко. Больше меня брать на гоп-стоп никто не попытался. Дохожу без проблем.

Здание ватаг такое же ветхое и косое, как все остальные бараки в этом районе. Главный вход наглухо закрыт. Крыльцо покрыто толстым слоем пыли. Полное ощущение, что посетителей здесь не ждут, не ждали и ждать никогда не будут. Понимаю, такова специфика местного бизнеса. Все дела делаются через черный ход.