Отец-одиночка поневоле (СИ) - Ночь Ева - Страница 48

Маленькая леди увлечённо разбрасывала во все стороны песок из кучи, которая – клянусь – стала в два раза меньше. Рядом восседала моя мама и чуть ли не «шайбу-шайбу» скандировала, подбадривая вдохновлённую мелочь. Алисы в ближайшем пространстве не наблюдалось.

– Где? – спросил я, не размениваясь на пустые слова. Фантазия рисовала кухню, Яна и Алису на табурете, что строила глазки и мило болтала ногами. Душа кровожадно жаждала наказания.

– В садовом домике, – всплеснула руками маман, – мы договорились, я хорошо за Машей присматриваю! – неслось мне вслед, потому что я уже нёсся в указанном направлении.

Ну, что за девушка? Ни на минуту нельзя оставить без присмотра. Только отвернулся – уже она где-то не здесь, а уже там. А ребёнок предоставлен сам себе. Страшно подумать, как за четыре года она её не потеряла, не подвергла опасности, не натворила бед.

Впрочем, всё и так случилось: у этой хреновой опекунши ребёнка украли и увезли в чужой город. Можно дальше не заморачиваться на деталях. А всё почему? Потому что вместо того, чтобы приглядывать, она ищет приключений на свою прекрасную попу.

В общем, с этими злыми мыслями я и влетел в чёртов садовый домик, грохнул дверью, но она была так увлечена, что не заметила меня, пока я на неё не гаркнул.

Она выронила на пол какие-то железяки из рук, беспомощно прижала ладони к груди, смотрела испуганно.

– Молчи! – предупредил я её.

– Молчу, – не вняла она.

И тогда я сделал несколько шагов и схватил её за плечи.

Хотел тряхнуть, как следует, чтобы дух или дурь вышибить. А вместо этого поцеловал.

Впился в её губы, целовал, как сумасшедший, словно никогда ничего подобного не делал. Да, может, так оно и было.

Не нежность, а какое-то отчаяние. Не соблазнение, а жажда, словно я пил и не мог напиться.

Я не мог от неё оторваться. Зарывался пальцами в волосы, прижимал к себе, вжимался сам. Сердце рвалось из груди и все чувства обострились до невозможности.

Не знаю, каким чудом я остановился. Уткнулся носом в её шею. Она пахла мылом или гелем для душа – никаких духов, никакой соли. Какой-то еле уловимый чистый запах, от которого рвало крышу.

Мы дышали так, что, наверное, могли сжечь домик дотла. Но ничего не случилось. Только я и она. Её руки у меня на груди – скромными ладошками с прямыми пальцами. Она меня не отталкивала – замерла, как девочка, которую впервые поцеловал мальчик, и от этого хотелось сделать что-то безумное.

Подхватить бы её на руки. Прижать к себе ещё крепче. Почувствовать её всю. Чтобы ногами обхватила, запрокинула голову и улыбалась. А я бы кружил её, сходя с ума от её радости, эмоций, счастья, горячего солнца, яркого света и шального ветра, что трепал бы её волосы.

Вместо всего этого я её отпустил. Сделал шаг назад и, помедлив, кинулся к двери. Дёрнул ручку. Раз. Другой. Третий.

– Что за чёрт! – выругался сквозь зубы.

Дверь была заперта.

Глава 56

– Чёрт, чёрт, чёрт, – долбился я в закрытые двери, как дятел, а потом, не выдержав, бил кулаками, раскрытыми ладонями, плечом. – Если это дурацкая шутка – всем конец! – ревел я, как раненый динозавр.

А перед глазами стояла Алиса. Глаза её беззащитные, распахнутые. Серые с глубинной синевой. С крапинками аквамарина. И каре ей очень шло, будто специально шею открывало.

– Женя, перестань! – по ту сторону двери отозвалась мама. – Ты Машу пугаешь. Я сейчас Яна позову, тут, кажется, дверь заклинило.

И тогда я остановился. Прислонился задницей к пыльному столу, что стоял по правую сторону двери. Провёл рукой по лбу. На Алису старался не смотреть.

– Что ты тут делала? – спросил, потому что молчать было невыносимо тягостно.

– Хотела тепличку поставить. Хоть небольшую, – глухо ответила она и я услышал, как она снова поднимает чёртовы железяки.

– Прощения просить не буду, – с каким-то ожесточением произнёс я, понимая умом, что как раз нужно извиниться и всё, поставить точку.

