Родник холодный (СИ) - Панкратов-Седой Борис - Страница 18

Серьезную проблему составила одна большая завалившаяся береза. Когда Бекас попробовал поднять ствол, лежавший поперек дороги, но тот еле шелохнулся, он сказал:

— Приехали!

— Почти. — сказала Валентина.

Она достала из заднего багажника струнную диверсионную пилу спецназа, похожую на скрученный кругами отрезок колючей проволоки с двумя ручками на концах. Подошла к завалинке, перекинула через нее пилу и начала резать ствол снизу, упираясь в него сверху ногой.

— Дай-ка я! — сказал Бекас, после того, как первый пропил Валентина заканчивала.

Завалинка треснула, обломилась надвое, под своей тяжестью. Бекас наметил второй пропил на расстоянии, чтоб мог свободно поехать «Урал». Первые несколько движений дались ему с непривычки не просто, но, приноровившись, он справился. Береза скрипнула, затрещала, обломилась и во второй раз. Вырезанную часть бревна откатили в сторону и поехали дальше.

Вышка ЛЭП все время виднелась на фоне звездного неба. Остановились, когда «Урал» осветил вплотную одну из опор этого гигантского четырехногого циркуля.

— Приехали! — сказала Валентина.

Бекас не сказал ничего. Он подошел к железной опоре, похлопал ее ладонью, как бы проверяя на прочность, и показал Валентине большой палец — «отлично!»

Им обоим нравилась не многословность друг друга. Время разговаривать разговоры уже позади. Сейчас надо было дело делать.

Ночевали под открытым небом. Бекас предложил Валентине свой спальник— своего у нее не было; она отказалась. Она нарубила охапку березовых веток, кинула поверх веток палатку, устроилась на ночлег, накрывшись краем палатки.

Костра на следующее утро они не разводили. Завтракали теплым еще чаем из термоса, галетами, консервами «Завтрак туриста»; разломили надвое плитку шоколада «Олёнка». Настроение у обоих сразу улучшилось.

Бекас улегся на свой складной коврик «бундесвера», закинул руки за голову и смотрел на то, как ловко забиралась на вышку Валентина — выше и выше. И вот она уже была на уроне крон деревьев, рассматривала блок пост «Потаповских» в морской бинокль БПЦ 20Х60, делала пометки в блокнот.

Он смотрел то на нее, то на свесившийся над ним стебель осоки, по которому ползла божья коровка. Стебелек травы истончался кверху. Божьей коровке все труднее было держаться на нем, она почти падала, цеплялась лапками, возвращалась наверх стебелька и карабкалась дальше. «Какая упрямая», — подумал Бекас. Когда закончился стебелек, божья коровка взлетела.

Бекас проснулся, посмотрел на часы «Восток. Сорок лет Победы». На часах — без одной минуты два часа дня. Получалось, что она провела наверху не менее пяти часов, и Бекас успел еще и вздремнуть. «Такое впечатление, что у нее никогда не садятся батарейки», — подумал Бекас.

Она увидела с верхотуры, что Бекас проснулся и помахала ему рукой. Он помахал ей в ответ, жестом приглашая спустится. Она в этот раз сделала отрицательный знак и показала ему термос, который забрала с собой наверх. Бекас кивнул головой, показывая, что понял.

Бекас видел, как она отводила бинокль от глаз, отпивала из термоса, а потом кусала шоколадку, уже не отрываясь от бинокля. «Етить колотить!» — подумал Бекас, — «Это вот так вот у них выполняют приказания „Центра“! Вот это я понимаю — воинская дисциплина!»

Бекас не знал, что Валентина сумевшая поспать, за последние двое суток лишь четыре часа, этим утром вместе с остывшим чаем приняла две таблетки «Феномина» — медицинского препарата, в состав которого входил амфетамин, стимулирующий центральную нервную систему, позволяющий меньше спасть, обеспечивающий краткосрочный прилив сил.

Только через час она спустилась вниз. Сразу выложила перед Бекасом свой блокнот, оторвала два листа со своими пометками, положила их рядом с блокнотом. Заглядывая в свои пометки, стала рисовать схему блокпоста и комментировать то, что рисует. Говорила не торопясь, с паузами.

