Отец-одиночка поневоле (СИ) - Ночь Ева - Страница 30

– Приложу все усилия, чтобы свободного времени у тебя не оставалось – раз, а время до того, как я стану твоим начальником, пролетит быстро – два.

– Знаете что? – расстреляла его взглядом. – Я думала, что Валериго – монстр, но он, по сравнению с вами, – милый пушистый котёнок.

Алексеев поперхнулся, посмотрел на меня недобро.

– Меня нет. Доктор приказал мне покой. А поэтому со всем, что свалится вам на голову до вечера, справляйтесь самостоятельно.

С этими словами он нырнул в кабинет и ощутимо хлопнул дверью.

Ну и пожалуйста. Ну и отлично! Не видеть его – блаженство. Надо было не уговаривать его в больницу сходить. Пусть бы мучился и страдал. А то теперь никуда от его бдительного ока не деться, будет без конца контролировать и командовать, действовать на нервы!

Я тоже удалилась в свою комнату, в запале и на подъёме от ругательной встряски за час почти завершила проект, над которым работала.

Подъём у меня случился, что удивительно. Вдохновение, оказывается, и на таких эмоциях работает неплохо.

В квартире тихо. Господин Алексеев признаков жизни не подавал, но в таком огромном помещении заблудиться можно, а поэтому вряд ли много шума будет от одного взрослого мужчины, которому и поругаться не с кем.

С другой стороны, он всегда может по телефону разговаривать, а голос у него зычный. Но тишина стоит, а я прислушиваюсь, даже если делаю вид, что мне всё равно.

Немножко его жаль. Он больной и голодный, а злится, потому что сломанный палец болит и я вечно спорю с ним.

Это уже на какое-то раскаяние похоже и на оправдание его поступков. Алексеев тоже хорош, если уж совсем честно разбираться. А поэтому я не сдалась, не стала заходить в его комнату.

Пусть сидит, дуется, злится. Да пусть хоть сам себя съест – пальцем не пошевелю!

С этими мыслями я и покинула квартиру: время уже Маську забирать из детского сада. В адаптационный период мы решили, что и полдня – за глаза. И даже если она себя там хорошо чувствует, всё же не годится обманывать или забывать. К тому же, я переживала: чужой город, чужие дети, чужие воспитатели.

Машина Алексеева с водителем ждала меня на подземной парковке. Уже с детским креслом. Антон снова открыл передо мной дверцу.

– В детский сад? – уточнил он бесстрастно. Я кивнула в ответ.

– Да, пожалуйста. Я покажу дорогу.

– Не надо, – улыбнулся он уголком губ – так, не улыбка даже, а намёк на неё, некая снисходительность к моей дремучей непросвещённости, – у меня инструкции, адрес и навигация.

– Замечательно, – пробормотала я и ушла с головой в собственные мысли и переживания.

– Не хочу уходить! – заявила Маська, а я беспомощно смотрела, как она надувает щёки и губы и топает ножкой. – Все дети целый день, одну меня ты забиаешь ано!

– Думаю, можно Машу на целый день оставлять, – сказала мне воспитательница. – Ей здесь нравится, дети у нас хорошие, условия – выше всяческих похвал. К тому же, ваш ребёнок – очень контактный, ей у нас нескучно. И на занятиях показывает очень хорошие результаты. К тому же, завтра у нас с детьми занимается логопед.

– Хорошо, – аргумент с логопедом оказался решающим.

Машка радостно захлопала в ладоши и больше выделываться не стала.

– Ой, какая машина кутая! – ахнула, когда мы наконец-то выбрались из детского сада. – Папа за мной пиехал?

– Нет, Мась, папа ждёт тебя дома. У него больничный. Ему гипс наложили.

– Охо-хо, охо-хо, – запричитала она, как бабуська. – А он цветочек наш не выкинет? Это же из-за цветочка, да?

– Не выкинет, – успокоила я её, усаживая в детское кресло.

– Ой, новый дядя! – обрадовалась племянница, таращась во все глаза на водителя.

– Это дядя Антон, он будет теперь возить тебя в садик.

– Куто! – снова захлопала в ладоши Машка.

Всю дорогу она тарахтела, как громкоговоритель, рассказывая нехитрые детсадовские новости.

