Тосты Чеширского кота - Бабушкин Евгений - Страница 5

Этот процесс буквально захватывает и здорово расширяет сознание. К концу наряда гуся обыкновенно настигает буддистское равнодушие к мирской сущности.

Больше всего мы с Чучундрой опасались помывки туалета, но это оказалось пустяком. Туалетом в роте никто не пользовался, именно поэтому унитазы и кафель сверкали белизной и первозданной свежестью. В туалете можно было только курить.

Настоящий же сортир находился метрах в двадцати снаружи. Это было некое подобие деревянного неотапливаемого сарая с живописными дырками в полу. Под дырами были установлены железные бочки для сбора, так сказать, урожая. Клозет был соединен с ротой деревянным же коридором, который сержанты называли галереей.

Особая дверь из теплого белого цивильного туалета вела в холодную галерею и далее в сортир-сарай с дырками, бочками и температурой, равной забортной. Мыть там было невозможно, да и не требовалось. При минус сорока все и так замерзало на ходу.

Рязанов сообщил нам, что галерея и внешний сортир-холодильник вне сферы нашей уборки. Чучундре же, неосторожно поинтересовавшемуся, кто же те несчастные, приводящие в порядок галерею, сержант туманно ответил:

– Не суйся, тля, гусяра, а то ты там порядок наведешь.

Также не нужно было мыть оружейку, ибо она была заперта, опечатана и подключена к сигнализации, чтобы солдаты не перестреляли друг друга и командиров.

Собственно, нам оставалась сущая ерунда. Мы протерли пыль и взялись за швабры. Рязанов терпеливо ждал, когда мы закончим. Мы были чрезвычайно довольны, завершив уборку. Не так уж все оказалось и страшно. Сделали все, и есть еще время отдохнуть. Мы по очереди сбегали на обед и вернулись, предвкушая отдых и похвалу.

Сержант Рязанов вынул из кармана беловатый платок и пошел по кубрикам, проверяя следы пыли на тех местах, куда он мог дотянуться. Очень быстро платок посерел, поскольку верхние части дверных плинтусов и заглушки электровыходов мы опрометчиво упустили.

– Вы что же, гуси? – удивился сержант, – расстроить меня хотите? Хотите, чтоб я огорчался? Чтоб мне люлей за вас навтыкали? Разве вы этого хотите?

– Никак нет, товарищ сержант, – хором ответили мы, а Чучундра добавил с чувством:

– Извините нас, пожалуйста! В следующий раз мы все уберем как нужно.

– Конечно, уберете, – разулыбался сержант, – вот прямо сейчас и начинайте! Ну, тля, бегом, монстры! Сгною в нарядах!

Мы сделали всю уборку сначала. На этот раз сержант обратил внимание, что пол мы мыли швабрами.

– Как же это я сразу не заметил, – сокрушался он, – швабрами ведь у нас никто не моет. Даже не знаю, как они еще сохранились. Швабра – это же вчерашний век. Каннибализм!

– А чем же мыть? – спросил я, предполагая, что нам выдадут специальные боевые поломойные установки цвета хаки и на электричестве.

– Чем мыть? – переспросил Рязанов, – да вот же чем! Вот же они у вас мудаков, по обеим сторонам висят, руки называются. Руками мыть. Вперед! Бегом, арлекины, время идет, а ничего не убрано!

…Вернулась наша рота с прогулки на свежем воздухе. Никто не выглядел хорошо отдохнувшим. Панфил с Джаггером рассказали заплетающимися языками, что до обеда рота перебрасывала снег с левой стороны дороги на правую, а после обеда возвращала перекинутый снег обратно.

От бойцов валил паровозный пар, шапки и воротники обросли инеем, как морды зимних лошадей.

Солдаты принялись было раздеваться, но опытный сержант Налимов построил их, приказав рассчитаться по порядку номеров. Одного не хватало…

– Млядь! Так я жопой и чуял, – гордо сказал Налимов, – прямо чуйка у меня была, что потеряли кого-то.

– Батю потеряли, – заорал Джаггер, – молодец Батя, догадался свалить с этой лавочки! Я следующий!

– Куда ему, дураку, бежать? В тундру песцов кормить немытым телом? – рассудил Налимов, давая Джаггеру легкую плюху за длинный язык.

