Я твоя навеки, ты мой навсегда (СИ) - Ночь Ева - Страница 14

Я позволил себе полюбоваться её красотой и чистой кожей.

Я позволил внутри повыть от восторга, оглаживая взглядом сочные губы.

Я даже разрешил себе оставить дыхание на её губах. Ещё немного – и капец бы всему. Поэтому я мужественно взял себя в руки, ноги и прочие ограничители, чтобы не сорваться.

Да, я хотел повторения. Да, я жаждал обладать этой женщиной. Но в туалете на выставке – это уже перебор. Про офис я старался не думать. Утешал себя тем, что всё, что там случилось, – случай эксклюзивный, от неожиданности и потому что я помнил, всегда помнил Илонкину идеальность для меня. Женщины были, а таких, как она, – ни разу. Подобное не забывается. Притупляется, но не уходит из мозга и прочих частей тела навсегда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Значит, ты выбрала игру, Бояркина, – сказал я ей, делая шаг назад. Как она и просила, но сейчас это мой личный выбор, а не её монарший приказ. – Ну, что ж. Поиграем.

– Островский, не выдумывай ничего, пожалуйста! – взмолилась она, но на амбразуру не кинулась. Стойкая. Восхищаюсь! – Никаких игр! Что тебе в голову взбрело?

Узнаешь. Ты всё узнаешь со временем. Не только же мне здесь умирать, отслеживая твоё красное платье? Пусть и другие понервничают, покусают локти, побесятся. Никто из них не знает тебя так, как я. И никто не способен правильно оценить

Я практически набросал идеальный план, который собирался воплотить в жизнь. Но для этого мне нужно было собраться и находиться от Бояркиной подальше, потому что когда она рядом, мозг стремился перетечь в совершенно другое место, которое подождёт своего звёздного часа. Чем дольше ожидание, тем слаще победа. Приз стоит того, чтобы за него побороться.

– У меня всё в порядке с головой, мозгами и всеми остальными частями тела. Туда ничего просто так не забредает, Илон, – сказал я, пытаясь мужественно выдернуть себя из ревущего марева, что затягивало меня в воронку буйства, которое стремилось вырваться наружу и победить здравый смысл. – Увидимся на аукционе, – скользнул я ещё раз с сожалением взглядом по её губам. Терпение и выдержка. И мы победим.

С этими словами и мыслями я вышел вон, оставив Бояркину в раздрае собственных чувств. Ну, не только же мне умирать? Пусть и она немножко поумирает за мной. Ну, хоть чуть-чуть.

Илона

Это что сейчас было?! Что это было?! – спрашиваю я у белого потолка, где загадочно мигают светильники, что пролегли двумя взлётными полосами.

«Нас чуть не поцеловали!» – радовался чему-то Опти.

«Вас – пожалуйста, – надулся Песси. – А нас не надо, мы не нуждаемся, – залез он поглубже в нору и оскорблённо сжал губы. – Будут тут ещё всякие… каждые… проходимцы…» – бормотал он, выстраивая оборону.

«Ну и дурашка! – Опти пошёл в атаку. – Если бы не ты, мы бы были посмелее и получили бы поцелуй! Вон, хозяйка тоже так думает, между прочим!»

– Молчать! Вас не спрашивали! – гаркнула я вслух, понимая, что не очень хорошо себя контролирую.

«Ну, да, поманили морковкой… как осла, которого на скотобойню отправят, а вы и рады, идиоты» – у Песси вообще дурной характер, а тут все его углы наружу вылезли.

– Я и так молчала! – возмутился кто-то у двери.

Я сфокусировалась. На пороге туалета тётка стоит. У неё на башке – Пизанская башня, которая ещё не совсем накренилась. Я таких шиньонов миллион лет не видела. Руки у тётки, как у свиньи копытца, под необъятной грудью сложены, пальцы-сардельки кольцами украшены. Вместо платья – чехол от танка. Вот это и я понимаю: выйти в свет и выгулять все свои драгоценности. П – повод.

– Я вообще-то в туалет, – посмотрела она на меня злобно-поросячьими глазками и пошла в атаку. – По прямому назначению, а не то, что некоторые.

Необъятные телеса потеснили меня, хоть места для маневров хватало, и гордо поколыхались в сторону ближайшей кабинки.

– Культурное мероприятие! Возмутительно! Места им мало! Даже в туалетах! Какой позор!

Видимо, тётка Островского узрела на входе.

