Кувырком (ЛП) - Чейз Эмма - Страница 16

Минут через двадцать Челси возвращается.

— Стало холодновато, поэтому я развел огонь, — указываю на ярко горящее в кирпичном камине полено. Теплый воздух расползается по комнате как туман, потрескивание и живое дыхание пламени успокаивают. — Надеюсь, ты не возражаешь.

Она смотрит на огонь, как только что бросившая диету женщина на шоколадный торт.

— Конечно, нет. Спасибо. Придется тебе показать, что у тебя припрятано в рукаве…

В рукаве, в штанах. Готов показать все, что только пожелает.

— …мне никак не удается разжечь камин — дрова тлеют, но не горят, — поддразнивая, Челси поворачивается ко мне, а в глазах танцуют блики пламени. — Я была ужасным скаутом.

— Вина? — показываю на бутылку мерло, стоящую на угловом столике.

Выглядит смущенной.

— Робби и Рэйчел не держали в доме спиртного.

— Вино было у меня в машине.

Губы Челси подрагивают в улыбке.

— Ух ты! Вино, огонь в камине — да ты просто ходячее искушение. Может, у тебя и свечи с собой?

— Я подумал, возможно, тебе захочется выпить и поболтать по-дружески.

Чутье подсказывает — Челси уже давно не разговаривала по душам со взрослым человеком.

— Мне этого хочется больше, чем ты можешь представить, — вздыхает Челси. — Принесу бокалы. — Идет к двери, ведущей в кухню, но останавливается, прежде чем покинуть комнату. Рыжеватые волосы сияют золотом в свете огня. Бросив на меня взгляд через плечо, приподнимает бровь. — Значит, ты… не пытаешься меня соблазнить?

Смотрю ей прямо в глаза. И подмигиваю.

— Я этого не говорил.

— Поняла.

Взмахнув волосами, скрывается за дверью, напоследок нарочито вильнув соблазнительной попкой.

Чуть позже, подкинув в камин еще одно полено, наливаем по второму бокалу. Челси сидит, подогнув под себя длинные ноги: в одной руке бокал, вторая локтем упирается в спинку дивана и подпирает голову. В этой позе полностью открыта гладкая шея, и меня завораживает биение пульса под кожей. Чувствую себя вампиром — хочется прижаться к этому местечку губами, попробовать на вкус и ощутить биение крови языком.

Спрашиваю, в какой области Челси получает степень магистра. И что самое смешное — мне действительно интересен смысл произносимого чудесным ротиком. А не только фантазии на тему, что я хотел бы в него засунуть.

— Моя специализация — история искусства.

Фыркаю.

— Значит, ты заплатила не одну тысячу долларов, чтобы научиться смотреть на красивые картинки?

— Нет, господин Циник. В них заключается намного больше. Искусство рассказывает нам о культуре, значимом для людей той или иной эпохи. Что они ценили, чего боялись и ненавидели — их видение прекрасного.

Хмурюсь.

— Говоришь как философ.

Визави хмурится в ответ.

— А ты, кажется, не очень уважаешь философию.

— На все философские вопросы можно ответить коротко и ясно.

Челси подливает себе вина.

— Как именно?

— Кого это волнует?

Заливается смехом — чудесный звук.

— А ты сама… рисуешь или только изучаешь чужие творения?

Челси вспыхивает.

— Делаю зарисовки, вообще-то.

Мой взгляд сразу обращается к карандашному рисунку справа от камина. Невероятно реалистичное изображение Райли с двумя малышами на коленях. Я заметил эту картину сразу же, как только вошел сюда — так и слышится веселый детский смех.

— Твое? — показываю на него.

Челси смущенно кивает.

— У тебя талант, — вообще — то не имею привычки раздавать комплименты направо и налево.

Много позже она заговаривает о брате.

— Робби был старше на пятнадцать лет. Я, так сказать, результат кризиса средних лет наших родителей. У отца случился сердечный приступ, когда я была в возрасте Райли. Мама умерла через год — я еще училась в старшей школе. — Потягивает вино, глаза озорно блестят. — После этого я в некотором смысле стала неуправляемой.

Поднимаю бокал.

— Разве мы не все были такими? — делаю глоток мерло. — Значит, ты жила с братом после смерти родителей?

Челси кивает.

