Краски - Ковезин Павел - Страница 39

– Где Леон?!

Улыбка пропала с его лица, он наклонился и тихо произнёс:

– Ты его больше не увидишь. Никогда. Понятно?

На глаза начали наворачиваться слёзы.

– Что… что ты с ним сделал?! – я рванулась вперёд и схватила его за воротник рубашки.

– Успокойся, – отец схватил меня за запястья, – успокойся и пройди в палату, если не хочешь, чтобы тебя перевели в психиатрическое отделение.

С этими словами он молча прошёл со мной и сел на край кровати.

– Пока ты не расскажешь мне, что случилось… – я закрыла дверь и встала возле отца, смотря на него сверху вниз, – я…

– Сядь.

Я села на кровать напротив.

– Тебе больше не придётся об этом волноваться, – спокойно сказал он, – теперь у тебя осталась только одна проблема – учеба, юридический и счастливое будущее.

– А ребёнка моего ты будешь воспитывать?! – крикнула я.

Отец сделал короткую паузу, а после тяжело вздохнул.

– Говорю же, у тебя осталась только одна проблема. Нет больше никакого ребёнка.

– Что…

– Если ты так уверена, что я могу купить полицию, – тихо сказал он, – то почему ты думаешь, что я не могу купить врачей?

– Нет…

– Грустная история о том, как моя единственная несовершеннолетняя дочка залетела от насильника, пара тысяч евро и пара сфабрикованных подписей – и любой врач сделает аборт под общим наркозом за несколько минут, – улыбнулся отец, довольный собой.

В горле встал ком. Я не могла поверить, что он действительно сделал это. Нет. Он не мог. Это же живое существо. Это преступление. Подняв взгляд на отца, я лишний раз убедилась, что для него нет такого понятия, как «мораль», нет разделения на «хорошо» и «плохо». Есть лишь «надо» и «ты должна».

– Отдохни ещё пару часиков. Приди в себя. Потом сядем и спокойно поговорим.

– Я не буду с тобой разговаривать, – едва слышно сказала я, словно обиженный ребёнок.

– Что?

Я взяла себя в руки и выдавила из последних сил.

– Пошёл ты в жопу, – сказала я, заливаясь слезами и сжимая простыни в кулаках.

– Лейла, я сейчас пропустил это мимо ушей, только потому что ты…

Договорить ему не дал врезавшийся в челюсть кулак. Очки слетели с его переносицы, отец завалился на койку. Не думала, что когда-нибудь сделаю это. На мгновенье я почувствовала себя суперменом. Не дожидаясь его реакции, я выскочила из палаты. Игнорируя его крики, персонал больницы и охрану, я буквально долетела до выхода и побежала по улице, не разбирая дороги.

***

Последний раз, когда я видела отца – когда собирала вещи, чтобы раз и навсегда уехать из дома. В этом городе меня больше не держало ничего – ни мать, которая пыталась меня остановить, ни Леон, которого я, как ни пыталась, не нашла. Не нашла ни в тюрьмах, ни в больницах, ни в моргах. Мне не хотелось даже думать о том, что отец убил его. Убил, как моего не родившегося ребёнка. Если его так задело, что я переспала с человеком, которого искренне любила, то теперь он может не беспокоиться – я пересплю с любым, кто только намекнёт на это. Я буду трахаться сколько хочу и с кем хочу. Я уеду из этого проклятого дома и стану, наконец, вольна делать то, что пожелаю.

Тогда это были лишь эмоции. Я не думала, что мне действительно так повезёт, что, переехав в Берлин, я стану проституткой. Хотела бы я увидеть глаза отца, когда последний раз позвонила домой, чтобы сообщить эту радостную новость. Кажется, даже через трубку я почувствовала его ненависть. Но, не дожидаясь взрыва, положила трубку, оставив его наедине со своими мыслями.

Подходя к дому Рут, я не переставала нервничать. Её крысёныш, казалось, переживал вместе со мной. Я понимала Рут, понимала, каково это – жить с обезумевшим отцом и вечно всё игнорирующей матерью. Это была ещё одна из причин, по которым я так сильно к ней привязалась.