– Я сегодня исовала, и меня похвалили! Лаиса Алексеевна сказала, что у меня талант, вот!

Машка и впрямь рисовала неплохо для своего возраста. Но на то было две причины: скромно надеюсь, что гены передались и нескромно понимаю, что неплохо с ней поработала, чтобы руку поставить. Поля тоже рисовала и художественную школу закончила.

У нас только Ира презрительно фыркала и называла наши художества мазнёй. У Иры совершенно другие таланты преобладали. Она любила считать. Особенно ей нравилось считать деньги.

– Спасибо вам, Антон, – поблагодарила я водителя и получила ещё один намёк на улыбку вместе с кивком.

Кажется, его Машка не раздражала, и я перевела дух. Поначалу я напрягалась, боялась, что он если не накричит на ребёнка, то сделает замечание. Но ничего подобного не случилось.

– Если папа дома, я же могу с ним поигать? – наивно спросила Маська.

– Нет, – огорчила я её, – папе доктор прописал покой, поэтому лучше его не тревожить и вести себя тихо-тихо.

Машка снова надулась и посмотрела на меня так, что на душе стало очень тяжело.

– Не огорчайся, – поправила я ей шапочку, – у нас с тобой очень важная миссия. Сегодня мы будем принимать на работу кухарку. Тётю, что будет нам готовить вкусную еду.

– Здоово! – обрадовалась Машка и тут же забыла о своём огорчении.

В воспитании ребёнка очень важно уметь переключить внимание на что-нибудь другое. Тогда есть все шансы избежать ненужных трагедий.

Глава 35

Квартира встретила нас тишиной. Ничего не изменилось. И снова где-то внутри царапнулось беспокойство. Может, ему плохо?..

Здравый смысл говорил, что перелом большого пальца на ноге ничем опасным не грозит, а тревога вольно или невольно поселилась во мне и никуда не хотела деваться.

– Мы будем ходить на цыпочках, как балеины? – громким шёпотом спросила Масяня.

– Почему бы и нет? Можем, как балерины, а можем, как сыщики – тихонько красться, чтобы не потревожить твоего отца.

Как легко слетело это слово с моих губ… Мы все почти верим, что Алексеев – Маськин папа, но никто из нас не может знать этого наверняка.

Мы себе ни в чём не отказывали: переоделись, насмеялись в своей комнате, выстроили в ряд игрушки.

– Будете оханять папу! – приказала им Машка.

И тут раздался звонок в дверь. Кухарка пришла. Наконец-то.

Шутка ли сказать: мне предстояло определить, годится ли эта женщина готовить в доме господина Алексеева.

Он явно сглупил, доверив это мне, потому что я – особа непритязательная и привыкла к простой домашней пище, а не ко всяким там консоме с профитролями или том ямам, приготовленным по пятнадцати рецептам.

Но Алексеев сам напросился: будет есть то, что закажем и то, что эта чудо-кухарка способна приготовить.

– Добрый день! – открыла я дверь и нацепила дружелюбную улыбку на лицо. Да так и застыла.

Улыбалась я, наверное, глупо, потому что именно так себя ощущала: дезориентированной куклой с растянутыми губами: на пороге стояло божество неземной красоты.

«Невесте господина Алексеева понравится», – первое, о чём я подумала, когда хоть какие-то мысли в голову вернулись.

Стряпуха оказалась парнем. Ну, или дверью ошиблись – я этого не исключала.

– Здравствуйте, – улыбнулось мне в ответ божество и уверенно перешагнуло порог квартиры.

Высокий, гибкий, молодой. Густые тёмные волосы аккуратно пострижены. Глаза – помесь зелени с тёмно-жёлтыми вкраплениями. Чуть заметная ямочка на гладковыбритом подбородке и более отчётливая – на щеке.

– Меня зовут Ян[1].

– Ты наша кухака? – спросила вездесущая Машка. Вот у кого в зобу дыханье не спёрло.

– Если повезёт, я ваш шеф-повар, – снова улыбнулся парень и протянул племяннице чупа-чупс. Наверное, знал, что в доме дети. Или всё предусмотрел. И на кухарку не обиделся.

– Я… э-э-э, – мямлила, пытаясь правильно подобрать слова и выражения. – Алиса, – наконец-то поняла, что нужно представиться всё же.