Самый лучший комсомолец. Том второй (СИ) - Смолин Павел - Страница 56

Галина Алексеевна — секретарь Полевого — выдала нам чаю с вездесущими сушками и новинкой: «десертом сыросодержащим по древнегреческой технологии ГОСТ такой-то», на витринах кондитерских — «Потёмкина радость», в моем таймлайне — чизкейк. Стоит — атас! — полтора рубля, но все равно нарасхват. Продукт кооперации нашего совхоза с двумя соседними колхозами, включая тот, которым рулит отец моей курортной Сонечки. С ней пока не виделись, но почему-то хочется — чисто на реакцию посмотреть.

— В Масукуве сегодня отличная погода! — похвалил нас Саката-сенсей.

— Надеюсь, в Токио тоже отличный день, — не остался в долгу я.

Поулыбались, макнув сушки в чай — нравится интуристам этот прием осваивать.

— У вас получилась занимательная манга, Тукачеву-сенсей, — начал процедуру перехода к делу редактор.

— Похвала профессионала особенно ценна, — поблагодарил я и отвесил ответный комплимент. — Издательство Kodansha может по праву гордиться своей историей.

— Печатью антикоммунистической пропаганды, — подубавил улыбчивость гостей Борис Николаевич.

— Органы печати всегда подчиняются действующему законодательству, — авторитетно пояснил Мичиру-сан на правах юридически подкованного японца.

— Это так, — покивал я, чтобы не давать повода обвинять нас в лицемерии.

Но мне наши СМИ нравятся — смотришь и видишь, насколько все в стране хорошо.

— Как я и сказал, Тукачеву-сенсей, «Наруто» — хорошая манга, но ваши условия… — начал торговаться Саката-сенсей.

— Немного старого оборудования и уменьшенный в компенсацию процент наших доходов, — пожал я плечами. — По-моему это справедливо. Манга — не хорошая, она — уникальная и продолжительностью в десятилетия реального времени. Потенциально — бесконечная, у Наруто ведь может родиться сын — Боруто, — улыбнулся. — И при этом фан-база будет только расти, потому что планка качества не опустится — иначе я потеряю лицо, а этого я себе позволить не могу.

Да и надо смотреть правде в глаза — «планка» там та еще.

— Разбираетесь в манге, Тукачеву-сенсей? — улыбка редактора еще немного поникла.

— Мне возят все достойное внимания, в том числе журналы вашего издательства, — развел я руками. — Но, простите за прямоту, вы и сами это прекрасно понимаете — «Наруто» совсем другой уровень. А ведь это — моя дебютная работа.

— «Старое оборудование» может работать десятилетиями, — вставил копеечку юрист.

— Качество японских товаров делает вашему народу честь, — не проявил я понимания.

— «Уменьшенный процент» — это ведь буквально один процент, — продемонстрировал азы умения читать контракт редактор.

— Который на долгой дистанции окупит оборудование в десятки раз, — развел я руками. — Поэтому контракт и заключается только на «Наруто» — следующая манга обойдется вам дороже, и вам же будет хуже, если старое оборудование выйдет из строя — придется добавить в условия новое.

— Возможно, вы не совсем понимаете специфику японского рынка, — решил осадить зарвавшегося ребенка юридический японец. — Kodansha протягивает вам руку дружбы, Тукачёву-сенсей, — смягчил угрозу. — В нашей стране ваша известность как писателя почти нулевая, а ваши песни поют другие. Кто обращает внимание на имя композитора?

— Так и есть, — кивнул я. — Но уровень моей известности стабильно растет во всем мире. Дойдет и до ваших берегов, и тогда «специфика вашего рынка» не станет помехой — я знаю, что все крупнейшие издательства Японии принадлежат одному кабусики-гайся, но всегда найдется кто-то достаточно отважный, чтобы принять наши условия. Кроме того — я ведь легко могу переименовать и слегка переделать «Наруто», впарив его американцам в качестве комикса.

— Тогда почему вы сразу так не сделали? — из последних сил вымучивая улыбку, спросил Саката-сенсей.