— Личный состав — четыре человека. Меняются через два. Днем на часах один болтается здесь — у стены с мешками. Ночью, вероятно, удваивают пост. Вероятно. Вот на этом участке дороги две плиты для снижения скорости приближающегося транспорта. С другой стороны так же. Да! Здесь стена высотой полтора метра из мешков с песком. Сам блокпост здесь. Бетонные плиты. Три амбразуры для стрельбы. Выходят сюда, сюда и сюда. Почему не четыре? Не понятно. Ладно. Пулемет здесь. Определить точно сложно. Или пулемет Калашникова ПК или облегченный модернизированный ПКМ. Это нам не так важно — разница в три килограмма всего. ПКМ предпочтительней. Там же, где пулемет — место для отдыха. Четко наблюдала дым оттуда дважды. От самой стены с мешками идут два ряда колючей проволоки — вот так вот. Это внешнее ограждение. Напротив блок поста через дорогу есть еще одна укрепленная огневая позиция — вот тут. Тоже бетон и плиты. Это для возможности вести перекрестный огонь, в случае нападения на блокпост. В обе стороны вдоль дороги вырубили все под корень — не поленились — метров на двадцать — двадцать пять. В принципе все устроено грамотно. Есть идеи кое какие у меня. Ну что обсудим?

— Давай, обсудим, — сказал Бекас, не сомневаясь, что идеи будут толковые и будет что обсудить.

Бекас уже оценил одну ее идею, которую она подала еще вчера — провести операцию под чужим флагом. Для этого они и взяли с собой два комплекта обмундирования «Легиона Свободы» сняв их с тех, которые остались лежать там — у коровника. «Я бы не додумался» — признал Бекас, услышав от нее такое. А она только добавила тогда — «Это классика диверсионных операций на территории противника».

— Проводить операцию предлагаю в четыре-пять утра. — сказала она.

— Это понятно. — быстро согласился Бекас.

— Моя первоначальная задача будет заключаться в том, чтобы скрытно достичь к этому времени вот этой точки ограждения напротив блок поста и преодолеть обе линии колючки. Разумеется, так же скрытно.

— А здесь что? — Бекас показал на пустое пространство на схеме.

— Тут открытое поле. Придется — медленно, ползком. Начиная вот от сюда. Это метров двести. Начинать мне надо будет сразу, как стемнеет в двадцать три ноль-ноль.

— А в случае…? — Бекас не договорил.

— А в случае моего обнаружения ты находишься здесь — в лесополосе. Открываешь огонь на поражение. Приоритет для тебя, конечно же, подавить пулемет. Как раз работа для СВД. Я буду отходить вдоль дороги.

— «Урал»?

— «Урал» — здесь в лесополосе — двести метров от твоей позиции.

— Двести? — удивился Бекас.

— Твоя задача здесь, в этой твоей позиции, ограничена тем, чтобы убедится, что я на месте для начала атаки и прикрывать меня на случай провала. Когда я подам сигнал, что я на месте — ты идешь к мотоциклу и начинаешь открытое движение по дороге на нем к блокпосту.

— Это что же получается — в нахалку?

— Ты говорил, что между «Потаповскими» и «Легионом» все ровно. Между ними мир. Так?

— Все ровно. Мир, да. Постой! Сигнал! Какой сигнал?

— Легионер ночью на мотоцикле не вызовет больших подозрений. Он едет, скажем, к родственникам. К родственнику. Родственник, скажем, заболел или что-то такое. Нужно тебе придумать достоверную легенду — зачем он едет в Потаповку. А сигналом будет крик совы. Три по три. Начиная с четырех ноль-ноль — слушай. Я буду повторять через каждые пол часа, пока не услышу мотоцикл.

Валентина сложила свои ладони горстью, как бы зачерпнув в них воду, и подула между большими пальцами. Раздались три коротких крика совы.

— Ага! — воскликнул Бекас, — ну, тогда мотоцикла тебе ждать не надо и куковать через пол часа тоже. Я дам сигнал, что я принял. Три раза по три.

Бекас повторил три крика совы.

— Дальше! — сказал Бекас.

— Дальше так, — продолжала Валентина, — твоя задача заболтать переднего часового. Моя задача забросать гранатами блок пост. Задача со взрыва первой гранаты такая: если ночью пост будет у них сдвоен, то одного тебе надо оставить в живых, чтобы пустить противника по ложному следу. Второго ликвидировать.