Всё неправильно. Всё не так. Этого не должно быть.

– Просто забудь, – голос у неё всё такой же глухой, будто она голову в бочку засунула. – Ничего не было. Это… эмоции. Ты сорвался. Так иногда бывает.

Она меня оправдывала?.. От этого ещё больше тошнит.

– Я выбью эту чёртову дверь, – сказал вслух и понял, что немного полегчало. Лучше действовать, чем сидеть и ничего не делать. Мне просто жизненно необходимо вырваться из одного с Алисой помещения. Потому что я себя не контролировал.

Я не хочу делать ей больно. Какие бы разногласия между нами ни были, она не заслуживает проходящего козла с невестой на шее. Надо Алису от себя избавить. Поэтому я ударил плечом в дверь ещё раз.

– Евгений Петрович, оставьте дверь в покое. Я попробую её открыть, – раздался спокойный голос андроида Яна. Он, видимо, никогда из себя не выходит. Я слышал причитания матери, визг Матрёшки. Сделал вдох и выдох, чтобы успокоиться.

Никогда, никогда в жизни я столько не выходил из себя. Будто кто взял и прорвал бездонный мешок. Кажется, я совсем голову потерял.

От двери я отошёл. Пересилил себя и глянул на Алису. Та всё пыталась хлам для теплицы собрать.

– Брось! – приказал в сердцах. – Я сам! – шагнул и буквально вырвал из её рук эти проклятые дуги. – Раз уж тебе приспичило – сделаем. Почему ты такая упрямая?

Она не сопротивлялась, не спорила. Мысленно проклиная всё на свете, а особенно – ногу в гипсе, я собрал всё, что нужно, а тем временем дверь распахнулась. Андроид не подкачал – подтвердил своё великое звание идеального сверхчеловека.

– Папа! – кинулась ко мне Машка, сияя глазами. – Как в кино! Мы вас спасли от бандитов, котоые вас в темницу закыли!

Кто-то очень сильно преувеличил Матрёшкин испуг. Судя по всему, ребёнок искренне радовался приключению.

Как собирать теплицу, я знал. Не учёл только одного: испанского сапожка на ноге, который не просто мешал, а сводил на «нет» все мои благие намерения.

– Давайте я помогу, – предложил помощь андроид. Я хотел его послать в лес по грибы, а потом передумал. Это тот случай, когда лучше не отмораживать уши назло маме.

Повар великими технологиями возведения теплиц не владел, зато руки у него из того места росли и к моим советам он прислушивался. Совместными усилиями мы очень быстро управились.

– И я, и я хочу сажать! – скакала на одной ножке Машка. – Это будет моя личная гядочка. И ты, папа, и ты, Ян, и ты бабушка, ой, Вика! Чтобы у всех были гядочки! Будем наблюдать, чья лучше!

Короче, мы все поучаствовали. Как ребёнку отказать? И даже соорудили таблички на палочках, чтобы не дай бог не перепутать. Мама старательно выводила наши имена чёрным маркером.

А я для себя твёрдо решил: вдруг чего, Машкину табличку переставлю втихаря на ту грядку, что лучше всех себя покажет. А то мало ли: семена бракованные, а ребёнок расстроится.

– Я Владимиру Васильевичу позвоню, – сказала мама, когда мы наконец-то закончили с посадочными работами, вымылись и пообедали. – Он нам замок в садовом домике отремонтирует. Ты помнишь Владимира Васильевича?

Я смутно помнил. Какой-то сосед-дачник, кажется, через два дома живёт. Такой здоровенный бугай с седым ёжиком. Вроде бы бывший военный. Мать с ним изредка общалась.

Машка после свежего воздуха, приключений и сытной еды вырубилась почти моментально, и на какое-то время воцарилась благословенная тишина.

Упрямая Алиса не сдалась. Выскользнула потихоньку из дома и снова к садовому домику прошмыгнула. Я видел. Наблюдал за ней, но больше не собирался к ней приближаться.

Слишком… взрывоопасно. Но смотреть мне никто не запрещал. Как она вышла оттуда с инвентарём и лестницей. Как бодро пошагала в сторону сада. Как стояла на верхней ступеньке на одной ноге, акробатка без башки. Как орудовала ручной пилой и бодро щёлкала секатором. Как чуть позже к ней присоединился андроид и, видимо, предложил помощь, а она ему улыбалась благодарно.