Отец-одиночка поневоле (СИ) - Ночь Ева - Страница 31

– А я Маша. Пинцесса Масяня! – сказала Машка и протянула божеству ладошку. – Пойдём, я тебе кухню покажу. У нас там касиво. Не так касиво, как у нас с Алисой, но тоже ничего. А блинчики ты печь умеешь? Я люблю блинчики!

Она тарахтела, пока Ян раздевался. Чёткие движения – ничего лишнего, никакой суеты или неловкости. Он не нервничал, не боялся, что чем-то не понравится. Видимо, понимал: такой красавец, как он, интуитивно вызывает восхищение.

С ума сойти. Умереть и не встать. Затем он взял Машку за руку, словно только этим всю жизнь и занимался, и они отправились на кухню. А я, полюбовавшись на крепкий зад божества, почти вприпрыжку припустила за ними вслед. А то не понятно, кто кого на работу принимает. Судя по всему, ребёнок, у которого никогда не было никаких комплексов.

– Это рекомендации, – выложил он на стол из своего чемоданчика бумаги. – Это мои документы, подтверждающие личность, а это – об образовании.

Золотой мальчик. Всё у него идеально. Бумаги – закачаешься. Я даже глаза протёрла, вглядываясь в его дипломы и сертификаты.

– Вам бы в ресторане каком работать, – пробормотала, не зная, что делать и как к этому относиться. Всё походило на какой-то дурацкий розыгрыш.

– Я и работал, – светло улыбнулся он, демонстрируя ямочки на щеках. Наверное, кто-то за них душу продаёт.

– Тогда что вы забыли здесь? – бестактно, да, но я сейчас никак не могла рассуждать здраво и правильно.

– Наказание. Испытание. Мне интересно, – разводит он руками. – Нужное можете подчеркнуть, Алиса. Для хозяйки этого полудворца вы слишком душевная. Человечная, – снова дарит он мне мягкую улыбку, от которой плывут корабли в пустыне, по пескам, без воды. – Приступим?

– Подождите, – останавливаю я его и пытаюсь отдышаться. – Вы уверены? В том, что хотите здесь работать?

Смеётся он тоже тепло и ярко.

– Я думал, меня будут убеждать, что я не совсем достоин этого замечательного места. Не сомневайтесь: я пришёл, и я буду работать. Если вас, конечно же, всё устроит. Если я вам понравлюсь.

Ему, чтобы нравиться, совершенно ничего не нужно делать. Это как колдовство: открой глаза, вдыхай воздух и иди на его зов.

С трудом соображаю, что мне нужно бы другие его качества оценить – деловые.

– Я не хозяйка, – считаю нужным признаться.

– Я догадался, – ободряюще улыбается он мне.

– Алиса моя тётя, – объясняет Машка, – я папу нашла, и вот, – всплескивает она руками, словно это всё объясняет.

– Интересно. Люблю захватывающие истории, – рассматривает он меня слишком пристально и внимательно. – Думаю, у нас будет время поговорить об этом и о многом другом.

И пока я пялюсь на него, не в силах оторвать взгляд, он достаёт из своего чемоданчика белоснежный передник и такой же китель и, не спеша, облачается в эти одежды.

Естественно, я таращуюсь. Машка тоже, открыв рот. Поспешно пытаюсь проверить собственную челюсть – не упала ли до пола. А Яну всё равно: естественные, неспешные, отточенные движения. И как последний штрих – поварская шапочка, которая безумно ему идёт. Да этому подлецу всё к лицу.

Точно так же он исследует холодильник, кивает головой, достаёт продукты. У него длинные пальцы, красивые кисти. Глядеть не переглядеть. И мы с Машкой его совершенно не смущаем. Надо бы, наверное, уйти, но как?!

– Если вас всё устроит, утвердим меню на неделю, я составлю список продуктов.

Ян из бездонного чемоданчика достаёт ножи. Они сверкают лезвиями и останавливают взгляд.

– Люблю работать своими, – объясняет он, заметив, куда я смотрю.

И с этого момента начинается шоу. Можно с ума сойти, глядя, как он режет мясо, как нежно оглаживает курицу, натирая её специями.

– Нам бульон надо, – запоздало делаю я заказ. – У нас дома инвалид, которому доктор прописал покой и бульон.

И в этот момент Алексеев появляется в проёме дверей.

