Тайна Кристин Фоллс - Бэнвилл Джон - Страница 30

— Тетя Делия была такой красавицей! — проговорила она. — Она при тебе… Ну… — Квирк покачал головой, даже не взглянув на нее. «Профиль у него как на старой монете, — подумала Фиби. — Такому любой император позавидует!» — Ну, расскажи! — попросила она.

— Мы поссорились, — холодно, чуть раздраженно начал Квирк. — Я убежал в паб и напился. Потом помню больницу — я держал Делию за руку, но она уже умерла. Умерла, а я даже протрезветь не успел…

Фиби снова посмотрела на фотографии в дорогих серебряных рамках. Вот четверка в теннисной форме — Фиби обвела их силуэты кончиком пальца — отец, мама, Квирк и бедная тетя Делия — молодые, улыбающиеся, беззаботные.

— А они очень похожи, ну, мама и тетя Делия, даже для сестер… Обеих ты любил, обеих потерял. — Разумеется, Квирк промолчал. Фиби пожала плечами, гордо подняла голову, взяла со стола газету и притворилась, что читает. — Тебя ведь не волнует, что мне не позволяют выйти за Конора? — Фиби бросила газету и, сев на диван, скрестила руки на груди. — Квирк опустился на одно колено и налил ей кофе, но Фиби по-детски демонстративно отвернулась. — Я просила настоящую выпивку! — Квирк поставил чашку на поднос, взял еще одну сигарету, оторвал от газеты еще одну полоску — на сей раз саму афишу — и зажег ее от камина.

— Помнишь Кристин Фоллс? — спросил он.

— Кого? — вызывающе переспросила Фиби, не удостоив Квирка взглядом.

— Одно время она помогала твоей маме по хозяйству.

Так ты о служанке Крисси? Которая умерла?

— Ты ее помнишь?

— Ага, — пожала плечам Фиби, — по-моему, она папе нравилась. Бледненькая такая, симпатичная. Почему ты спросил?

— Знаешь, от чего она умерла?

Девушка покачала головой.

— От легочной эмболии. Слышала о таком заболевании? — В груди Квирка комом дождевых червей шевелились вопросы и подозрения. Кто подослал к нему бандитов? Кто велел его напугать? «Мы — живое предупреждение. Да, именно».

— Легочная эмболия? — сонно переспросила Фиби. — Это как туберкулез? — Она подняла ноги на диван и легла, прижав щеку к подушке.

— Нет, это при эмболии оусток крови забивает легочную артерию.

— Ага…

— Однажды я наблюдал совершенно невероятный случай эмболии. В отделение привезли старика, совсем дряхлого. Помню, вскрыли легочную артерию и на тебе, оусток, дюймов девять длиной, толстый, как большой палец… — взглянув на Фиби, Квирк увидел, что она заснула. Вот что значит бесцеремонность молодости! В старом свитере и мешковатых брюках девушка казалась такой хрупкой и уязвимой… Квирк взял плед со спинки кресла, стоящего у камина, и аккуратно накрыл им Фиби. Она судорожно выдохнула, не открывая глаз, потерла нос, что-то пробормотала и закуталась в плед. Квирк отошел от дивана и, отвернувшись от каминной полки, стал наблюдать за Фиби. Всем стараниями вопреки, Кристин Фоллс и ее несчастный ребенок проникали в мысли, как лезвие ножа — между дверной коробкой и запертой дверью. Кристин Фоллс, Мэл, Костиган, Джуди и Панч… — Только учти, бедная Крисси умерла не от эмболии, — тихо сказал он спящей девушке. — Хотя так написал в ее досье твой папа, которому она очень нравилась.

Квирк посмотрел в окно, которое никогда не зашторивал. Дождь перестал, и, прижав лицо к стеклу, он увидел луну и бегущие облака с прожилками, которые городская иллюминация окрашивала в синевато-багровый. Взглянув на Фиби, Квирк достал из расшитой блестками сумочки записную книжку в красной кожаной обложке, которую подарил племяннице на последний день рождения, и, разыскав нужный номер, подошел к телефону.

А вот и Конор Каррингтон! Увидев его, Квирк открыл все то же окно и бросил ключ вниз прежде, чем молодой человек позвонил в дверь. В отличие от жены, у мистера Пула лисьи уши, ему и три этажа не помеха. Фиби по-прежнему спала на диване, ее вещи — платье, комбинацию и чулки Квирк развесил на кресле перед камином и просушил. Девушка не просыпалась, и Квирк как следует потряс ее за плечо. Когда она открыла глаза, в них читался животный страх. Казалось, сейчас она выскочит из-под покрывала и даст деру.

— Спокойно! — бесцеремонно проговорил Квирк. — За тобой приехал юный Локинвар[16].

