Кувырком (ЛП) - Чейз Эмма - Страница 18

Она глупо хихикает, а я еле сдерживаю рычание.

Пару недель назад я только думал о том, чтобы сломать ему челюсть — сейчас готов действовать.

Челси закрывает дверь, и мы направляемся к машине. Брент бежит следом вприпрыжку настолько быстро, насколько может. Это раздражает.

— Что ж… — намек в его голосе ни с чем не спутаешь. — Она кажется хорошей.

Молчу.

— А попка, — продолжает с восхищением, — красота! Я бы потискал эту упругую…

Внезапно хватаю его за грудки и подтягиваю нос к носу.

— Заткнись!

Приятель пытливо заглядывает мне в глаза, по лицу медленно расплывается понимающая улыбка.

— Она тебе нравится.

Резко отпускаю, как горячий пирожок только из печи, и иду мимо к машине.

— Конечно, нравится! Она хорошая девушка.

Брент не отстает, грозя пальцем.

— Неееет, она тебе нравится, не в смысле, что ты хочешь, чтобы она оседлала и объездила твоего петушка. А на самом деле нравится!

— Что ты как ребенок, в самом деле!

— Возраст — всего лишь цифры. По крайней мере, именно так сказал мой дядя, когда женился на своей девятнадцатилетней жене-счастливице номер три. — Пихает меня локтем: — А если серьезно, ты прям весь излучаешь рыцарство.

Качаю головой.

— Мои доспехи уже давным-давно потускнели.

— Даже в потускневших доспехах рыцарь остается рыцарем.

Не отвечаю, и Брент начинает давить, так как абсолютно уверен, что я не вмажу по его смазливой мордашке.

— Дай знать, когда закончишь. Попробую к ней подкатить.

Делаю шаг к нему.

— Она не для тебя, черт побери! Ни сейчас, ни потом, никогда! Даже думать об этом не смей!

Сукин сын чертовски доволен собой. Широко лыбится.

— Ага, она определённо тебе нравится.

Во вторник вечером работаю допоздна, заканчивая ходатайство в суд по делу сенатора Холтена о домашнем насилии. Расслабляю галстук, тру глаза, с хрустом разминаю шею. Только собираюсь вернуться к работе, как звонит мобильный.

Челси.

Одно ее имя, и я уже улыбаюсь. Чертовски странно и совсем не в моем стиле. Даже получая диплом юридического факультета, я почти не улыбался.

Осознав, делаю серьезное лицо. Принимаю вызов и подношу телефон к уху. Собираюсь задать извечный вопрос «Что на тебе надето?», но не успеваю — и слава Богу! — потому что из динамика раздается пронзительный детский голосок.

Розалин.

— Привет, Джейк!

Откидываюсь на спинку кресла.

— Привет, Розалин.

— Что делаешь?

— Работаю. А ты?

— Варю куриный суп, — сообщает гордо.

— Молодец. Твоя тетя рядом? — спрашиваю, так как подозреваю: Челси понятия не имеет, чем занимается ее племянница.

— Она в ванной. Плохо себя чувствует.

Хмурюсь.

— Что ты имеешь в виду?

— Она тут все обрыгала. Все они, кроме меня. Даже Ронан, но он и так постоянно срыгивает, так что не в счет.

Издалека слышится слабый плач малыша.

Сажусь прямо и сильнее прижимаю трубку к уху.

— Это плачет твой братишка?

— Ага. Кушать хочет. Подогрею ему бутылочку, когда доварю суп.

Только собрался спросить, готовит она на плите или в микроволновке, как громкий, пронзительный сигнал пожарной тревоги, заглушающий все звуки, дает ответ на незаданный вопрос.

— Упс! — восклицает девочка. — Мне надо идти. Пока!

— Розалин, постой…

Но она уже отключилась.

Дерьмо!

Перезваниваю. Идут гудки, потом включается автоответчик.

— Черт!

Это не мои проблемы. Это не мое дело. Своих забот хватает.

Именно так говорю себе, откладываю в сторону телефон, придвигаю стул и вновь пытаюсь сосредоточиться на документах. Еще непочатый край работы впереди.

Не будь дураком. Расставь приоритеты.

С ними все в порядке. Люди постоянно болеют…

А потом умирают.

Пожарные тревоги срабатывают почти каждый день…

Когда дома сгорают дотла.

— Проклятье!

Повторно набираю Челси. Тишина.