Я решила ей не возражать и молча удалилась, размышляя о том, как скучно я, оказывается, жила все эти годы. Ровно до того момента, пока в мою жизнь внезапно не ворвался Островский.

Но кому я лгу? Песси или Опти? Островский из моей жизни и не уходил. Сидел в засаде и дремал, выжидая. Теперь он вырвался на волю и начал махать шашкой наголо. Рубить налево и направо всё, что я так тщательно выстраивала. Какой бастион устоит, когда Островский нацепил на себя погоны гордого главнокомандующего и поставил перед собой какую-то цель?

Но главным было не это. Я готова сдаться. Да я почти и не сопротивляюсь, если уж руку на сердце положить.

Да, я хотела, чтобы он меня поцеловал. И руки его на себе хотела ощутить ещё раз. Мне этого не хватало. И с этим точно нужно было что-то делать. Срочно. Потому что потом будет поздно.

Сегодня он здесь, завтра окажется снова вне зоны доступа, а я опять останусь одна с разбитым вдребезги сердцем, которое за одиннадцать лет толком не очухалось.

– Илона, – уверенно взял меня под руку Антон. Я о нём успела позабыть, пока отсутствовала. Все мысли другой человек вытеснил.

Вот. На этом и нужно сосредоточиться. У меня тоже есть цель. Я собралась найти спутника жизни. Чем этот Антон плох? Только тем, что он не Островский? Так никто им не будет. Именно поэтому нужно искать не недостатки, а достоинства. И у кого их окажется побольше, тот и получит главный приз – меня.

А что? Я достойна. И вполне способна увлечь мужчину. Именно поэтому я улыбнулась мужчине, что слишком внимательно меня разглядывал.

– Что вы во мне ищете? – спросила смело, потому что именно этим мы обязаны заниматься – узнавать друг друга получше.

Кажется, мне удалось его озадачить – Антон посмотрел на меня ещё пристальнее. Взгляд его прошёлся от макушки до пят. Заинтересованный такой чисто мужской взгляд. Оценивающий. Говорить он не спешил, поэтому я решила его подтолкнуть.

– Ну, вы пришли подготовленным. Знали, кто я и, вероятно, чем занимаюсь. Что могло вас привлечь в такой женщине, как я?

– Знаете, – улыбнулся он тонко и повёл меня к картинам, – это может показаться странным, но у меня никогда не было отношений с умными женщинами. По-настоящему умными, – поправился он. – Как-то так получалось, что попадались либо умные, либо красивые. Сами понимаете, в чью пользу склонялись весы.

– Понимаю, – благосклонно опустила я ресницы и мужественно подавила в себе желание выдернуть руку из захвата его ладони.

Самодовольный осёл. Да он просто тупо выбирал тёлок, а на всё остальное ему плевать было с высокой горы. На фоне красавиц без мозгов всегда выглядишь небожителем, практически инопланетным разумом. А на таких, как я, офисных крыс, он даже не фокусировался.

Встреть он меня где-нибудь случайно, прошёл бы мимо, не скользнув и взглядом. А тут вон изучает, как неведому зверушку. В диковинку ему. Открытия делает, удивляется.

Я не могла его осуждать. Он такой же, как и большинство мужчин определённого круга. Их вполне устраивают модельные параметры – ещё одно приобретение, выгодное (или не очень) вложение денег для статуса, имиджа, развлечений. Красивая женщина – обязательный атрибут успешного мужчины.

– А что во мне видите вы? – поинтересовался Антон в ответ. И то, что он не захотел вникать в мои соображения, тоже весьма неплохо его характеризовало.

– Пока ничего, – ответила слишком честно и улыбнулась. Ну, если он о достоинствах, которые я пытаюсь в нём рассмотреть, то, наверное, придётся заказать лупу. Большую такую, как у детектива Шерлока Холмса. Я в кино видела. Или нет. Круче. Современнее. Электронный микроскоп. Для большей точности и вероятности что-нибудь всё же обнаружить, что меня удивит или порадует.

– Совсем-совсем ничего? – кажется, он подумал, что я лукавлю.

– Ну, кроме очевидных вещей: вы человек небедный, весьма неглупый, у вас хороший смех.

Ну, если покопаться, ещё и не такое можно нарыть. По сути, я понимала: этот Антон мне не по душе, потому что кое-кто засунул в мою душу свои лапы и не собирается их оттуда убирать.