Пока Квирк собирал ее вещи, Фиби сидела, понурившись, потом неуверенно встала. Со сна губы были совсем сухие — девушка облизала их, взяла вещи и позволила Квирку отвести себя в спальню.

Квирк сразу понял: Конор Каррингтон из тех, кто входит бочком, даже не входит, а проскальзывает. Высокий, жилистый, с длинным бледным лицом и гибкими белыми руками он напоминал чахоточных героев викторианских романов. Нет, это если придираться, а по всей справедливости Конора следовало назвать привлекательным, хотя и слегка тщедушным. С другой стороны, Конору Квирк явно не понравился, но дело тут опять-таки было в нервах и подозрениях. Конор приехал в коротком твидовом пальто поверх темного в тонкую полоску костюма, больше подходящего мужчине, не желавшего становиться его тестем, и мягкой фетровой шляпе, которую держал обеими руками. «С таким видом на поминки малознакомых людей приходят», — подумал Квирк. Конор отдал ему'ключ, а шляпу протянул неуверенно, словно боялся, что ее не вернут.

Корон скользнул в гостиную — бочком, снова бочком — и огляделся по сторонам, будто без слов задавая вопрос.

— Фиби выйдет через минуту.

Каррингтон кивнул, поджав неожиданно пухлые розовые губы — настоящий домашний мальчик!

— Что произошло?

— Фиби была на вечеринке, очевидно, не с вами. Вам нужно лучше за ней присматривать! — Квирк показал на поднос. — Выпьете кофе? Нет? Правильно, все равно остыл. Курите? — Молодой человек снова покачал головой. — Никаких слабостей, да мистер Каррингтон? Вероятно, мне можно на «ты». Давай я буду звать тебя Конором, а ты меня — мистером Квирком.

Пальто Каррингтон так и не снял.

— Почему она приехала сюда? — недовольно спросил он. — Могла мне позвонить. Я прождал целый вечер.

Квирк подавил кривую усмешку: в котором часу ложится спать этот милый юноша?

— По словам Фиби, родители не позволяют ей за тебя выйти, — объявил Квирк и встретил недоуменный взгляд Конора. Они были почти одного роста, широкоплечий мужчина и тщедушный юноша. Квирк с удовлетворением отметил: если он и уступает полдюйма, то лишь потому, что стоит босой. — Боюсь, им не нравится твое племя.

— Мое… племя? — Каррингтон порозовел и тактично откашлялся в кулачок.

Квирк пожал плечами: к чему развивать эту тему?

— А ты вопрос-то поднимал? — только и спросил он.

Каррингтон снова кашлянул в кулачок.

— Мистер Квирк, думаю, нам не стоит об этом говорить.

— Да, ты, пожалуй, прав.

Из спальни вышла Фиби. Увидев ее прическу а-ля Медуза горгона и влажное платье, липнущее к ногам, Конор Каррингтон поднял брови и нахмурился. Фиби держала в правой руке чулки, еще не совсем сухие, в левой — босоножки на высоком каблуке. Через левый же локоть она перекинула вельветовые брюки Квирка.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросила она.

— Мистер Квирк вызвал меня по телефону. — Каррингтон обжег ее гневным взглядом, но фраза получилась довольно сухой и невыразительной. — Пошли, я отвезу тебя домой! — проговорил он, понизив голос до хриплого шепота.

— Ага, сейчас!

— Пожалуйста, Фиби! — шепот Каррингтона прозвучал резче и раздраженнее.

Квирк устроился у камина и, как зритель теннисного матча, поочередно смотрел то на одного, то на другую.

— Парень, на твоем месте я бы вызвал ей такси. Вряд ли Гриффины поймут и оценят, если в три утра у их дома остановится старая машина, и из нее выберешься ты с пьяной Гонорией Глоссоп[17] в обнимку.

Фиби ответила хитрой заговорщицкой улыбкой.

— Пошли! — куда громче проговорил Конор Каррингтон, в голосе которого слышалось отчаяние. — Обувайся!

Фиби уже обувалась — как цапля, подняла одну ногу, а другую согнула, пытаясь надеть непослушную сырую туфлю. На лице поочередно мелькали досада и раздражение. Каррингтон снял пальто и накинул девушке на плечи. В простом жесте было столько нежности и заботы, что Квирк невольно растрогался. Интересно, откуда этот Каррингтон — из Мита или из Килдэра? Богатая земля, богатое наследие. Скорее всего, покрутится несколько лет в юриспруденции и с удовольствием вернется на землю отцов. Сейчас Конор почти мальчишка, но ведь опыт приходит с годами. Пожалуй, Фиби сделала неплохой выбор: все могло быть куда хуже.