Личная слабость полковника Лунина (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 34

— Как скажешь, — киваю, отпуская прочь мечты и думки. По знакомым улицам пру к областной больнице. И припарковавшись прямо около входа в роддом, влетаю в холл.

А там на лавочке Надя моя сидит нахохленным воробышком.

— Слава, — подскакивает ко мне. Утыкается лицом в грудь. — Как же хорошо, что ты приехал!

Можно подумать, я мог бы ее оставить одну в городе?!

— Ну-ну, девочка, — глажу жену по голове. — Все хорошо…

— Как там Света? — беспокоится рядом Колян.

— Кесарят, — вздыхает жена. — Успели вовремя.

А когда из отделения выходит доктор и устало сообщает о рождении дочери, у Кольки аж плечи опускаются.

— Как девочка? — охает он, как баба. — На УЗИ же мальчика показывали.

— Добро пожаловать в отряд бракоделов! — ржу довольно. — Не одному мне трех дочек растить. Тебе тоже привалило.

— Так тебе Надюха еще четвертую родит, — парирует зять, не скрывая злорадства.

— А какая разница? — изумленно смотрит на нас Надежда. — Да хоть еще три девочки, мы их все равно любить будем.

«Еще три!» — пытаюсь от ужаса не закатить глаза. Но быстро строю покер-фейс и торжественно смотрю на зятя. — Понял, олень?

— Смотри не обмани, — шепчу жене, когда мы с ней выходим из больницы. Зятя пустили к Свете и новорожденной дочке, а остальной группе поддержки указали на выход.

— Мы домой? — спрашивает Надежда, пропуская мои слова мимо ушей.

— В гостинице остановимся, — решаю на ходу. — Дома невозможно со вкусом заняться любовью.

— А ты хочешь…

— Я тебя всегда хочу, — признаюсь, обнимая жену.

Прямо на морозе лезу целоваться. От теплого Надиного дыхания реально сносит крышу. Мороз обветривает губы. Но плевать. Главное, прижать к себе именно эту женщину. Ворваться языком ей в рот….

В кармане штанов как ненормальный вибрирует сотовый. Выпуская Надежду из рук, ругаюсь глухо. Заиндевевшим пальцем тыкаю в яркий экран.

И поднеся трубку поближе к уху, не спешу прислонять вплотную. Плавали. Знаем.

— Ярик! — радостно тараторит сестра. — Мы решили дочку назвать в честь твоей жены и взять ее в крестные!

На стойке регистрации в унылой гостинице предъявляю удостоверение такой же унылой девице.

— Ярослав Андреевич Лунин? — читает она, оглядывая меня недоверчивым взглядом.

— Так точно, — киваю холодно. — Какие-то проблемы?

— Нет-нет, все в порядке. Ваш номер пятый. Люкс, — поспешно спохватывается администратор. — Завтрак у нас с восьми утра в ресторане. Но вам мы можем подать в номер.

— Спасибо, — шелестит одними губами Надежда. Бледная и уставшая. Наверняка перенервничала сильно. Ну да ничего! Я утешу.

— Пойдем, — беру жену за руку.

— А багаж где? — с изумлением смотрит на нас девица. Поправляет жидкие прядки серых волос. Невзрачная, ничем не примечательная мышь.

— Мы путешествуем налегке, — роняю на ходу. И быстрым шагом иду к лестнице, перила которой обернуты каким-то искусственным виноградом. Та еще эклектика!

— Она, наверное, подумала, что мы — любовники, — расстегивая шубку, смущаясь, шепчет Надежда и добавляет равнодушно: — Плевать. Спать хочется, Слава. Кажется, сил нет.

— А я думал, что мы покувыркаемся, — притянув жену к себе, зажимаю прямо на лестнице. Жадно провожу руками по бедрам. А потом и по попе.

— Чур, я сегодня — живая англичанка, — хихикает Надежда. А сама ведет ладошкой по моей щеке, спускается к шее. Дикое желание заводит меня. Аж с головой накрывает. Хочу поцеловать, но жена технично выкручивается из моих объятий и спешит по лестнице.

— Сказани что-нибудь на инглише. — Догнав, хватаю за руку.

— Я в школе учила немецкий, — фыркает Надежда.

— Даст ист фантастиш, я-я, — шепчу хрипло. Утыкаюсь носом в мягкие волосы. И с ума схожу от желания.

Успеваю только открыть дверь в номер и, зажав Надюшку у стены, нависаю над тонкой фигуркой.

