Отец-одиночка поневоле (СИ) - Ночь Ева - Страница 68

К сентябрю вовсю шли ремонтные работы в квартире Юли и Юры по моему дизайнерскому проекту. Без работы я не осталась, постепенно выросла очередь, но Женька категорически запретил мне «надрываться», особенно, когда выяснилось, что я жду ребёнка.

А поэтому мы решили всё полюбовно: я занималась обустройством нашей теперь общей квартиры, задумала перепланировку и, перво-наперво, мы сотворили сказку для Машки – новую, космическую, по мотивам Женькиных выдумок, которые я заставила его записать.

Теперь Женя подрабатывал сказочником и немножко волшебником.

– Это ж сын или дочь родится, тоже захочет сказки послушать, – озабоченно тёр он переносицу и по ночам, когда думал, что я сплю, тихонько уходил в свой кабинет и пару часов на сон грядущий терзал ноутбук – записывал новые истории, которые никому не показывал.

– Ты сделала моего сына счастливым, – однажды сказала мама Вика, – он снова стал человеком, а не какой-то бездушной машиной по производству денег.

Они как-то очень быстро спелись с моей мамой и часто приходили к нам в гости – пообедать или поужинать. Мама моя проходила реабилитацию и светилась.

– Ирку, дуру, только жалко, – вздыхала она. – В кого она такая злобная уродилась? Мы ведь все нормальные и хорошие, и только ей не повезло.

– Думаю, она не страдает, – заявил Женя, услышав её сетования, – ей наконец-то досталось наследство, и какое-то время ей будет не до нас.

Мама, посоветовавшись с нами, отдала ей свою квартиру – большую, светлую, в хорошем районе. Частично Иркина мечта сбылась. Может, квартирный вопрос благоприятно повлияет на её характер, и она наконец-то подобреет, но я лично больших надежд на это не питала.

После короткого торжества в Дворце бракосочетаний, мы, как и задумали раньше, отправились за город, где нас ждали накрытые на свежем воздухе столы. Там творил чудеса Ян – наш повар и немножечко ангел-хранитель. Банкет за городом был его прощальным подарком.

– Я не могу всю жизнь прятаться и делать вид, что работа семейным поваром – это то, о чём я мечтал, – сказал он напрямик незадолго до нашей свадьбы, а поэтому, Алексеевы, я вас поженю и отправлюсь в свободное плаванье. Есть у меня идеи и средства, чтобы дотянуться до своей мечты. Ну, или хотя бы попытаться.

Свадьба получилась душевная, шумная, весёлая. Может быть, потому что вовсю светило солнце. А может, потому что пахло яблоками и шашлыками. А может, потому что у нашей компании – не по одному ребёнку на нос.

– Алиса! Я пегедумала выходить замуж за Яна! – сказала тем вечером Машка. – Я лучше за Сашку Вегесова выйду. Он сказал, что любит меня, пгедставляешь?

Я представляла. И радовалась, что секретами Маська делилась со мной, а не со своим отцом. А то б конец дружбе и тотальный контроль. Им ещё расти и расти, пусть дружат, сто раз поменяются взгляды, привязанности, симпатии.

– Можно я буду звать тебя мамой? – спросила Машка. – А то как-то непгавильно: папа мой, на тебе женился, ты моя, ского у меня бгатик годится, а я тебя Алисой называю. Но ты не подумай. Ты для меня давно мама, пгосто сейчас – пгавильно и по пгавилам.

И я обняла её крепко-крепко, потому что это был самый лучший свадебный подарок – её любовь, доверие и трогательное решение, что дарили надежду на очень счастливую, богатую на эмоции и события жизнь.

– А о чём это мы секретничаем? – поймал нас в объятия Женя и поцеловал обеих.

– Ну, папа! Как ты не понимаешь? – объяснила ему, как маленькому, наша очень мудрая Машенька. – У нас с мамой должны быть свои женские секгетики!

Он всё сразу понял. Посмотрел вначале на Машу, а потом на меня. И мне почудилось, что в глазах моего железного, несгибаемого Евгения Алексеева блеснули слёзы.

– Ну, вы уж совсем меня со счетов не сбрасывайте, ладно? А то родится у меня сын, будем мы по-мужски секретничать, вам тоже будет очень обидно.