– Не, он гаденыш, где-то в тепле пришипился. Найду – нарядами задрючу падлу.

– Может, его прапорщицы с узла дешифровки похитили? – завистливо предположил сержант Рязанов. – С его-то хозяйством могли не устоять. Вся часть уже про его мудя базарит, всем растрепал Опенок-то.

– Чтоб только тебя не похитили, – оборвал небрежно коллегу Налимов, – кому он сдался, недомерок.

И заорал:

– Рота, на выход, ищем Батю! Пока не найдем, отбоя не будет!

По счастью, Батю нашли через пять минут. Он попросту задремал в сугробе, и его случайно присыпали снегом.

По пути в роту Джаггер успел пару раз сунуть Бате под ребра, чтоб проснулся. Дознание, устроенное сержантом, злого умысла и тем паче попытки дезертировать не обнаружило.

– Сомлел я, братцы, – бормотал Батя, раздирая рот корявым зевком, – сомлел совершенно, ну и прикорнул на снежку-то, мягко. Как на перине.

От услышанного сержант Налимов даже растерялся.

– И что, не холодно было, гусяра? – спросил он.

– Так я привыкший, – ответил Батя степенно, – у нас в леспромхозе, как дизельная сгорела, неделю так и спали. Как ведмедя́.

Налимов обозвал Батю заполярным клоуном и повел роту в ленкомнату писать письма родителям.

– Чтоб не потеряли вас, долботрясы. А то Дядя Ваня шкуру с меня спустит.

– Кто такой Дядя Ваня? – спросил меня Чучундра.

– Не знаю. Не все ли равно. Зато мы в тепле, – ответил я, и мы принялись перемывать пол руками.

Так действительно получалось намного чище, поскольку объект мытья был прямо под носом. Правда, немного болела спина.

– Ничего, Бабай, – утешил меня Чучундра, – теперь уже ему, черту, придраться не к чему.

Черт сержант Рязанов и не думал ни к чему придираться.

– Вот теперь уже лучше! Другое дело, ведь можем когда хотим, – сказал он сдобным голосом, – скоро закончим, а то устал я с вами. Ну вот. А теперь я вас научу мыть пол по-настоящему.

И он нас действительно научил…

Сержант Рязанов, не спеша прошел в пожарный уголок, оперся спиной о стену и ногами одну за другой опрокинул все три пожарных бочки.

Шестьсот литров мутной воды понеслось по коридору.

– Совместный советско-японский метод, – пояснил нам Рязанов, – полярное цунами. Что стоите? Взяли тряпки и вперед на борьбу со стихией.

До утра мы с Чучундрой ликвидировали природную японскую катастрофу.

Выяснилось, что Чучундра, человек с высшим, хотя и не вполне оконченным образованием, попавший в армию лишь благодаря нелепой случайности и группе «Пинк Флойд», умеет очень точно излагать свои сокровенные мысли.

Собирая тряпкой пожарную воду и елозя по крашеным доскам мокрыми коленями, Чучундра шепотом, в рифму и с деепричастными оборотами, сообщил, кем на самом деле является сержант Рязанов, его мама, папа и прочие родственники до седьмого колена.

Досталось и японскому императору за милитаризм и отсутствие надежных методов борьбы с цунами.

Кроме того, Чучундра озвучил несколько возможных версий будущего пресловутого сержанта, и все эти версии были позорными и безрадостными.

Мы закончили уборку и наполнили вручную, ведрами злосчастные пожарные бочки. Видимо для следующих дневальных.

После наряда нам удалось подремать полчаса.

Мне снилось, как я четвертую сержанта Рязанова и топлю жалобно кричащие четвертушки в пожарной бочке.

Сержант Налимов в эту ночь, наверно, снился персонально Панфилу и Джаггеру.

Сны наши освещало, мерцающее адскими сполохами, полярное сияние.

…На первом же перекуре в туалете Панфил заявил:

– Мне все понятно. Это конец. Но этот конец нужно просто перетерпеть всего один год, а дальше мы уже станем помазками – и всё. Аля-улю! Положим на всё с прибором! А сейчас, братушки, я почитаю вам стихи…