Ты меня поймал (СИ) - Вольная Риша - Страница 41

Я, ешкин кот, люблю этого кровопийцу!

— Это вас, — врывается в моё истерзанное сознание голос охранника.

Илья протягивает мне свой ушной наушник. Недоверчиво смотрю на устройство, но прижимаю к уху.

— Я тебя всё равно поймаю, Мотылёк. Ну а пока лети.

Спокойный, но словно надтреснутый голос Третьякова наполняет меня своим бархатным звучанием.

Передатчик забирают, а меня усаживают в машину.

Это сейчас де Бомарше сказал мне прощай, но как-то временно что ли?!

Ничего не соображаю, гормоны словно разом взбесились, и теперь меня постоянно штормит до трясучки в руках.

Таблетки. Мои особенные пилюли, что прописал отец на постоянной основе. Я же забыла их выпить вчера и сегодня пропустила утренний приём.

Лев прав. Сейчас мне определённо точно надо лететь домой, а дальше на свежую голову разбираться в СВОИХ чувствах.

Сегодня ровно неделя, как граф Лабарр де Бомарше отпустил меня, знающую все его секреты, на свободу и до сих пор никак не напомнил о себе.

Только в отличие от него, успевшего за этот срок дважды слетать в другие страны, я всё это время безвылазно сижу дома и рисую.

Не его. Почти не его, а пейзажи и архитектуру, словно во мне что-то просыпается и тянет изобразить красоту еловой ветки под пушистым снегом.

Очнулась от маниакального стремления писать только вчера вечером, когда пришла соседка и привела-таки моего будущего мужа.

Забивая на правила приличия, я захлопнула дверь перед их носами, предварительно любезно пояснив, что самостоятельно отобрала себе кандидатуру в супруги.

— А когда замуж!? — не растерялась женщина.

— Скоро. Приглашения будут позже.

И всё. А ведь даже не соврала. Не насчёт скорого замужества, а по поводу выбора мужчины моей жизни.

Граф Дракула полноценно занял первое место, и пока я не знаю, как его оттеснить в сторону.

Хотела ему позвонить, но поняла, что не знаю номер его личного мобильного, а искать через рабочие — это уже перебор. Именно тогда включила новостной канал, и вскоре мне публично доложили о передвижениях Третьякова по миру.

Сначала обиделась, подулась, что я тут чахну, а он как ни в чём не бывало работает. Потом через пару часов и парочки конфет смилостивилась над мужчиной — а что ему остаётся делать?! Он же мужик, причём ответственный за стольких людей, работающих на корпорацию де Бомарше.

А я?! Такая вот попка земли, ради которой он должен всё бросить? И жить в моей тени?!

А сегодня сил скучать не осталось. Обещал же меня найти и поймать! Так где этот любитель ловли бабочек?!

— Третьяков сегодня возвращается из поездки в родительский дом. В последнее время в СМИ так много разнообразной информации о графе от торговли невинными младенцами до возможного скорого отцовства, что общество теряется в догадках, — снова доносит энергичная девушка с телеэкрана.

Не общество, а вы, противные журналюги, не знаете, чтобы ещё пристрочить человеку. Отцовство Третьякова… это по душу Натали, которая с того пятничного вечера даже ни разу не позвонила.

Родственница моя на днях сообщила, что отец её буйствовал, а потом, обвинив в связях с каким-то старикашкой, отправил в деревню к какой-то тётке.

Стало даже обидно за Льва. Ну какой он старикашка! Всем бы старикашкам так выглядеть. А сколько ему вообще лет? И старикашки — это со скольки?

Вот прицепилось же это противное слово.

А насчёт детей… тут у меня раздвоение личности. И, вроде бы, Лев всё прояснил, но эта история с несовершеннолетней не могла оставить меня в покое. Дети — это моя больная тема в связи с неполноценностью тела, и лишение кого-то ребёнка по непонятным причинам сносит мне башню.

Выключаю телек, так как смотреть дальше на невыносимо прекрасного и далёкого графа сил моих нет. Бреду до холодильника, но он такой же пустой, как и моя душа.

Приходится одеваться и тащиться в магазин.

Иду вдоль стеллажей супермаркета недалеко от дома, но меня всё уносит в воспоминания прошлого с моим любимым, чертовым де Бомарше, чтоб ему трижды чихалось, икалось и ещё чего-нибудь похуже.

