Отец-одиночка поневоле (СИ) - Ночь Ева - Страница 65

– Ложь! Гнусная ложь! Мы всегда друг другу доверяли, а теперь ты веришь всяким небылицам про меня! Глупый ты и недальновидный! – аж трясло Марину. – Но правда всегда наружу выйдет! Ты ещё пожалеешь! Вспомнишь меня, но будет поздно! Эти нищенки ещё покажут своё настоящее нутро!

– Твоё я уже увидел. А поэтому повторюсь: держись подальше от моей семьи. Ты же знаешь: у меня хватит рычагов, чтобы нажать, куда надо, чтобы перекрыть тебе кислород и сделать твою жизнь несладкой.

Я больше не стал слушать её вопли и нажал на «отбой».

На сердце горько и пусто, но я даже этому радовался. Весь ненужный хлам – долой. А пустоту мне есть чем заполнить – хорошим и добрым, светлым и настоящим, а не подделкой, что только снаружи блестит, а внутри смердит.

Глава 76

Алиса

Хватило двух дней, чтобы поставить финальную точку в дизайнерском проекте, что дался мне сложнее прежних. Может, потому, что голова моя была забита другими событиями, но я радовалась, что смогла довести дело до конца и заказчики остались довольны.

Я рассеивала искры – частицы себя – в дизайнах чужих квартир и домов, что, по моему глубокому убеждению, немножко становились моими. В них жила моя душа, мой талант, мои идеи.

– Я закончила проект, – отзвонилась я Валериго.

– Возвращаться не собираешься? – сухо спросил он, и я покачала головой. Я не могу бросить Машку. И уж если ей со мной никак, то я сама должна быть где-то рядом.

– Нет, – произнесла вслух своё решение.

– Как знаешь, Селезнёва, можешь приезжать за расчётом, как только закончится твои две недели.

Он не хотел поступаться даже днём. Из вредности, из принципиальности. От досады. Я немножко его понимала.

– Впрочем, пока ты не уволилась, можешь подкорректировать новый проект. Я взял нового дизайнера, он ещё не так опытен, как ты, а поэтому, считаю, ты обязана ему помочь.

В этом весь Валериго. Гордо отпустить у него не получается. Обязательно нужно новую коровью лепёшку подсунуть, чтобы не расслаблялась.

С новым дизайнером я решила созвониться позже: поездка вымотала, и работать нон-стоп – это выше моих сил.

Уже почти в конце пути, когда я измоталась и устала, неожиданно позвонила Ирка.

– Ну, сестрёнка, как твои дела? Куда-то едешь или уезжаешь? – уже по голосу я услышала, что Ирка собралась самоутверждаться за мой счёт. Очень в её стиле.

– Возвращаюсь из командировки. Судя по всему, ты переживала, ночей не спала, – пробормотала я, закрывая глаза. –

– А как же, – с готовностью съязвила сестра. – Уехала, пропала, ни слуху, ни духу, ни разу не позвонила, мать в заблуждение ввела, ничего не рассказала, а она переживает, между прочим. А у мамы – слабое сердце. Ещё и обманула всех! Разыграла нас, как по нотам. Замуж она выходит, как же! Ты бы хоть постеснялась, бесстыжая! С почти женатым мужиком спуталась! Думала, я не узнаю? Невеста, бедняжка, так плакала, так надрывалась горько!

Если б у меня глаза были не закрыты, я б их закрыла после Иркиных слов.

– Что ты ей наговорила? – поинтересовалась я тихо.

– Я?! – возмутилась Ирка. – Это ты что всем наплела, дурочка наша? Выдала желаемое за действительное? Разыграла меня и рада?

Теперь понятно, откуда Марина взяла, что я Алексеева на себе женить удумала. Мне даже в страшном сне не могло присниться, что родная сестра будет строить за моей спиной теории заговора. Впрочем, они с Мариной друг друга стоили. Чем-то похожи.

– Это она тебя разыграла, – ответила Ирке спокойно. – Она уже очень давно бывшая, – немного покривила я душой, – но никак не успокоится, что Женя её бросил. А ты бы оставила нас в покое, Ир. Жила бы своей жизнью, а не сплетнями питалась. Я за тебя переживаю. Желудок у тебя слабый, несварение может случиться.