Качаю головой и кладу пальцы на клавиатуру, но перед глазами только одно — Челси без сознания на полу в ванной комнате.

— К дьяволу!

Признав поражение, запихиваю в портфель ноутбук и папки. В рекордное время добираюсь до Мустанга, раздумывая, не будет ли чрезмерным звонок в девять — один — один. Ситуация критическая, но беру себя в руки — ведь буду на месте буквально через десять минут.

Семь минут спустя пролетаю по подъездной аллее, бросаю машину и несусь к входной двери. От волнения во рту пересохло, ладони вспотели. Колочу в дверь, но в ответ изнутри раздается лишь пронзительный собачий лай. Заглядываю в окно — никого не видно.

— Челси! Розалин! — снова стучу. — Это я, Джейк.

Не дождавшись ответа, всерьез собираюсь выбить дверь. Но тут меня озаряет проверить под ковриком. Ну надо же, вот он — блестящий серебристый ключ. Вхожу в дом.

Едва оказываюсь в прихожей, как под ногами начинает метаться Кузен Итт. Поднимаю голову и вижу на лестнице Розалин с подносом больше нее самой. Девчушка тоже меня замечает, и ее личико озаряет улыбка.

— Привет, Джейк! Когда ты приехал?

Положив ключи на столик, забираю у нее ношу.

— Где тетя Челси?

— Наверху в ванной. Она сказала достать из холодильника бутылочку Ронана.

Бросаю взгляд на верхнюю лестничную площадку.

— Хорошо. Сделай, как она велела, а я посмотрю, что творится наверху.

Поднимаюсь по ступенькам и иду по коридору на звук рвотных позывов, как Гензель и Гретель по хлебным крошкам. Останавливаюсь в дверях ванной, отбрасывая тень на скрюченную фигурку Челси, склонившуюся над унитазом и вцепившуюся в него обеими руками, будто от этого зависит ее жизнь. На ней балахонистая черная футболка и спортивные штаны. Волосы собраны на макушке, несколько влажных от пота прядок прилипли к шее.

Приседаю рядом, положив руку ей на спину.

Когда рвотные позывы ослабевают, она вытирает рот салфеткой и спрашивает со стоном:

— Что ты здесь делаешь? Как вошел?

— Мне позвонила Розалин. А ключ был под ковриком. Не следует его там оставлять.

— Не надо было приходить, — всхлипывает. — Уходи скорее, пока не заразился.

— Черт возьми, когда это началось?

Челси тяжело дышит и закрывает глаза.

— В понедельник посреди ночи. Первым заболел Рэймонд, остальные посыпались следом, как домино.

— Почему ты мне не позвонила?

— Я обратилась к соседке, матери Уолтера. Она ответила, что не может рисковать здоровьем своих детей. Ее дочь участвует в театрализованном представлении на этой неделе. Сказала, что ей жаль.

Зашибись. Извинения так помогают!

Челси с трудом доходит до раковины, ополаскивает лицо и рот.

— Надо проведать детей, — поворачивается в сторону двери, чуть не разбив о раковину голову, когда у нее подгибаются колени.

Но я успеваю предотвратить падение.

— Ух, аккуратнее, — говорю решительно. Даже немного раздраженно. — Никуда ты не пойдешь, а ляжешь в кровать. Где твоя спальня?

— Нет, я должна …

— Не спорь со мной. Куда идти?

Кажется, сдается. Или все дело в том, что просто больше не имеет сил держать голову прямо. Только прислонившись к моей руке.

— Внизу, но я хочу остаться здесь… вдруг я им понадоблюсь. Можешь отвести меня в гостевую комнату? Последняя дверь справа.

Следуя инструкции, отношу Челси в простенькую комнату с желтыми стенами и кроватью под белым покрывалом. Нежно укладываю на постель. Открыв лихорадочно блестящие несчастные глаза, захворавшая смотрит на меня и шепчет:

— Мне нельзя болеть.

— Поздно спохватилась.

— Тетя Челси! — слышится зов одного из мальчишек.

К ней будто подключили ток. Глаза широко распахиваются, голова дергается, пока больная пытается сесть.

— Лежи, — вновь ее укладываю.

— Я должна…

— Челси, я же здесь. Позволь тебе помочь, — рявкаю, еле сдерживаясь, чтобы не встряхнуть. Откидываю волосы с мертвенно — бледного, но по-прежнему чертовски красивого лица. — Я сам проверю, как у них дела.