— Слава, — обхватывает меня обеими руками жена. Дрожит как осиновый лист. — Я думала, не справлюсь. Понимаешь? Вроде все делала правильно, а до последнего не была уверена.

Плечи любимой дергаются, а голос срывается в плач.

— Все хорошо, девочка, — приподняв подбородок, целую заплаканные глаза. — Ты победила. Две жизни спасла. Я перед тобой в неоплатном долгу. И мать тоже.

— Это мой долг, и я его выполняла. Рада, что успели. Но если б не санавиация, пришлось бы туго.

— Все постарались. И Света тоже. И малышка. Но главное, ты. Вовремя диагноз определила.

— Устала, — кивает Надежда, снимая шубку.

Принимаю с плеч белую норку. На автомате провожу ладонями по мягкому меху.

— Красивая ты у меня. И умная, — шепчу хрипло. Призвав все свое терпение, предлагаю спокойно: — Иди в душ первая.

А раскрыв двери в санузел, охаю от изумления.

Около узкого панорамного окна с видом на роддом и трассу стоит огромная ванна, скорее всего джакузи. А рядом за стеклянными стенками расположилась душевая, отливающая черными зеркалами и хромом.

— Хорошо они тут живут, — усмехаюсь криво. — Похоже, ты права, Надь. Нас приняли за любовников. Вот и дали номер для свиданок.

— Придется соответствовать, — хихикает Надежда, проходя в комнату. И хохочет весело. — Ой, Слава! Я не могу!

Подхватив жену, кручу по комнате. А сам в ужасе разглядываю широкую койку с резным изголовьем и с пологом как у королевских особ. Вот как под таким спать?

— Там еще и зеркала, — упав на постель, хохочет Надежда.

Падаю рядом и как дурак смотрю на наши отражения. Здоровый мужик и хрупкая девушка. А фантазии уже встают в полный профиль. Да тут такую оргию можно закатить. Только я и Надя, естественно.

— Беги в душ, иначе я за себя не отвечаю, — подминаю под себя жену и тут же отпускаю решительно. Словно по команде, Надежда подскакивает с постели и несется в ванную. А я, прикрыв глаза, пытаюсь успокоиться. Вдох, выдох, твою мать. Вдох, выдох! Устала моя девочка. И так перенервничала. Пережила многое за эти гадские три часа. А мне, скотине похотливой, опять хочется.

В душе льется вода. А меня кроет как пацана. Стянув штаны одновременно с боксерами, понимаю, что до утра промучаюсь с этой дубиной. Наскоро снимаю рубашку и майку. Откидываю в сторону. И отправляюсь в душ к жене.

А она там уже разомлевшая и нежная, просто кайфует под мягкими струями.

— Минуточку, — рычу глухо. И войдя в кабину, обнимаю Надюшку за плечи. Другая рука инстинктивно ложится на затылок. А рот уже ищет губы.

— Слава, ты? — охает Надежда, одной фразой подпаляя факел ревности.

Кто еще, твою мать? Никого близко не подпущу.

— А есть альтернатива? — выдыхаю угрожающе-жарко.

— Нет, — смеется Надежда, уткнувшись лицом мне в грудь. — Только ты…

— То-то же, — роняю довольно. В груди разгорается дикий огонь желания. Здесь и сейчас. Точно до койки не дотерплю, крышей двинусь. — Иди ко мне, девочка, — шепчу, прислоняя Надежду к стене. Коленом развожу бедра, насаживая на него податливое тело. Подняв повыше, обхватываю обеими руками бедра. И чувствую, как меня охватывает кураж, стоит только Надежде обвить мою шею руками. — Девочка моя, — выдыхаю, тычась болтом между ног. И как только жена впускает меня внутрь, прикрываю глаза.

Отдаю всего себя без остатка этой женщине. И сам вбираю ее тепло, будто голодный странник. Член мощным поршнем скользит меж гладких стенок. Ритм учащается. Надежда на выдохе выстанывает мое имя. Каждый ее довольный всхлип воспринимаю как самую лучшую музыку мира. Вместе с любимой устремляюсь к пику.

«Как же мне повезло!» — думаю, осторожно ставя ее на пол. И тут же подхватываю, чтоб не упала.

— У меня ноги подкашиваются, — признается Надежда, повиснув на мне. — Я куда-то улетела и до сих пор не вернулась.

— Я рядом, — выдыхаю хрипло. И подняв любимую женщину на руки, отношу в постель.