Ирку переклинило – это я по тишине в динамике поняла, а поэтому отключила телефон и прислонилась головой к стеклу.

Такое зло меня взяло – словами не передать. С какой стати я такая добрая? Почему я должна кому-то отдавать Алексеева? Не ангел, согласна. Властный мачо порой, но, кажется, мы с ним, хоть и спорили, общий язык находили. Про постель я вообще молчу – мой идеал, другого не надо. И к Машке он хорошо относится. Зачем изобретать велосипед, страдать, мучиться, когда нужно просто забрать своё?

Я так себя накрутила, что готова была мир перевернуть, когда уверенным шагом возвращалась домой. Да, именно так. Домой. Там мой мужчина и моя Масяня. В конце концов, я его люблю! А за любовь нужно бороться, а не отползать в норку, как только препятствие на пути возникает.

Дверь я открыла своим ключом. Очень тихо, потому что сюрприз. Женька звонил мне по несколько раз на дню, но когда я возвращаюсь, говорить ему не стала. Собиралась завтра, а потом передумала.

Время как раз идеальное: Машка в садике, а значит мы с Женей сможем поговорить спокойно. О чём говорить – я не решила, но свято верила, что надо.

Сюрприз удался на славу. На Женькиной постели, в чём мать родила, сидела в красивой позе Марина. В душе шумела вода.

– Нормальные люди стучатся, прежде чем войти, – сказала она холодно. Весь вид её злорадно торжествовал. – Но тебе, естественно, правила этикета неизвестны, откуда.

И правда, что это я. Непорядок.

Я вдруг поняла, что увидеть ещё и голого Алексеева – выше моих душевных сил, а поэтому тихо закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

Ну, вот, оказывается, расстался. Почти. Теперь я точно понимаю, что за этим кроется.

Надо бежать. Уйти отсюда гордо. Первый план всё же правильный. Вот только квартиру я так и не сняла, но Вересовы, наверное, не откажут мне в приюте. Я больше не хочу находиться в этом доме, потому что бороться здесь не за кого.

Я металась по комнате, не зная, за что хвататься, а потом поняла: не важно, главное – уйти отсюда немедленно. Всё остальное можно решить позже. Я всё равно вернусь, потому что здесь моя Машка. И никто не запретит мне с ней встречаться. Но всё это не сейчас.

Не знаю, что стрельнуло мне в голову, но я бросила вещи и схватила эпифиллум и отправилась на выход.

– Алиса… – столкнулась я в дверях с Алексеевым. Кажется, он обрадовался, увидев меня и тут же нахмурился, разглядывая цветок в моих руках. – Это что такое? – угрожающе произнёс он и ухватился за горшок.

Я растерялась до слёз, но добычу свою не отпустила – вцепилась намертво.

– Отдай! – вышло отчаянно. Я приготовилась бороться до конца.

– Не отдам! – Женя тоже не собирался уступать. – Вначале ты объяснишь, что всё это значит!

И тут до меня дошло.

– А ты не в душе? – спросила и ослабила хватку.

Женька крякнул, принимая вес горшка на себя. Только чудом он не уронил мой бесценный эпифиллум.

– А почему я должен быть в душе? Я в больнице был, у меня приём у врача.

– Там твоя Марина! Голая! – наябедничала я, как Машка. Кажется, у меня даже голос стал тоньше.

– Где?! – страшным голосом спросил Женька и снова чуть не упустил цветок.

– Отдай, ради бога! – дёрнула я горшок на себя, – а то сломаешь палец на второй ноге, что я с тобой таким, раненым на все пальцы, буду делать?

– Любить? – посмотрел он мне в глаза с надеждой.

Мы стояли близко-близко. И только эпифиллум между нами

– Много чести! – фыркнула я, но не очень убедительно.

– А я бы не отказался, – потянулся Женя к моим губам, но на полпути остановился. – Это мы всегда успеем, – пробормотал он и поправил локон у моей щеки. – Надо вначале с голыми разобраться.

Он всё же отобрал у меня горшок и осторожно поставил его на пол.

– А ну пошли! – приказал своим коронным тоном, не терпящим возражений, и в этот раз я не артачилась – побежала за ним вслед, понимая, что, кажется, только что чуть не совершила страшную ошибку.

Нет, за любовь всё же стоит бороться всегда, даже если кажется, что мир перевернулся и встал на голову!