– Что здесь происходит? – цедит он сквозь зубы, вздёрнув подбородок куда-то в потолок.

_______________________ [1] Ян Стрелец – герой моего романа «Мой идеальный негодяй»

Глава 36

Евгений

Я понимал, что перегнул палку. Осознавал, что на ругани конструктивный диалог не построишь. Но как только я оказывался с Алисой Сергеевной неподалёку, так мы и начинали собачиться.

На душе скребли кошки и выли собаки, но я уединился в кабинете и злился на весь белый свет. Извиняться не собирался.

Испытывал угрызения совести по отношению к Марине. Представляю, если б она увидела эту живописную картину и как я няню «дорогой» называю.

С другой стороны, не дешёвой же мне её называть? К тому же, она и не няня по факту, а тётя моей дочери. А с родственниками нужно осторожно и бережно, с уважением относиться.

С уважением как-то не очень получалось. Да и аргументы мои критики никакой не выдерживали, положа руку на сердце. Я себя оправдывал, а на самом деле тупо пытался подчинить себе эту необъезженную кобылку.

Злой, голодный, раздражённый, я пытался прислушиваться к звукам в доме. Алиса по стенам не бегала, проклятия не бормотала, а, по всей видимости, заперлась у себя в комнате.

Замечательно мы пытаемся ладить: разбрелись, кто куда, так и не найдя компромисс.

Мысли о работе я отбросил в сторону. Можно сказать, у меня незапланированный отпуск. Имею полное право. Представлю-ка, что я женился на Марине, и мы уехали в свадебное путешествие подальше от цивилизации.

Как ни странно, я не испытывал желания проверять, руководить, раздавать ценные указания. Справятся и без меня. Я отключил телефон, прилёг, чтобы вытянуть ноющую ногу и неожиданно уснул с мыслями о том, что надо как-то с Алисой находить общий язык.

Проснулся я оттого, что в доме разговаривали. Но это ещё бы полбеды, потому что, судя по цифрам на часах, Алиса уже с Машкой дома должны быть. Но я слышал мужской голос! Мужской! В моей собственной квартире!

Она что, приволокла сюда очередного кандидата в женихи?

Все благие намерения из меня выветрились в миг, я тут же забыл, что собирался строить хоть какое-то подобие дружелюбных отношений, вскочил с дивана, запамятовав о больной ноге, стукнулся гипсом о пол, чертыхнулся и похромал в направлении кухни.

Последние слова Алисы я услышал. Инвалид?! Ах, зараза такая!

– Что здесь происходит? – спросил я, злющий, как чёрт.

Да так и остался на пороге. И это милая кухарка, которую нахваливал мой друг Костя Громов? Он же и словом не обмолвился, что это мужик! Да ещё какой мужик-то.

Понятно теперь, что Алиса сидит тут, приклеившись задницей к стулу. Да тут кто бы ни был, прикипел бы намертво.

И такой – молодой щенок. Ему, видимо, слегка за двадцать. Ну, или плюс-минус от возраста Алисы Сергеевны. Но выглядел он хорошо за столом. Презентабельно. И то, что делал, тоже смотрелось неплохо. Всё по местам на столешнице, всё, как надо.

– Тестируем шеф-повара, – живо обернулась на мой голос няня-заноза-глаза бы мои её не видели. – Всё, как вы и приказали, Евгений Петрович.

– Папа, папа, я тебе стульчик подам, а то у тебя ножка болит! – засуетилась Матрёшка, и мне немножечко стало легче: ну, хоть одна девочка в этом доме беспокоится обо мне и любит.

– Ян Стрелец, – представился этот самец с убийственной внешностью, делая извиняющийся жест, что руки не подаст – заняты и вымазаны в специях.

– Евгений Алексеев, тот самый инвалид, – брызгнул желчью с удовлетворением наблюдая, как у Алисы щёки красным наливаются.

– Папа, ну ты чего? Алиса пошутила! – вступилась за тётку Матрёшка. Защитница. Нет бы папку выгородить. – А у тебя теперь ножка костяная, как у Бабы-Яги?

Вот она – детская незамутнённость.

– Нет, как у Кощея Бессмертного, брякнул я, не подумав. Зато Машка не сплоховала.

– Ну ты скажешь, – возразила мелкая зараза, – у Кощея не нога, у него – яйцо.