В свете фонарей на крыльце, ещё издалека я увидела две фигуры, стоящие возле двери. Одна чуть повыше, мужская. Вторая, судя по волосам и росту, принадлежала девушке. В руках она держала что-то круглое. У них гости? Я заметила, как они врываются в дом. Кто это может… Нет…

Схватив покрепче коробку, я рванулась вперёд, пытаясь предотвратить неминуемую трагедию. Когда добежала до крыльца, я увидела, как из открытого проема двери вылетел человек. Из груди у него торчала рукоятка ножа, вокруг которой было огромное кровавое пятно. Не ориентируясь в пространстве, человек споткнулся на ступеньках и с криком полетел вниз, упав прямиком на нож. Я смотрела на лежащее тело и догадывалась, что передо мной лежит отец Рут. Хотела бы я, чтобы семь лет назад точно также покончили с моим отцом. На устах невольно появилась слабая улыбка от того, что хоть где-то в этом мире победила справедливость.

Но улыбка испарилась в следующую секунду, когда из того же дверного проёма вышел Йохан. Или, если быть точнее, его худшая версия.

Взгляд полыхал ненавистью, он тяжело дышал и улыбался дьявольской улыбкой, на губах остался тонкий след крови от ладони, которой он провёл по рту. Не хватало только клыков. Это был не Йохан. Это был даже не человек. И, выдержав короткую паузу, он двинулся в сторону захлебывающегося кровью отца Рут, словно ворон, набрасывающийся на добычу.

13

ЧЁРНОЕ ПЯТНО

Если верить Билли Миллигану, то, когда верх брала одна из личностей, она выходила в круг света, пока все остальные прятались в тени. В моей же ситуации не я выхожу к свету, а прожектор словно направляют мне в лицо, ослепляя. Яркая вспышка, и я уже в теле этого придурка стою перед дверью жирного отморозка, который от моего удара шлемом влетает в квартиру. Пришёл мой звёздный час. Когда мужик оскалился и размахнулся, чтобы нанести ответный удар, я увернулся и впечатал кулак ему в подбородок. Послышался хруст зубов. За мной в квартиру вошла какая-то байкерша, которая, судя по всему, получала удовольствие от этой драки. В коридоре ещё одна девочка, путающаяся под ногами. Та самая, с крысой, к которой такие тёплые чувства у Йохана. Ей я займусь чуть позже. Сейчас нужно разобраться с этой тушей, которая летела на меня. Я успел отпрыгнуть в сторону и подставить подножку, отчего мужик с громким звуком упал на пол у входа в гостиную. Подбежала байкерша и несколько раз опустила ногу ему на спину, буквально пытаясь втоптать его в пол.

– Грет, прекрати! – крикнула рыжеволосая девочка, в истерике наблюдая за нами из коридора.

Я подошёл к этой злой тёлке и оттолкнул в сторону. Это моя война. Это моя добыча. И я разберусь с этим куском дерьма сам. Я поднял его на ноги и припечатал к стенке. Спустя несколько ударов его голова оставила трещину в стене. Откуда-то сверху послышался крик женщины.

– Рут, что там происходит?!

Рут стояла не в силах что-либо сказать. Она зажала рот руками, пытаясь не закричать при виде того, как её родного отца превращают в кусок мяса.

Я толкнул мужчину в сторону, и его тело, пролетев через коридор, плашмя упало на стол в кухне. Спасибо широким дверным проёмам в этой чудесной планировке первого этажа. В этот момент в коридор с лестницы вбежала седая женщина в пижаме, по всей видимости, жена этого ублюдка. Закричав, она накинулась на меня и попыталась оттащить от добычи. Я оттолкнул её, отчего она упала и с криками забилась в угол возле стола, а когда я снова повернулся к мужчине, то увидел в его руке нож. Он сделал выпад, лезвие вспороло рубашку раньше, чем я успел отскочить. Ах ты сука!

Ублюдок, почувствовав силу, двинулся на меня, размахивая ножом. В то время как я думал, что предпринять, Грет взяла первый попавшийся стул и, размахнувшись, кинула ему в голову. Окруженный со всех сторон, мужчина выронил нож и схватился за голову, из которой потекла кровь. Пользуясь моментом, я вновь подбежал к нему, взял за затылок и со всей силы опустил его голову на деревянный стол. С громкими глухими звуками его лицо превращалось в багровую кашу. Женщина в истерике кричала возле стола и смотрела на это зрелище, зарабатывая кошмары на всю оставшуюся жизнь. Я бил мужика головой об стол, несмотря на пытающуюся оттащить меня Рут, несмотря на крики женщины, несмотря на то, что ещё чуть-чуть и от него не осталось бы живого места.