— Но не здесь. В доме поменьше недалеко от Черри Три. Тогда были только Райли и близнецы — и я, Робби и Рэйчел.

— То есть вы практически вместе выросли?

— Да. Рэйчел стала мне старшей сестрой и второй матерью, два в одном. Она была замечательная, — голос звучит скорбно.

Потом смаргивает и веселеет.

— Именно Рэйчел побудила меня путешествовать. Учиться за границей. Один семестр я провела в Риме, на каникулы поехала в Париж… — застенчиво опускает глаза. — Боже, наверное, я кажусь жутко избалованной. Бедненькая богатенькая девочка?

Отрицательно качаю головой.

— Нет. Иметь возможности не значит быть избалованной.

В теле Челси Мак-Куэйд нет ни единой испорченной косточки. Понимает, что ей повезло, и ценит это.

— Я хотела бы однажды свозить детей в Европу. Показать им, насколько большой мир на самом деле.

Усмехаюсь, так как на ум приходит фильм с Лиамом Нисоном. Если какой-нибудь тупой преступник решит похитить одного из детей Мак-Куэйд, то уже максимум через час будет умолять забрать его обратно.

Продолжаем потягивать вино и болтать — я теряю счет времени, любуясь сиянием кожи моей собеседницы в свете огня. И прежде чем до меня это доходит, часы показывают почти четыре утра. Челси ставит пустой бокал на кофейный столик и зевает.

— Мне пора, — хотя совсем не хочется уходить. — Из-за меня ты не выспишься. Во сколько обычно срабатывает человек — будильник?

— Ронан просыпается около шести. Но… — Ее взгляд пробегает по моему лицу, груди и ниже: — Но сегодня потеря сна того стоила. Спасибо за вино и дружеский разговор. Было чудесно.

Она себе даже не представляет, что со мной можно провести время еще чудеснее.

Но не сегодня.

— Согласен.

Челси провожает меня в холл.

У двери останавливаемся лицом друг к другу. И какое-то притяжение — будто магнит — тянет меня к ней.

— Челси… — шепчу, не имея понятия, что сказать.

Просто нравится вкус ее имени на губах.

Сердце колотится. Наклоняюсь вперед, она поднимает лицо, закрывает глаза и…

— Тетя Челси!

Голос светловолосой феи окатывает нас подобно холодному душу.

Твою мать!

— Мне приснился страшный сон! Полежишь со мной?

Челси с покорным стоном отступает назад. Чувствую ее боль. В прямом смысле этого слова.

— Иду, Розалин, — виновато пожимает плечами: — Долг зовет.

Облизываю губы, расстроенно причмокивая.

— Ага.

Прижимает ладонь к моей груди, теплая рука посылает электрические разряды.

— Еще раз спасибо. Я у тебя в долгу. В нескольких долгах.

И я просто не могу удержаться от ответа.

— Это моя стратегия.

Челси хихикает.

— Спокойной ночи, Джейк.

— Пока.

Выхожу и еду домой.

В воскресенье, придя на завтрак к Стэнтону и Софии, встречаюсь с долгожданной гостьей.

— Привет, солнышко! — приветствую ее, входя в столовую.

— Привет, Джейк! — Прэсли Шоу обнимает меня за талию.

Девочке уже почти тринадцать, и с последней встречи — около года назад, когда мы с Брентом были в Миссиссипи на свадьбе ее матери, — лицо Прэсли немного утратило милую детскую округлость, став на шаг ближе к настоящей златовласой южной красоте.

В подростковом возрасте девочка еще задаст жару. Ее папаша напрочь лишится покоя, а возможно, даже и волос.

Садимся за стол, и Стэнтон спрашивает:

— Помните того брэнд-менеджера, которого я представлял в прошлом году? Из агентства «DWI».

Все дружно кивают.

— Оказывается, он работает с бойз-бэндом «One Direction». И эти парни сейчас в городе. Мне прислали четыре билета в первый ряд на завтрашний концерт. Мы с Софией хотим сводить туда Прэсли.

— Что за бойз-бэнд? — уточняю, хоть мне без разницы.

Прэсли таращит глаза.

— Что за бойз-бэнд? В каком веке вы все живете? — cует мне под нос журнал с фотографией четырех панков в обтягивающих джинсах и визжит: — Вот этот! Я так рада! Концерт будет просто офигенный!