Тайна Кристин Фоллс - Бэнвилл Джон - Страница 31

— Конор! — позвал Квирк. Молодые люди обернулись чуть ли ни синхронно: лица у обоих свежие, глаза ясные. — Конор, ты должен бороться.

Квирк с Барни Бойдом договорились встретиться у моста на Бэггот-стрит. Они брели тем же самым бечевником, по которому Квирк гулял с Сарой в воскресенье, казавшееся сейчас древней историей. Стояло прохладное ноябрьское утро, солнце вяло пробивалось сквозь туман, вокруг царила почти невероятная тишина, словно в Дублине из живых остались только Квирк и Бойл. Барни явился в черном пальто почти до пят. Без пуговиц и пояса, при ходьбе оно развевалось, как тяжелая накидка. На улице, среди бела дня Барни казался робким, чуть ли не беспомощным. Он заявил, что давно не видел мир в лучах утреннего солнца, но перемен к лучшему не замечает.

— Типичное отравление свежим воздухом! — пошутил Квирк, когда Барни закашлялся. — Вот, закури! — Он чиркнул спичкой, Барни наклонился вперед и, прикрывая пламя своей детской ладошкой, легонько коснулся пальцами его руки. Квирк чуть не вздрогнул: не по нутру ему эти нежности, хотя пока все было в рамках приличия. Неужели сплетники не врут, и Бойл впрямь западает на мальчиков?

— Господи, вот так-то лучше! — прохрипел Барни. «Народный» поэт и драматург, Барни Бойл, вопреки якобы гомосексуальным наклонностям, жил с миловидной женой, которая не только терпела его выходки, но и рисовала изящные акварели, в премилом домике с оштукатуренными стенами в зеленом районе Доннибрук. Впрочем, корни есть корни, и связь с дублинским дном не обрывалась ни на секунду. Квирку потребовалась информация, и Барни, как он сам выразился, «постучался в нужные двери».

— Долли знают все плюшки, — заявил он. Квирк кивнул, а сам подумал: «Плюшки, это, очевидно, шлюшки. Дело только в рифме или тут более тонкая ассоциация? И те и другие сладкие… У Барни же никаких штампов, сплошные авторские перлы» — К ней они ходили, когда возникали проблемы.

— Какие еще проблемы?

— Ну, нежелательные последствия профессиональной деятельности.

— И Долли устраняла эти последствия? Сама?

— По словам плюшек, она простой вязальной спицей управлялась, но мастерски. Денег, похоже, не брала. Работала, как говорится, ради славы.

Так на что она жила?

— Ее хорошо обеспечивали. По крайней мере, так говорят.

— Кто обеспечивал?

— Неизвестное лицо или лица.

Квирк хмуро уставился в туман.

— Только взгляни на этих тварей! — воскликнул Барни, остановившись. Из-за осоки выплыли три утки и негромко закрякали, словно на что-то жалуясь. — До чего же я их ненавижу! — Бойл даже лицом просветлел. — Я рассказывал тебе историю про моего папашу и уток?

— Да, Барни, и не раз.

— Ну, тогда извини, — надулся Бойл, уже докуривший сигарету. — Пойдем выпьем?

— Побойся бога, Барни, сейчас же всего одиннадцать!

— Правда? Господи, тогда пошли скорее!

Они завернули в паб «47» на Хаддингтон-роуд. В такое время других посетителей не оказалось. Неподвижный воздух провонял табачным дымом. Бармен в рубашке с коротким рукавом читал спортивную колонку вчерашней «Индепендент». Барни заказал бутылку портера и порцию виски, чтобы его «запить». От резкого запаха портера и едкого — солодового виски у Квирка зачесалось в носу.

— А про парочку, что меня донимала, ничего не выяснил? — поинтересовался он.

Барни отлепил по-детски аккуратный розовый рот от стакана и стер желтоватую пену с верхней губы.

— По твоим рассказам, носатый похож на Терри Торми, брата Эмби Торми, который раньше входил в Звериную банду.

— Эмби? — удивленно переспросил Квирк.

— Да, уменьшительное от имени Эмброуз. Не спрашивай меня, не я его так назвал!

— А второй тип?

— Как же его, Кэллахан? Нет, Галлахер! Парень немного с приветом, зато, когда заведется, очень опасен. Если, конечно, это тот, кто тебя интересует. — Эффектно отставив мизинчик, Барни поднял стакан с виски, залпом осушил его, поморщился, шумно втянул воздух и, опустив стакан на стойку, взглянул на бармена.