– У нас, у нас годится, папа! – поправила его Машка. – Мы его будем очень любить, и он обязательно поделится со мной вашими секгетиками!

И ему больше ничего не оставалось, как снова нас обнять и поцеловать. Разве можно спорить с ребёнком? Ни в коем случае нельзя! Это же его дочь, его плоть и кровь, очень похожая на него внешне и по характеру.

Евгений

Эпифиллум зацвёл розовым в конце ноября – выпустил вначале бутоны, а потом раскрылся во всю ширь своей щедрой души.

– Ну надо же! – ахала мама, прикладывая руки к щекам.

Где-то в то же самое время мы уговорили её принять настойчивое предложение дяди Вовы. Мама не сразу, но сдала бастионы. В декабре мы сыграли ещё одну свадьбу.

– Ещё бы Лизавету Петровну пристроить, – доверительно мечтала мама. – Найти бы ей того, в кого бы она влюбилась без оглядки.

Это уже мечты из разряда фантастических, но мы ей не мешали, пусть. Вдруг найдётся и на Лизавету чудо-молодец?

В январе у нас родился Петька – наш сын.

– Глазки наши! – плакала мама, шумно сморкаясь в платочек. – И то, что в честь дедушки назвали – тоже хорошо! Петенька был бы счастлив!

– А у меня теперь есть бррратик! – красиво выговаривала уже не «плохой» звук Матрёшка.

Это было моё личное счастье, самое обыкновенное и простое. Я даже и не подозревал, что бывает так. Когда не нужно быть кем-то, корчить из себя кого-то, а просто быть собой: папой и мужем, сыном и другом, бизнесменом и семьянином. И всё это очень хорошо умещалось во мне и не доставляло никакого дискомфорта.

Каждый вечер я возвращался домой, где ждали меня Алиса, Машка и Петя. Каждый вечер я купался в их любви и свете, радовался переменам, потому что вокруг нас всё менялось: это Алиса, не покладая рук, постепенно превращала нашу квартиру в очень красивую сказку – необычную, яркую, нестандартную. У неё на всё хватало сил и терпения.

Каждый вечер я целовал своих родных и любимых, шептал Алисе: «Люблю тебя», – и получал в ответ во сто крат больше.

А когда дом засыпал, я тихонько шлёпал босыми ногами в свой кабинет, чтобы сочинять новые фантастические истории с приключениями, где отважная принцесса Масяня и очень суровый парень Петя покоряли пространства, бороздили бесконечность на космическом корабле, открывали незнакомые планеты и заводили новых друзей.

Постепенно там появлялись имена детей наших друзей, и как-то потихоньку истории расползались по семьям, где их читали и перечитывали. Я даже подумать не мог, что способен на подобные таланты.

А ещё там, в новых рассказах, нет-нет да появлялось призрачное безымянное Облачко, которое, я очень на это надеялся, однажды обретёт плоть и кровь – станет ещё одним нашим ребёнком, сыном или дочерью.

Оказывается, это так здорово: любить, быть любимым, сочинять сказки и получать такую отдачу в ответ, что хотелось жить, радоваться и делиться своими чувствами и добротой с другими людьми.

Хорошего много не бывает. Чем больше света вокруг, тем легче и дышится, и работается, и чем больше ты отдаёшь, тем больше к тебе возвращается. Поэтому я старался творить только добро.

Может, это и предрассудки, но я хотел бы, чтобы ко мне бумерангом летели смех и тепло, о которых я даже не подозревал, когда одним холодным апрельским вечером на пороге моего дома встретил маленькую розовощёкую девочку в плохоньком пальто и платке, как у матрёшки. Маленькую Машеньку, что принесла в мой дом любовь и сделала меня неодиноким.

Тёплые ладони ложатся мне на плечи.

– Пойдём спать, мой герой, – целует меня в макушку Алиса. – Хватит спасать мир.

– Я не спасаю, – качаю головой и притягиваю её к себе. – Я строитель, а поэтому строю одну большую колыбель, в котором мир будет уютно спать, чтобы каждое утро просыпаться с улыбкой и в хорошем настроении.

Ах, если бы я только мог уберечь мир от горя и потерь, от злобы и ненависти… А поэтому я делаю то, что могу: берегу свою крохотную планету под названием Семья и надеюсь, что однажды любви и света от таких же маленьких планеток хватит на то, чтобы сохранить одну большую, нашу под названием Земля.