— Моя первая любовь была японкой, и я по ней немного тоскую, — вздохнул я, посмотрев в окошко. — Поэтому я испытываю к вашей стране совершенно иррациональную после того, что я только что услышал симпатию, — посмотрев на часы, поднялся на ноги. — Извините, очень много работы. Надеюсь нас с вами ждет долгое и продуктивное сотрудничество, Саката-сенсей, Мичиру-сан, — пожал руки дисциплинированно подскочившим японцам и покинул кабинет под тоскливыми взглядами КГБшника и Внешторговца.

Улыбнувшись вышедшей следом за мной Виталине, попросил:

— Поехали в кафе-мороженое, раз уж у нас тут полтора часа свободного времени нарисовалось.

— Ты же понимаешь, что нарушил все правила переговоров в глазах наших японских партнеров? — спросила Виталина по пути к машине.

— Понимаю, — подтвердил я.

— Зачем?

— А че они мне херню втирают? — обиженным тоном проныл я. — Пугают ребенка — специфика рынка, говорят. Оно мне надо, на шантажистов время тратить? Это сольются — придут другие.

— И ведь придут, — вздохнула Вилка.

— Да и эти никуда не денутся, — отмахнулся я. — Более того — японцы при всей своей внешней строгости натуры в массе своей тонко чувствующие. Ты знала, кстати, что одной из причин тотального пососа Империи в Русско-Японскую войну была гораздо большая степень грамотности у японских вояк? Наши островные партнеры по геополитическому процессу быстро поняли, что образование можно использовать себе на руку — пичкая народ отборной пропагандой с националистическим уклоном. У нас, например, образование народу давать боялись — быдло ведь неминуемо начнет читать Карла Маркса, — захихикал. — Сослагательное наклонение к истории применять нельзя — она ведь оперирует исключительно свершившимися фактами — но я твердо уверен, что развитие страны можно направить в благоприятном направлении в любой исторический момент. Жили бы сейчас в Империи, царь — чисто как талисман на благополучие, вокруг — капитализм со всеми причитающимися, население — полмиллиарда человек, торгуем хлебушком и нефтью, хрустим французской булкой, ходим в церковь, средний уровень жизни примерно как щас. Чем плохо?

— Короноваться будешь! — ощерилась Виталина с видом «вывела тебя на чистую воду».

— Ежели народ попросит, — застенчиво шаркнул я ножкой. — Император Советский и Соцблочный, протектор Африки и Кубы, почетный академик Пекинского и Токийского университетов…

— Сокрушитель миров, — вклинилась Вилка.

Поржали, забрались в «Роллс-Ройс» — Магомаев на гастролях, попросил у него покататься.

— Это ты когда в окно смотрел показывал какой ты тоже тонко чувствующий? — вернулась девушка к теме переговоров.

— Сигнал! — глубокомысленно покивал я. — «Я тут весь такой занятой, творчески одаренный и с ранами на душе к вам с «иррациональной симпатией» пришел, а вы мне показали истинное японское лицо, жадины и злодеи. Спорить не стану, но предположу, что юридического японца в ближайшее время уволят за неумение торговаться. А с меня какой спрос? Я, во-первых, гайдзин, во-вторых — твАрческий. В-третьих — много работаю.

Виталина фыркнула.

— Для стороннего наблюдателя, — не обиделся я. — О нюансах ведь никто не знает, поэтому в их глазах для достижения такого уровня продуктивности как сейчас я должен вкалывать 24/7. У них там трудолюбие — главная благодетель, что, опять же, идет мне в репутацию жирным плюсом, и, отдельно от меня, очень удобно для «экономических чудес» — именно такое в Японии прямо сейчас потихоньку и происходит. Пара десятилетий, и мы рискуем им проиграть по проценту от мирового ВВП. Прикинь как унизительно — это ж совершенно никчемный по размерам архипелаг!

— Но теперь-то все будет по-другому, — процитировала мне меня Виталина.

— Обязательно! — покивал я. — Видишь как интересно получается — будто я сам выдумываю долгоиграющие грустные сценарии для СССР, а потом сам от них страну и спасаю. Кто тут маленький аналитический гений?

— Не такой уже и маленький, — сделала мне приятно Вилка, и мы пошли трескать мороженое.

Посреди процесса в кафе вошел пожилой, широко мне улыбнувшийся плешивый японский дяденька в сопровождении японца помладше и черноволосого. С ними — дядя Витя, украдкой показавший мне кулак.