Отец-одиночка поневоле (СИ) - Ночь Ева - Страница 44

– В самом деле? – уставился на меня Алексеев. Ты бы тоже об этом говорила, окажись в их компании?

Я неопределённо пожала плечами. Если двое говорят об одном, вряд ли им показалась бы интересной другая тема от третьего собеседника.

– О, женщины! – воздел он очи вверх и сжал кулаки.

Лизавета Петровна была не права. Там действительно мускулы ого-го. Куда там Яну, хоть он и гармонично сложен. У Алексеева было на что полюбоваться. А его тыл я давно изучила. Тоже вполне хорош.

– Не смотри на меня так, – ворвался в сознание хриплый голос Евгения.

Я почувствовала, как невольно покрываюсь мурашками. Прикидываться дурочкой и задавать якобы невинные тупые вопросы не стала, потому что да, разглядывала его с интересом.

Ничего лучшего я не придумала, как закрыть глаза и зажмуриться. По-детски, зато точно никак не смотрю – ни так, ни эдак.

– Не гуляй слишком долго. Скоро похолодает, замёрзнешь, – его дыхание слишком близко, и никакая сила не заставит меня сейчас открыть глаза.

Мурашки снова пробежали от кончиков пальцев ног до самой макушки. Такие острые, колючие мурашки, что у меня дыхание сбилось.

– Ты как ребёнок, Алиса. Открой глаза.

Его голос… соблазнял и коварно искушал. Я решила не поддаваться. Помотала отрицательно головой.

– Ладно. Увидимся. Скоро ужин, – провёл он костяшками пальцев по моей щеке, отчего дышать вообще стало невозможно, и ушёл. Я слышала, как хлопнула входная дверь.

Стало тихо, а я всё так же стояла, зажмурившись. Ошиблась я только в одном: перед внутренним взором я видела Алексеева. Со всеми его мышцами. В общем, спрятаться не удалось. Но, наверное, не очень-то и хотелось…

Глава 51

Ближе к ужину мадам Лизавета Петровна свалила. Не то чтобы она меня напрягала, но всё же все остальные – свои, а эта женщина – чужая, к тому же, нимфоманка какая-то и сплетница знатная.

– На завтрашний вечер планируем шашлыки! – хлопала в ладоши, как девчонка, мама Вика. – С печёными овощами, салатами и закусками!

– Шашлыки! – ахнула Машка. – Я всего аз побовала!

Я пошла пятнами. Да, как-то в моей жизни шашлыки случались нечасто. Не с кем и негде. На природу мы не выезжали, потому что машины у нас тоже не было – ушла вслед за дачей. Да и водить я не умела. А ту порцию шашлыков Машка запомнила с новогодних праздников, когда мы на ярмарку выбрались.

Вкусные были, скворчащие, поджаристые, пахнущие дымом и костром, хоть и жарились на обычном мангале.

– И это очень хорошо, детка, – снисходительно улыбнулась мама Вика, – будет с чем сравнить. Я вообще предлагаю мальчикам посоревноваться в приготовлении шашлыков. Твой папа делает их очень вкусными. А от шеф-повара я ещё не пробовала, – кинула она на Яна взгляд свысока.

Это был вызов. Ян встретил его невозмутимо, только кивнул, давая понять, что услышал и согласен.

Видимо, слова Лизаветы Петровны в маме Вике задели какие-то глубинные материнские струны, когда её мальчика обидели, признали не очень мужественным. Для обиды, на самом деле, вообще достаточно было косо посмотреть на любимое чадо. А Лизавета Петровна перешла ту черту, за которую заходить не следовало бы.

– Мам, ну что ты выдумала, – Алексеев недовольно хмурил брови, – что у тебя за желание вечно устроить цирк из любого, даже самого мирного действа?

– Зато нескучно! – возразила она ему. – А ты закостенел, стал унылым, вялым, инертным. В тебе огня нет, Женя!

Ещё бы сказала, что у него мускулы одрябли и задница отвисла. Тьфу. Постоянно хочется провести параллель, потому что мне кажется, что Лизавета Петровна не последнюю роль сыграла в том, что мама Вика решила дуэль на шашлыках устроить.

– По-моему, в нём чересчур много огня, – пробормотала я, имея в виду, что мы без конца скандалим да вспыхиваем, раздражаясь друг на друга, но по остановившемуся взгляду мамы Вики и полуоткрытому рту сообразила, что меня превратно поняли.