— Барышне не нравится ассортимент? — торможу тележку, что качу перед собой, и в шоке таращусь на парня рядом со мной.

Голос Леонардо я точно не могу спутать, но вот его образ — ботинки на толстой подошве, джинсы, кожанка с меховой подкладкой, под ней свитер и на голове модная кепка— меня сбивает с толку. И только зелёный взгляд с золотой искринкой знакомо скользит по мне сверху вниз и обратно.

В душе одновременно радость и злость. Ну как так может быть?! Делаю шаг в сторону, собираясь сменить направление, но мужчина двигается со мной в унисон.

— Вы меня преследуете? — как можно холоднее интересуюсь у него, а сама всё думаю — сбежать или выслушать то, что граф явно жаждет мне высказать.

— Да.

— И зря. Позвольте пройти.

— Не позволяю. Если вам, Илларионова Клара Вениаминовна, нужны причины, то я их сейчас быстренько состряпаю.

Я злюсь, нервничаю и ещё мне очень душно от того, что Третьяков сократил расстояние между нами до ничтожной пары сантиметров. Задыхаюсь от опьяняющего мужского аромата парфюма и очень хочу прикоснуться к его пальцам, что легли на ручку магазинной тележки, слегка задевая мои.

Теряюсь в нашем диалоге, но главное — это не смотреть ему в глаза.

— Лара, посмотри на меня, пожалуйста.

Ни за что! Отрицательно верчу головой и вообще прикрываю веки. Я в домике.

Мужская ладонь уверенно ложится мне на талию, скользит на поясницу, плавно притягивая к мощной груди. Лев склоняется ко мне, стягивая капюшон с моей головы, и зарывается холодным носом куда-то в шею под распущенные волосы.

Мысли в разбег, мурашки вдоль тела, и меня перемыкает от скачка напряжения.

— Мотылёк, ты же знаешь, что четверть половины нашей планеты во власти моего семейства, если не прямую, то через связи? — обречённо киваю. — Вот. Так что я могу «попросить» некоторых людей, которые мне тебя найдут, привезут и бантиком упакуют с биркой «собственность де Бомарше». Могу, но не хочу. Ты знаешь почему?

Сглатываю ком в горле, так как всё ещё во власти ощущений от моей «упаковки» по щелчку графских пальцев.

— Лара, — напоминает о вопросе мужчина и ещё слегка кусает нежную кожу за ушком.

Дьявол его… я не падаю только благодаря тележке и мужской руке.

— Не знаю, — быстро выдавливаю первое попавшееся.

— Так я и думал, — со вздохом заядлого театрала шепчет Лео. — Тогда на балконе, когда мы впервые встретились, я сглупил. Мне нужно было хватать тебя, послать нахрен твою подружку и уже потом распускать хвост павлином. В итоге теперь я вынужден всё время тебя ловить, а это чревато последствиями — я могу сломать твои крылья.

Моё тело едва дышит, пытаясь впитаться в рядом стоящее мужское, а мысли путаются, что я не сразу понимаю, о чём говорит Третьяков.

— Молодые люди, ну вам что, на улице места мало! Хватит обжиматься посреди магазина и средь бела дня. Стыдоба!

Поворачиваю голову, чтобы встретить возмущённый взгляд двух старушек. Мы с Лео и моей тележкой мешаем им проехать.

— Извините. Мы это… — резко оглядываюсь на витрину. — Рис выбирали.

Кидаю сразу две больших пачки в мою тележку, при этом скидывая руку Льва. Торопливо шагаю вперёд и за рукав куртки тяну за собой графа, чтобы заехать в небольшой закуток и пропустить недовольных нами женщин.

Наградив ещё парочкой взглядов нас недостойных, бабушки нас покидают. Они-то ушли, а меня сейчас ожидает гнев Дракулы, которого прервали прямо посреди признательного монолога.

— Лев, что там было про крылья? — пытаюсь вспомнить, но в ответ слышу только смех.

Изумленная поднимаю-таки глаза на мужское лицо. Мне кажется, или у де Бомарше приступ нечеловеческого веселья?!

— Господи, Илларионова, вот ТАК только с тобой может быть, — прикрывая рот ладонью, Лев пытается успокоиться.