— Aris, mo bhuachailfn![18] — попросил он.

Медленно и совершенно безмолвно бармен налил янтарную жидкость в мерный стакан из олова и перелил в стакан Барни. За маленькой церемонией наблюдали и Квирк, и Бойл, хотя заплатить пришлось Квирку. Бойл велел бармену оставить ему всю бутылку.

— Лучше сопьюсь, чем судьбе покорюсь! — пояснил он и искоса взглянул на Квирка: каламбур был уже, что называется, «с бородой», впрочем, как и многие другие.

Квирк подумал, что Бойл превратился в назойливого Фальстафа[19], хотя, если честно, сам рядом с ним на короля Генриха не тянул. Раздосадованный, он заказал «кофе по-местному» — кипяток с капелькой черного сиропа из квадратной банки с надписью: «"Ирел", лучший кофе Ирландии». В сомнительного вида напиток Квирк всыпал три чайные ложки сахара, три с горкой! «Что я здесь делаю?» — беззвучно спросил он себя. Барни словно прочел его мысли, смерил насмешливым взглядом и доннибрукским елейным голоском спросил:

— Похоже, ты выбит из колеи, да, Квирк? Терри Торми с придурковатым приятелем, убитая Долли Моран… Что ты задумал?

Другим туманным утром Квирк в черном пальто со шляпой в руках вышел из дома и натолкнулся на детектива-инспектора Хакетта. Детектив, тоже в пальто, только форменном, и в шляпе прогуливался по тротуару и курил. При виде Хакетта с его широким лицом и обманчиво-дружелюбной улыбкой сердце Квирка пустилось галопом, как у преступника. Мимо на высоких черных велосипедах проехали три молодые монахини — три пары прикрытых длинным одеянием ног работали практически синхронно. Сырой воздух пропах дымом и выхлопными газами. «Зима наступила, — мрачно подумал Квирк, — а я все так же спешу на службу вскрывать трупы».

— Доброе утро, мистер Квирк! — поприветствовал детектив, бросил бычок на асфальт и раздавил носком ботинка. — Я случайно проходил мимо и подумал: вдруг вас перехвачу?

Квирк не спеша спустился по лестнице и надел шляпу.

— Сейчас половина девятого, — сказал он. — В это время вы «случайно» проходили мимо?

Хакетт улыбнулся еще шире.

— Ага, с детства рано встаю.

Они вместе зашагали к Меррион-сквер.

— Наверно, в детстве вы поднимались в пять утра, чтобы коров подоить, — съязвил Квирк.

— Как вы догадались? — усмехнулся Хакетт.

Квирк мечтал поскорее от него отделаться и украдкой оглядывал улицу в поисках такси. Накануне вечером он был в пабе «Макгонагл» и сейчас боялся в порыве наговорить лишнего, тем более Хакетт был подозрительно дружелюбен. Увы, такси не подвернулось. На Фитцуильям-стрит они попали в толпу закутанных клерков, спешащих в государственные учреждения. Хакетт закурил, закашлялся, и Квирк, закрыв глаза, прислушался к шороху слизи в бронхиолах инспектора.

— Есть подвижки по делу Долли Морган? — спросил Квирк.

После секундной паузы Хакетт не засмеялся, а заржал так, что плечи задрожали. Фасады с высокими окнами взирали на него с холодным неодобрением.

— Ах, мистер Квирк, вы слишком часто ходите в кино! — радостно воскликнул он, поднял шляпу, ладонью той же руки вытер лоб и опустил шляпу на место. — Так, значит, подвижки… У нас целый набор отпечатков пальцев, волосы, окурок «Балканского собрания» — пепел я сразу узнал — и счастливая обезьянья лапа, оброненная человеком восточного происхождения, вероятно, матросом-индийцем. — Инспектор ухмыльнулся, между зубами мелькнул кончик языка. — Нет, мистер Квирк, серьезных подвижек нет, если, конечно, не считать подвижкой то, что мне велено закрыть дело. — На глазах изумленного Квирка инспектор почесал нос и снова ухмыльнулся. — Приказ свыше, — тихо добавил он.

Впереди замаячил купол здания парламента. Похожее на огромный каменный пудинг за воротами, оно вдруг показалось Квирку зловещим.

— О чем это вы? — спросил он, нервно сглотнув. — Что значит приказ свыше?