Зато Алексееву стало весело. И, кажется, он остался доволен, потому что весь вечер за мной усердно ухаживал, подкладывал в тарелку вкусные кусочки и даже салфеткой измазанную щеку вытер, что вообще не укладывалось в рамки наших с ним отношений.

Но если он хотел маме насолить – пусть. Я ему не мама, но мне почему-то хочется его защитить. На мой взгляд, она слишком много от него хочет. Я почти уверена, что Алексееву завтра предстоит проиграть Яну. В этом случае, молодость победит опыт, потому что Ян не любитель, а профи. Он нам это доказывает каждый раз, когда мы за стол садимся.

На редкость молчаливый парень. Весь в себе. Постоянно начеку. И никак не реагирует на многие подколки, обидные слова. Его загадочность притягивает. И это заметила не только я.

– Кажется, я влюбилась, – заявила с тяжёлым вздохом Машка, когда я её пыталась спать уложить. – Вот выасту, стану касивой, и Ян на мне женится.

Это называется, хорошо, что я сидела, а то бы упала.

– Он такой касивый, – размышляла дальше Масяня, – всегда меня слушает и на все-все вопосы отвечает!

Можно подумать, я делаю не то же самое.

– С ним так интеесно. Он азные истоии асказывает. Заслушаться!

– Папа тебе тоже сказки на ночь сочиняет, – попробовала я увести её мысли подальше от любви и женитьбы.

Вроде бы не так часто она смотрит телевизор. А если смотрит, то преимущественно – мультики. Ну, да, у нас бабушка с Иркой – любительницы мыльных опер. Может, оттуда нахваталась. Девочки любят фантазировать.

– Нет, папа сказки асказывает, а Ян дугое. Интеесное. Познавательное.

О, господи. Нужно срочно с ним поговорить. Чем он четырёхлетке голову забивает, этот таинственный Ян.

На моё счастье, пришёл Женя, Машка ему жутко обрадовалась, моментально забыла о том, что ей плёл Ян, и с горящими глазами потребовала продолжение приключений принцессы Масяни. А я отправилась на кухню. Устраивать разборки.

Ян мыл посуду. Руками. Здесь нет посудомоечной машины. Завораживающее зрелище. Закатанные рукава, красивые руки. Лизавета Петровна упала бы в обморок и забилась бы в экстазе.

Я оказалась не столь чувствительной на фоне натянутой внутри струны, что готовилась порваться и издать немелодичный «бздынь!».

– Что ты наплёл Машке? – спросила в лоб. Настроения не было с ним нежничать.

Ян поднял на меня глаза.

– Что-то случилось, Алиса? – успокаивающе, можно сказать, гипнотизирующе прозвучали его слова. Но я не безвольная обезьянка перед взглядом удава. Меня таким не проймёшь!

Я вдруг поняла, что наши стычки с Алексеевым… честнее. Он хоть и выходил из себя и командовал, но не прятался, не скрывался, как этот странный парень.

– Машка за тебя замуж собралась, – начала я не с того, но так уж вышло.

Он только неопределённо плечом дёрнул.

– За меня все замуж хотят, – он не вздохнул, не свёл к шутке. Произнёс ровно и серьёзно, будто констатировал факт.

– Не все. Я, например, не хочу. Так что не льсти себе очень. Ты что ей рассказывал? Какие не такие истории?

Теперь он вздохнул всё же. Вытер руки полотенцем, сел на табурет и приглашающим жестом предложил мне сделать то же самое. Я плюхнулась на то место, где днём Машка сидела.

– У меня племянник. Пять с половиной лет. Мы с ним много читаем. Почему идёт дождь? Откуда текут реки? Почему падает яблоко? Я Маше рассказывал о Ньютоне. Понятным языком. Ей понравилось.

Я хлопала глазами. Мне даже в голову прийти не могло, что этот плейбой умеет с детьми общаться. Книжки детские читать. Думала, он исключительно по бабам спец.

– Все почему-то думают, что у меня в голове ветер и женщины. Иногда мне хочется, чтобы мама вместо меня родила пусть не урода, но обычного мальчика, на которого бы никто внимания в толпе не обращал. Проходили бы мимо. Я, наверное, был бы счастлив.

– А ты не такой? Не ветреный красавец?

Он посмотрел на меня как-то сложно. Не понять, что в его взгляде. Но не сердился, нет. Я даже не уверена, что он умеет злиться. А если и да, то прячет это очень глубоко внутри.